Госпожа Кофе - Анна Данилова

Раздался звонок. Я вскочила, нечаянно ударив Карину локтем. Но она даже не заплакала, просто села на диван, как-то вся собралась, снова прижала мишку к себе и теперь смотрела на меня широко распахнутыми глазами.

– Сиди здесь. Я сейчас, – прохрипела я сухим горлом. Я не хотела, чтобы она присутствовала при оглашении новости: Тимура больше нет. Она, маленький человечек, может все понять.

Я поцеловала Карину и, пошатываясь, пошла в переднюю. Увидев в глазок Риту, сначала обрадовалась, а потом почему-то поняла, что это ее, ангела, выбрали для того, чтобы она сообщила мне печальную новость. Что ж, может, это и правильно. Куда хуже было бы, если бы за дверью стояли люди в погонах, казенные люди. «Это квартира Атаевых? Вы – его жена? Мы вынуждены сообщить вам прискорбную новость».

– Рита? – зачем-то спросила я.

– Альмира, это я. – Она старалась говорить нейтральным голосом, но как-то у нее это не очень получалось.

Я открыла дверь, впустила Риту и подумала почему-то, что вот теперь всегда при встрече с ней буду вспоминать этот день, и от этого мне стало так нестерпимо больно, что я чуть не заскулила.

Я посмотрела ей в глаза и сразу все поняла. Она приблизилась ко мне и обняла меня. А потом и сама разрыдалась. Видимо, несла, несла эту страшную новость и под конец расплескала.

Я уткнулась лицом ей в плечо и почувствовала аромат ее духов. Стойкий, какой бывает, если женщина пользуется одними духами много лет, и все ее платья и кофты пропитаны этим ароматом.

– Как это случилось? – спросила я ее в самое ухо, шепотом.

– Его нашли за городом. Он отравлен, судя по всему.

– Значит, убили. Это за долги, – сразу сказала я то, что думала. – Я знала, что рано или поздно это случится. Я предупреждала его, нельзя постоянно жить в долг. У людей не железное терпение. Но он не мог остановиться.

Конечно, Рита меня не понимала. Да и как она могла понять то, что понять в принципе невозможно: человек всю жизнь живет в долг.

– Думаю, он кому-то задолжал крупную сумму, и его убили, понимая, что он никогда не расплатится. Я предлагала ему продать квартиру, две наши машины, мои драгоценности, шубы, все, расплатиться и уехать отсюда, пока живы. Но он не послушался меня, а теперь вот его нет. И кому от этого лучше? Он всегда говорил, что жил для нас, а на самом деле вышло вот как. Теперь у меня нет мужа, а у Карины – отца.

Я говорила все это, но все равно еще находилась в том спасительном для меня состоянии бесчувствия, как десна, в которую вкололи анестезирующий препарат. Думаю, это мой организм побеспокоился обо мне, дал мне возможность привыкнуть к моему горю.

– Кариночка! – Рита подхватила Карину на руки, поцеловала ее. – Господи, девочку-то как жалко.

– Проходи, Рита.

В светлых ее волосах блестели капли дождя. Она была такая красивая и такая счастливая тем, что у нее есть Марк. А у меня уже никого не было.

Я достала коньяк, налила себе и Рите. Мы с ней выпили, не чокаясь.

– Сначала вот Сережу Минкина убили. Правда, не за долги, я в этом уверена. Думаю, он просто перешел кому-то дорогу в бизнесе. Он занимался продажей самолетов, вот и представь себе, какие это деньги. Теперь вот – Тимур. Я только не пойму, почему отравили? Те люди, которым он должен, не стали бы действовать таким образом. Огнестрел – вот их почерк.

Рите было тоже трудно. Она не знала, как себя со мной вести, о чем говорить. Но я хотела знать подробности.

– Где его нашли?

– Неподалеку от автозаправочной станции, точнее, за ней. Вероятно, его привезли на машине и положили на траву.

– Марк там?

– Там.

– Вот и хорошо. Он мне потом все расскажет. А я могу поехать сейчас туда?

– Я думаю, его увезли. Надо же сделать экспертизу. Подожди немного, ты должна понять, как это важно.

– Ты знаешь, я такая сволочь.

– В смысле? – Рита смотрела на меня с удивлением. Конечно, откуда ей знать, как я мучилась долгое время после того, как погиб Сережа Минкин, а я так и не нашла в себе силы поехать к Валентине, выразить ей свои соболезнования, свое искреннее сочувствие. Мне было страшно, и все тут. Я не знала, какими глазами я посмотрю в глаза ей, такой одинокой и несчастной.

– Валя овдовела, а я так ни разу к ней и не выбралась. Знала, как ей худо, вернее, представляла, но так и не нашла в себе силы. Поступила, как самая настоящая предательница. А теперь вот сама в таком же положении. Но у меня есть Карина, а у нее – никого. Думаю, что и она теперь мне не позвонит.

