Заметки путевого Обходчика - Ник Львовский

У самой кромки света расположилась и застава. Мужики в дозоре были, не чета нам. В крутых, словно только что сшитых, комбинезонах, довольные сытой жизнью, они напоминали штангистов переростков. Причем «перерост» произошел у всех в области живота.

– Кто такие? – вопрос прозвучал лениво, без всякого интереса к ответу. Что-то типа: «Идешь, ну и проваливай куда шел». Я так понимаю, что со стороны Войковской они ожидали увидеть лиш всякий, недостойный ихнего внимания сброд. А вот мой документ, который черным по белому гласил, что я житель Ганзы (слава Умельцу), все же немного расшевелил этих господ. Один из них даже привстать изволил и, отвел автомат за спину, чтоб не мешал. Ганазейцев здесь уважали. Впрочем, как и на большинстве других станций. А если и не уважали, то побаивались или завидовали.

– А они? – бугай кивнул в сторону моих напарников. Хотя слово кивнул слабо применимо к его бычьей шее, но все же, скажем так, он попытался сделать вид, что кивнул, двинув почти всем телом. – Они со мной, но без документа – паспорта, в которых была указана станция Савеловская, я попросил оставить дома. Лучше вообще ничего не иметь, нежели показать всем свою принадлежность к почти, что банде Махно. – Они заходить не будут. У выхода меня подождут – заверил я охранника.

Вид самой станции меня поразил. У меня сразу же возникло такое впечатление, словно я попал в ботанический сад. Только без деревьев. Но с кустарниками.

Зелень. Много зелени. После серятины, царивший практически на всех станциях, мне показалось, что некий добрый дядя волшебник вдруг взмахнул своей палочкой, и я снова оказался в том времени. Правда, приглядевшись повнимательнее я все же понял, что зеленый цвет совсем не такой зеленый, как мне привиделось вначале. Элементарно сказывалось отсутствие солнечного света. Ну, чтоб вам было понятнее, это как те ранние, тепличные огурцы и нормальные, выросшие на бабушкиной грядке. И вкус, и цвет совершенно разные.

Получив, вернее назначив себе новое задание, я не забыл о старом. В строки я, конечно же, уже не укладывался, но выполнить все равно надо. А на счет сроков, так мне Малый ничего, ни о какой срочности не гутарил. Так что взятки гладки, когда приду, тогда приду.

Федул оказался совсем и не Федул. Это он, видать, только для Малого и его гопкомпании Федул, а здесь это был Федор Иванович, достаточно уважаемый и в меру упитанный господин, сорока – сорока пяти лет от роду. И числился он здесь агрономом или чем-то вроде того.

Дядька и при той жизни подобным занимался. Даже кандидатскую в этой области защитил. Но жена ему попалась настоящая с… Она настоятельно требовала в себя все больше и больше капиталовложений. А, как вы сами понимаете, на одной, пусть даже кандидатской, далеко не разгуляешься. Вот он и связался с криминальным элементом, поставляя им совсем иные дары природы. Куда более наркотичные, и куда менее безопасные для жизни и нормального сосуществования с законом.

Представляете удивление сего господина, когда и здесь, после всего что произошло, к нему однажды заявились все те же бандюки и потребовали все те же наркотики. И мозги нашего на смерть перепуганного ученого заработали в нужном направлении. И весьма скоро, под прикрытием все тех же грибочков, на одной из грядок выросло нечто, из чего можно было приготовить такое, что вставляло похлеще кокаина. И от чего у многих такие глюки начинались, что только держись.

Подобного вида информацией меня в основном снабжал Аршин. Откуда он все это узнавал, меня не интересовало. А вот справочку о клиентах я желал иметь всегда. А то мало того, что не знамо что тебя в тоннелях поджидает, так еще и невесть к кому в гости соваться. Причем добровольно. Нетушки.

По сути самого разговора у нас с Федулом и не было. Стоило лишь мне заикнуться, что я от Малого, как розовощекий дядя, заделался цвета все той же, изобилующей вокруг, зелени. Трясущимися, потными ручонками, он отдал мне весьма увесистый пакет и сказал всего три слова: «Доза, как всегда». А мне то что. Как всегда – это не ко мне. Это пущай те мазурики себе голову и вены парят.

Вечно Аршин меня втравит во всякое г… Я, ежели б до начала разговора знал, за чем пойду, честно, никогда б не согласился. Еще один из моих дурацких принципов. Почему дурацких? Да потому что, исходя из своего слишком принципиального опыта, я знал, что как раз тем самым, беспринципным людям живется значительно легче. Как говорится на «нет» и суда нет.

А вот отказаться я уже не мог. Вернее мог, но с очень и очень отягощающими для своего здоровья последствиями. Поэтому, поразмыслив так и эдак, я все же решил согласиться.

