Проверка на отцовство (СИ) - Касс Вероника

Потому, когда я зашла в клинику, дочь сладко сопела. Я подогнула колени, чтобы выхватить чистые бахилы из специальной корзины. Потом, присев на скамью, надела их. Единственный минус всех этих слингов, рюкзаков и «кенгуру» — с ними особо не понаклоняешься. Теоретически, конечно, можно, ребенок никуда не вывалится, особенно в моделях с высоким подголовником, но, когда Мариша спала, я старалась делать резкие движения по минимуму.

Все нужные анализы сдала настолько быстро, что сама себе не поверила. Так странно было уже во второй раз проходить в процедурный кабинет, не видя перед ним километровую очередь из будущих мамочек.

— Спасибо, — приглушенно поблагодарила медсестру и двинулась в сторону входа, случайно не удержала дверь и хлопнула ей слишком громко. Марина завозилась и приоткрыла глазки. 

Я остановилась в узком коридорчике, отойдя лишь на пару шагов от процедурной, и, приобняв дочь через рюкзак, начала раскачиваться из стороны в сторону. 

— Тише, тише…

Марина тут же причмокнула и закрыла глазки. Именно в этот момент резко распахнулась другая дверь, на которую я не обратила никакого внимания, и ее ручка больно впечаталась мне в спину.

— Ай, — вскрикнула я от неожиданности, а засыпающая дочь то ли от испуга, то ли из-за того, что кто-то умудрился перебить ее сон, заорала так, словно ее убивали или отбирали любимый пульт.

— Ох, простите, — запричитала женщина, вылетевшая из кабинета. 

Я, не обращая на нее внимания, начала успокаивать дочь, продолжая ее подкачивать и все еще ощущая отголоски боли чуть пониже левой лопатки. Сильно меня приложили. Синяк точно будет.

— Да как же так, — продолжала проявлять участие женщина, — пойдемте, девушка. — Она приобняла меня, положив ладонь на другой бок, и подтолкнула. — В этом узком коридоре невозможно находиться, пойдемте.

Через каких-то три шага, сразу за поворотом, оказалась большая зона отдыха или ожидания – я понятия не имела, как правильно назывался такой коридорчик с кожаными диванчиками, бойлером с водой и стопкой одноразовых стаканчиков, растениями в кадках и широкими окнами.

Здесь не было ни души и стояла бы могильная тишина, если бы не крик Мариши. Я начала усиленнно успокаивать дочь, все еще не обращая внимания на женщину. И когда Марина перешла на всхлипы, а затем все же уснула, я подняла голову, ожидая, что никого не застану. Но женщина все еще была здесь и с широкой улыбкой меня рассматривала. Ее ладони были сложены в замок так, словно она этими самыми руками себя держала, лишь бы не подойти ближе. На ней был красивый серебряный брючный костюм, в котором и на улицу выйти не стыдно, мало кто смог узнать бы в этом костюме форму медицинского работника. Женщина показалась мне знакомой. 

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​ — Не переживайте, ничего страшного не случилось, — я тихо шепнула, мило улыбаясь и все еще внимательно ее рассматривая. У женщины было каре и вьющиеся волосы, не такое уж и частое сочетание. В голове всплыл размытый образ и какая-то ускользающая мысль, за которую я никак не могла ухватиться. Где-то я эту женщину точно видела.

— Может, посмотрим вашу спину? — тихо спросила она, сделав пару шагов в мою сторону. — Я переживаю, что у вас может быть ушиб. Все же я сильно ударила вас дверью, — скривилась она. 

Так знакомо скривилась, что я с огромным трудом сдержалась и не охнула.

Черт. Черт. Черт.

Я видела эту женщину на фотографиях. Фотографиях с Глебом.

— Нет-нет, спасибо, — я замотала головой настолько сильно, что удивительно, как она сразу же не начала кружиться, — все хорошо, у меня ничего не болит. Не нужно никакой помощи. Я, наверное, пойду. — Обошла женщину по широкой дуге, так далеко от нее, насколько это позволял коридор, и рванула на выход с такой скоростью, что несколько раз давала себе мысленный пинок притормозить. С ребенком на животе, да еще и в животе, особо не побегаешь. Благо второй был сейчас слишком мал и никоим образом не сковывал меня в действиях.