– Альмира, дорогая, постарайся вспомнить, чем жил в последнее время твой муж. О чем говорил, чего опасался. Может, ты заметила что-то странное в его поведении? Может, были какие-то звонки, после которых он сильно нервничал? Ты понимаешь меня?

– Вообще-то, при нашем образе жизни мы должны были бы бояться всех телефонных звонков. Но человек, как ты понимаешь, такое животное, которое ко всему привыкает.

– Честно говоря, я была уверена: Тимур просто оберегает тебя от проблем, я не знала, что ты в курсе его долгов.

– Он и оберегал, только люди добрые не молчали – все докладывали: сколько, когда занял и когда обещал отдать. Все вроде бы друзья, но когда дело касается денег, то все становятся в конечном счете теми, кем и являются на самом деле. И исключений очень мало. Разве что Валентина. Вот она никогда не говорила со мной о деньгах, хотя мы ее мужу должны были больше всех.

– Ты все-таки думаешь, что Тимура убили из-за денег?

– А больше не из-за чего, – сказала я.

Я ловила себя на мысли, что разговариваю с Ритой о Тимуре так, словно он еще жив, просто запутался в какой-то сложной истории, и теперь мы с ней думаем, как ему помочь выкарабкаться. Она задает мне вопросы, я отвечаю. Мы с ней выпили, и мне стало как-то странно. Вероятно, это было начало истерики, как всполохи молний, как редкие, но резкие и опасные порывы ветра – предвестники грозы.

Я с трудом восприняла резкий, пронзительный звонок. Кто-то пришел. Хотя, конечно же, я знала, кто это мог быть. В столь позднее время к нам приходил только брат Тимура, Ренат.

Я посмотрела на Риту, мысли мои путались, я что-то хотела ей сказать, да так и не успела. Вероятно, на языке вертелось: Ренат еще не знает о том, что погиб его брат. А что еще? Кроме меня, Карины и Рената, у Тимура никого и не было.

Я бросилась открывать. Ренат подхватил меня, и в какую-то долю секунды я вдруг представила себе, что это не Ренат, а Тимур. Во-первых, они были похожи, во-вторых, они одинаково пахли. Я не знаю, как это объяснить, но они были как молодые красивые деревья, источавшие горьковатый пряный аромат. Возможно, они пользовались одной и той же туалетной водой. Или же природа наградила их этим благоуханием, причем похожим. Вот чем была занята моя голова на тот момент.

– Альмира, – Ренат вдруг обхватил своими большими ладонями мое лицо и заглянул в глаза. – Альмира. Я должен тебе что-то сказать.

И я поняла, что то, что он мне скажет, будет воспринято мной так, словно Рита и не сообщала мне о смерти мужа. Все заново, только во сто крат больней, потому что осознанней.

Я не успела сказать ему, что я не одна, что в кухне – Рита. Как вдруг услышала:

– Тимура нашли, мертвого. Он был не один, а с этой сучкой, Валькой.

Сначала я ничего не поняла. Но чувство было такое, словно меня кто-то, кого я не видела, ударил наотмашь по лицу. Я даже резко повернулась, чтобы понять, что произошло. Это потом я догадалась, что это была моя реакция на последние его слова.

– Как это – не один? С какой еще сучкой? Ренат, что ты такое говоришь? Я знаю, что Тимура убили, его тело нашли где-то за городом.

– Кто тебе сказал?

– Рита. Она на кухне.

– Ты не одна? – Ренат занервничал, стал озираться по сторонам, словно забыл, где в нашей квартире находится кухня. – Кто такая Рита?

– Тсс. – Я не хотела, чтобы Рита услышала Рената. В воздухе произошло какое-то странное наслоение: словно прозрачный портрет Тимура заслонил собой еще более прозрачный портрет Рената, и получилось красивое мужественное лицо. У меня закружилась голова.

Рита вышла сама.

– Рита, познакомься, это Ренат – родной брат Тимура.

– Здравствуйте, Ренат. Позвольте выразить вам свои соболезнования.

– Ренат… Что ты сказал про какую-то сучку?

Я посмотрела на Риту. Я ждала, что и Рита тоже что-то скажет. Но Рита… Она не могла. Она была женщиной и понимала: одно дело – сообщить мне о смерти Тимура, а другое – о том, что его нашли рядом с женщиной. Какая новость оказалась бы для меня страшнее: о смерти любимого мужчины или о его измене? Откуда ей было знать? Я одновременно и понимала ее, и ненавидела. Ненавидела, быть может, еще и потому, что она, будучи свидетельницей нашей с Тимуром счастливой жизни, стала невольным свидетелем поселившихся в нашей семье предательства, измены, подлости.

– Рита, ты знала, что его нашли с женщиной? – Я подошла к ней совсем близко. – Рита, пожалуйста, не молчи.

– Разве это теперь так важно? – Она не чувствовала себя виновной. В сущности, и правильно. – К тому же их обоих могли убить как свидетелей.