Грааль - Владимир Викторович Бабкин

Знаю я их приборы. Всякие.

Но, работы действительно было много. Рейсы в Берлин, Париж, Мюнхен, Мадрид, Рим. Вот сейчас они прилетели из Барселоны. Так что устать было от чего. Впрочем, нужно признаться себе самому, что с организмом далеко не все в порядке, и, по-хорошему, нужно обязательно показаться врачам. Только нормальным, по месту жительства, чтоб не сняли с рейсов вдруг что. Дело явно пахло простудой, начиналась отечность слизистой, вскоре можно было ожидать появления других симптомов, в виде соплей, а может и кашля.

Но, пока, об этом и думать не стоит. Нужно сдать самолет, сделать другие процедуры, которые должен совершить командир корабля после приземления. И в Москву нужно позвонить, узнать, как там семейство, да и вообще какие новости. Тем более что на душе было как-то неспокойно…

…Через полтора часа того-сего, стало ясно, что сегодня в Москву выехать не удастся никак, тем более что руководство авиакомпании настаивало на перегонке самолёта на московский аэродром, а с учётом погоды это удастся сделать в лучшем случае завтра, а то и послезавтра.

* * *

ОЛЬГА МАРКОВА

МОСКВА. Четверг. 24 июля 2025 года. Местное время 17:05.

Я бежала сквозь ветер и ливень. Зонт ничем не помогал в данной ситуации, и мне пришлось с яростью его просто сложить, дабы его не выворачивало наизнанку каждые десять-двадцать метров. Благо бежать было не так далеко, ведь брат жил через два дома от меня.

Сверкнула молния и сразу же оглушительно громыхнуло. Шлепая по разлившимся до состояния рек лужам, перебежала дорогу и устремилась к подъезду. Опережая меня, мигая синими огнями, к нужному подъезду подъехала машина скорой помощи. Вместе с бригадой поднялась на лифте в квартиру брата.

Дверь открыл откровенно перепуганный Миша. Жестом указав дорогу, он первым прошел на кухню, где сидела, завернувшись в плед, хозяйка квартиры. Вид Екатерина имела явно больной. Горячечный румянец на щеках, покрасневшие крылья носа, и лихорадочный взгляд и без дополнительных процедур показывал наличие высокой температуры и явных простудных симптомов.

— Как вы себя чувствуете? — спросил врач. — Температура сейчас какая у вас?

Катя молча выпростала руку из-под пледа руку и протянула доктору градусник. Тот мельком взглянул на него и уточнил:

— Давно поднялась температура?

Та отрицательно покачала головой.

— Где-то с час назад начала расти. Как дошла до тридцати девяти, я решила вызвать скорую. Мало ли что.

Врач кивнул.

— На что еще жалуетесь? Кашель? Головная боль? Боль в мышцах?

Катя кивнула. Доктор раскрыл медицинский бокс и вытащил оттуда стетоскоп.

— Давайте я вас послушаю. Молодой человек, — обратился он к стоящему в дверях Мише, — погуляйте пока за дверью.

Спустя минуту медик заговорил вновь.

— Сейчас мы вам сделаем укол и собьем температуру. После чего вы поедете с нами, вам показана срочная госпитализация.

Екатерина беспомощно посмотрела на врача, затем перевела взгляд на меня. Я сразу ответила.

— Да-да, посижу с детьми, не волнуйся. Езжай. Ты и вправду плохо выглядишь. Не заражай детей.

Последний аргумент подействовал и Катя, всхлипнув, начала собираться. Через десять минут мы вместе с Мишей смотрели в окно, провожая взглядом выезжающую со двора машину с мигалками. Взвыла сирена, а когда она затихла я услышала из глубины квартиры тихое рыдание Машеньки.

Опомнившись, бросилась на звук плача. Девочка сидела в уголке и изо всех сил сжимала плюшевого зайку. Слезы градом текли по ее щекам, но Машенька уже не рыдала, а лишь протяжно хныкала.

— Что ты, маленькая, успокойся, все будет хорошо…

— Мама умрет, да?

Признаться, я опешила от такого вопроса. Даже как-то отшатнулась.

— Что за глупости! Никто не умрет и тем более твоя мама не умрет, что ты себе придумала. В больничке много докторов и мама твоя обязательно поправится и скоро-скоро к вам вернётся. А я пока посижу с вами. Прекращай плакать, а то вот-вот позвонит твой папа, а ты плачешь…

— Папа в Санкт-Петербурге, — вдруг сказал Миша. — Их посадили на запасной аэродром из-за грозы.

Я вот этого не знала, но, разумеется, не подала виду, что меня новость сильно озадачила. Я-то рассчитывала на то, что брат вот-вот вернется и максимум что от меня будет требоваться — просто помочь Димке. Что ж, посижу с детьми до утра, что ж поделаешь. Посижу, сколько потребуется, не оставлю же их одних в квартире в такой вот ситуации!

— Идемте пить чай с вареньем! — преувеличено бодро хлопнула в ладоши. — Миша, ты же угостишь гостью чаем?

* * *

ДМИТРИЙ МАРКОВ

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. Четверг. 24 июля 2025 года. Местное время 19:35.

Вести от Ольги были плохими. Потом, правда, позвонила Катя, сказала, что её переводят в реанимацию и что там нужно сдать все вещи, включая телефон, и что связи с ней не будет, и, конечно же, чтобы я не волновался. Мол, у неё пустяковая простуда, а реанимация — это просто положено так, протокол такой в больнице. Типа всех туда отправляют, так что ничего страшного. Ну, и, понятно, чтобы я поскорее вырвался в Москву, упирая перед начальством на сложившуюся ситуацию. Пусть найдут другого пилота, а меня пусть отпускают. И чтоб я немедленно ехал на вокзал и садился на «Сапсан» или что там будет. Последний вопрос был — не голодный ли я. После этого трубку у неё окончательно забрали.

Ольга демонстративно бодрится. Поговорил с детьми. Мишка мрачен, как никогда. Машка всё время плачет. Чувствую себя бессильным. Сейчас пойду к начальству решать вопрос с отъездом.

За окном небо стало почти чёрным. Сейчас ливанёт так, что мало не покажется никому.

Внезапно зазвенел мобильный. С нехорошим предчувствием вытащил трубку и посмотрел на экран. Звонил отец. Это было довольно странно, за ним не водились звонки по пустякам, тем более, когда я был в рейсе. Значит, что-то действительно случилось.

— Да, отец.

Голос в трубке был взволнованным.

— Ты уже на земле?

— Да, нас посадили в Пулково. Москва не принимает. Не томи, что случилось? Ты же не просто так звонишь?

Отец в трубке крякнул и хмуро произнес:

— Только что звонила бабушка. Их с дедом забирает скорая. У обоих высокая температура, все признаки простуды, ломота в суставах и даже какие-то судороги. Так что я, наверное, к ним съезжу.

— Вот, черт! Я тут пока застрял и не знаю, когда приеду! Держи меня в курсе! Если что надо —