Аватар Х. Часть 2 - lanpirot

слегка расслабился, зная об отменной реакции Лича на опасность. То, что Высший Некрот успеет вырубить раздухарившегося майора, до того, как тот попотчует врача своим Даром, оснаб ни капельки не сомневался.

— Потомственный дворянин, вот какой! — Целителя, похоже, тоже понесло во все тяжкие — запугать майору его не удалось, даже такой вот визуальной демонстрацией своего весьма боевого Дара.

Товарищ оснаб прекрасно знал, что опытный Медик не только способен легко исцелять людей с помощью своего Таланта, но он еще и способен их так же легко убивать. Ведь Жизнь и Смерть всегда рука об руку ходят, являясь противоположными гранями одного и того же искусства, одной Силой, только с разным направлением векторов.

Так что постоять за себя Лазарь Елизарович вполне способен. И неясно еще, кто выйдет победителем из этого противостояния. А может статься и так, что победителя вообще не будет. Поэтому Головин решил дать Силовикам еще немного времени, чтобы они выпустили пар, а потом погасить этот, всё набирающий обороты конфликт, пока чего плохого не случилось. А способов это сделать у одного из сильнейших Мозголома страны советов тоже хватало.

— И не только Владимир Ильич был выходцем из дворян! — продолжал долбить Потехина Лазарь Елизарович. Видимо, накипело — слишком долго терпел Целитель, не имея возможности высказать вслух свое мнение. — Из членов политбюро, кроме Ленина: Жданов, Куйбышев, Крестинский и Орджоникидзе — дворяне! — сыпал известными фамилиями Рыжов. И некоторые обладатели этих фамилий все еще были живы и находились у самого кормила Советской власти.

Потехин, лицо которого стало напоминать цветом вареную свеклу, молчал набычившись, и искрил, словно неисправная электропроводка, а Лазарь Елизарович продолжал рубить правду-матку, совсем потеряв тормоза:

— Из руководства ВЧК-ГПУ-НКВД-НКГБ: Феликс Эдмундович…

— Дзержинский? Не верю! — рявкнул Игнатий Савельевич, засверкав, как новогодняя елочная иллюминация.

— А меж тем, Глава ряда народных комиссариатов, основатель и руководитель ВЧК Железный Феликс — происходит из польского католического шляхетского рода! Менжинский — тоже польский дворянин, только православного толка! Меркулов — отец русский дворянин, мать — дворянка из грузинского княжеского рода! И так я могу еще долго продолжать…

— Ложь! Убью, контра! — разгневано завопил Игнатий Савельевич, «вооружившись» толстой изломанной молнией, что, извиваясь, словно змея, билась в его руках.

— Сам дурак! Дубина стоеросовая! А дураки — они хуже врагов! — выплюнул в ответ старичок, и неожиданно лицо майора побурело еще больше, а под глазами образовались темные синяки. Похоже, что Лазарь Елизарович в сердцах тоже воспользовался своим Даром. Только его «темной» стороной.

Глава 7

— А-атставить балаган! — командным голосом рявкнул Александр Дмитриевич, уловив, что, наконец, пришло время и его выхода «на сцену»: ссора между Силовиками — Громовержцем и Целителем, приняло совсем уж скверный оборот. — Всем замереть! Не шевелиться! Не болтать! Таланты и Магию не применять!

Противники неподвижно застыли друг против друга, не в силах сдвинуться с места, и продолжали пожирать друг друга глазами. Молния, бившаяся в руках чекиста, «опала» и истончилась, а вскоре и исчезла совсем. Несколько слабых искорок пробежали по его всклоченной шевелюре и тоже растворились в наэлектризованном воздухе.

Ослушаться приказа Мозголома не смог никто из противоборствующих сторон. Противиться его воле было выше человеческих сил, и даже Сил Одаренных. Лицо Игнатия Савельевича свежело на глазах, смертельный Дар Целителя тоже прекратил свое действие, повинуясь распоряжению Головина. Вернее, повиновался сам Целитель.

— Ну и натворили вы дел, дорогие товарищи! — Головин поднялся с дивана и встал между спорщиками, переводя взгляд с одной застывшей фигуры на другую. — Не ожидал я такого ни от тебя Игнатий Савельевич, ни тем более от вас, Лазарь Елизарович. Как же вы до такого дошли, что чуть друг друга не поубивали? — со скорбью в голосе произнес товарищ оснаб. — Вы же Целитель, клятву Гиппократа давали… Магическую, — Головин заглянул в глаза Медику, что не мог произнести ни слова. — А сами чуть товарища майора к праотцам не спровадили! Как, интересно, это ваша клятва работает?

Головин развернулся, теперь впившись взглядом, не предвещающим ничего хорошего, в глаза Потехину.

— А ты, Игнатий Савельевич, уперся, как баран! Никаких доводов слушать мы не хотим? А ведь Лазарь Елизарович тебе чистую правду сказал! Ни капли не приукрасил! И ты за правду, готов был его молнией испепелить? Так чем же вы, товарищи дорогие, отличаетесь от того отрепья, что на улице простых людишек грабит, да убивает? А выходит, что и ничем… — печально закончил он. — И что же мне теперь с вами делать? — Оснаб, старательно изображая на лице глубокие раздумья, прошелся перед застывшими в неподвижности фигурами Потехина и Рыжова.

— Ну что, товарищи дорогие, осознали всю аморальность своего поведения? Не ожидал я, что такие серьезные и уважаемые люди будут творить настоящую дичь! Майор государственной безопасности, Силовик-Громовержец и настоящий Целитель, главный врач военного госпиталя! Это же уму не постижимо… Стыд и позор! — Головин остановился, поочередно взглянул на каждого из противников. — Надеюсь, что этого больше не повторится. — И Головин звонко щелкнул пальцами. — Отомри!

Сковывающий мышцы людей Ментальный приказ Мозголома наконец прекратил свое действие. Едва напряжение исчезло, Игнатий Савельевич покачнулся, едва-едва успех ухватиться за кромку стола, возле которого стоял. А пожилой Целитель, охнув, едва не свалился на пол, но был вовремя поддержан под локоть товарищем оснабом и усажен на диван.

— Вы меня простите, товарищ оснаб, — сипло произнес Лазарь Елизарович, — просто не знаю, что на меня нашло… Прямо, как с цепи сорвался… Или муха какая покусала…

— Очень близко к истине, товарищ Целитель, — грустно улыбнулся Головин. — Иначе другого объяснения я не нахожу.

— А ведь Лазарь Елизарович прав… — подал голос Потехин, потянувшись за графином с водой, стоявшим на столе. — Не мог я сорваться… вот так… безо всяких на то причин…

Головин, без труда читающий мысли майора, понял, что тот не врет. Такое поведение ему точно не свойственно, как, впрочем, и Рыжову. В чем же заключался секрет подобного неадекватного поведения, Потехин не представлял.

Игнатий Савельевич звякнул стеклянной пробкой графина и набулькал себе полный стакан воды. Опустошив его буквально за пару глотков, он наполнил стакан вновь и протянул его Рыжову.

— Выпейте, Лазарь Елизарович… И ради всего святого, не держите на меня зла! Я тоже не знаю, какая меня муха покусала…

— Да, ладно, Игнатий Савельевич, — виновато произнес доктор, — оба хороши! Целитель взял стакан из рук Потехина и выпил его мелкими глотками. После чего, вернув обратно опустошенную тару, в изнеможении откинулся на спинку дивана. Его мысли Александр Дмитриевич тоже читал, не напрягаясь, а Медик мучительно размышлял о том, что могло