Но как бы там ни было, в машину с водителем я запрыгнула в бахилах и с ужасной одышкой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Все в порядке? — Мужчина повернулся и настороженно на меня посмотрел. 

Конечно, вряд ли ему нужна была умирающая пассажирка. 

— Все хорошо. Отвезите меня обратно, пожалуйста.

Дорогой я думала лишь о том, как сильно облажалась. Ведь знакомство с матерью Глеба мне предстояло в любом случае. Мужчина же четко сказал, что будет участвовать в жизни своего ребенка, а значит, и его мать будет появляться в жизни моего сына. Она же будущая бабушка.

Че-е-ерт.

Глупо было надеяться, что она меня не узнает при следующей встрече, но если та состоится не раньше чем через полгода, то шанс был. И если женщина не примет меня за какую-нибудь истеричную дуру, а выглядела я со своим побегом, скорее всего, именно так.

Дома я, наступив на пятки, стянула с себя балетки и, подойдя к кроватке, придержала дочу за спинку, попыталась отстегнуть рюкзак на спине и вытащить Марину, не разбудив. Но не тут-то было. Я даже перекладывать ее не начала, как она распахнула свои глазки и уставилась на меня с удивлением. На сон в ее взгляде не было и намека.

— Хорошо, красавица моя. Пойдем тогда переоденемся и что-нибудь сообразим поесть. 

Марина начала что-то болтать на своем непонятном, но ее интонация говорила о том, что дочь согласна на все что угодно, лишь бы мама поносила ее на ручках подольше.

К тому моменту, когда к нам в гости пришла Карина, я вся извелась. Уложила на послеобеденный сон Маришу и все-все рассказала подруге: и о визите Вавилова к себе домой, и как мужчина смутился, увидев кормление Мариши, и про то, как мы потом ходили к врачу, а у Глеба проскользнули замашки тирана.

— Вот ты вроде умная, Лесь, — подытожила Карина, отхлебнув чай, — а тут не поняла очевидного. Если он у врача потом спрашивал, можно ли тебе поднимать тяжести в виде нашей морковочки, значит, и о няне для того же спрашивал. Заботится о тебе. — Карина растянула губы в улыбке, обнимая ладонями свою кружку. — Все-таки не зря он мне сразу понравился — еще тогда, на фото.

— Иди ты, — я закатила глаза, и мы дружно рассмеялись.

А вечером, без каких-либо предупреждений, приехал Глеб. Карину я не ждала, потому подумала, что к нам решила заглянуть ее мама, но, открыв дверь и встретившись с темным взглядом Вавилова, еле сдержала свою челюсть, чтобы она не упала на пол. 

— Глеб? — произнесла лишь одними губами.

Мужчина кивнул, шагнув в квартиру, вынуждая меня попятиться. Он протянул мне какой-то большой бумажный пакет и тут же, словно что-то вспомнив, прижал его обратно к себе.

— Тяжелый, — резко произнес он и начал разуваться.

Я уставилась на согнувшегося мужчину, который скидывал с себя черные лакированные туфли, и, наверное, еще долго бы смотрела на него, если бы из комнаты не послышалось недовольное кряхтенье Марины.

— Проходи в комнату. Мы там, — бросила мужчине и поспешила к дочери. 

Она полулежала на своем любимом коврике в окружении игрушек и пробовала в сотый раз за сегодняшний день присесть. Еще совсем недавно она целыми днями раскачивалась на четвереньках, пытаясь поползти не только по-пластунски, а теперь увлеклась своим новым умением и очень огорчалась, когда у нее этого не получалось. Мариша куксилась, пыхтела, но пробовала снова и снова, опираясь на правую ручку, приподнять свое туловище и сесть.

— Она не спит, — хрипло проговорил Глеб мне в затылок, и я не смогла распознать, что сквозило в его голосе: удивление или расстройство.

— Рано еще. У нас в восемь купание и только потом сон.

— То есть у нас есть час.

— Час на что? 

Я все так же стояла к мужчине спиной, не отрывала взгляда от дочери и ощущала, как по всему телу бегали мурашки из-за близости Глеба. Это был страх вперемешку с волнением, а еще был какой-то ненормальный выброс адреналина из-за сильнейшего интереса. Да, Вавилов меня интересовал. И интересовал как мужчина – это сбивало с мыслей.