Кстати, это была еще одна, весьма немаловажная причина, по которой я решил завязать с таким вот бизнесом.

Пакет перекочевал в мой новый рюкзак, и я поспешно покинул палатку. Мои провожатые поджидали меня у выхода из станции. – Вот бы нам такое добро – не смог сдержать эмоций Рыжий, поглядывая в сторону буйства красок. – Ты уже, я погляжу, тут по-хозяйски на кое-что глаз положил? – поинтересовался я. – Если так, то забудь! – рявкнул громко, отрезвляюще, чтоб дошло. – У нас дел по горло. И неприятностей нам не надо. Понял?!! – и Рыжий «понял», испугавшись не столько меня, сколько своего непосредственного начальника, незримый образ которого стоял перед ним сейчас в моем обличье.

Глава 13. Мир не без добрых людей.

Кто сказал, что мы больше не люди Зло сравнив нашу расу с кротами Кто талдычит, что дальше не будет Уверяя, что лучшее было не с нами.

«Нет!» – такой мы дадим ответ Не бывать такому вовек В жизни будет еще расцвет Пока жив хоть один Человек!

Гитара еще раз, надрывисто тренькнула и стихла. Молодой парень устало встал с мешка, пересыпал патроны, которые ему бросали слушатели, из котелка себе в карман, и, закинув инструмент за спину, устало побрел в сторону прилавков со съестным. Вслед ему, уразумев, что концерт окончен, потянулись и слушатели. И уже через мгновение остался лишь я один. Стоял, уставившись в никуда, а в голове вертелись, накрепко засев слова барда. И ничего вроде бы такого особого в них не было. Но вот почему-то задели они меня до глубины души. Сумели затронуть такие струны, такое болото разворошили, которое я, оказывается, все эти годы надежно припрятывал от самого себя.

В жизни каждого человека наступает момент полного переосмысления. Как еще говорят, приходит время собирать «камни». Правда, частенько этих самых камней то и не хватает. А что ж тогда мы оставим после себя? Будет ли хоть кто-нибудь помнить нас? А если будут, то как? За какие дела наши?

– Эй! Ну, ты чего? – Рыжий хлопнул меня по плечу, выводя из транса. – Зову тебя, зову, а ты ноль на массу – затарахтел он. Но, увидев мое лицо, удивленно притих. – Что с тобой? – участие, проскользнувшее в его голосе, шло в разрез с моим представлением о характере этого парня. Это то и вывело меня окончательно из ступора. – Да так… – мне больше нечего было добавить, и я лишь вяло отмахнулся. – Ну, раз ничего, то пошли есть, а то шашлык стынет – Рыжий опять надел маску шута, и его рот растянулся в улыбке до ушей.

– Грибы! Свежие грибы! Патроны! Батарейки! – доносились со всех сторон крики продавцов. Базар на Киевской был в самом разгаре. Но после сытного обеда нам все это было до одного места.

– Купите самогон! – к нам подскочила бойкая бабенка, и заговорщицки подмигнув, махнула головой куда-то в сторону. Видать звала за собой в укромное местечко, чтобы мы смогли приобрести тот самый «самогон». – Не, мать – Рыжий легко отодвинул ее в сторону, освобождая проход. – Потом, на обратном пути, я к тебе может, и загляну – добавил, видя возмущение на ее лице от такой бесцеремонности. – А может курева хорошего желаете – бабенка тоже не желала отпускать клиента. Она ловко оббежала нашу троицу, и снова перекрыла нам путь. – Или девочек? – вытянула главный козырь из рукава. – Это ты, что ли девочка? – Рыжий громко заржал. – Могу и я – женщина и не думала обижаться. Наоборот, она подошла к парню и уперлась в него своим пышным бюстом. – Я еще не изголодался до такой степени – от нее разило потом и тем самым самогоном. Даже я учуял и ускорил шаг. Вступать в дискуссию мне совершенно не хотелось. – Дык и получше найдутся – бабенка поняла, что на нее спроса нет. – Женщина, тут, что окромя нас больше никого нету? – в разговор включился Семен. – Не видите, что мы спешим. – Ишь какие – возмутилась торговка. – Я им и то, и се, а они ни в какую. Что за народ пошел – плюнула нам под ноги. Хотела, было еще чего добавить, особенно в адрес, скалившего зубы Рыжего, но ее излияния были прерваны ревом моторов. Громогласное тарахтение перекрыло даже шум базара. Все в раз примолкли, настороженно поглядывая в сторону тоннеля.

На перрон выкатили сразу три дрезины. И это в то время, когда и одну машину повстречать большая редкость. Мы тоже остановились, напряженно всматриваясь. – Да это же Кузьмич! Зуб даю, он – вдруг заорал Семен и кинулся в сторону первой дрезины. Рыжий, услышав о каком-то там Кузьмиче тоже не задумываясь, понесся следом.