Убийство в Чесапикском заливе - Дэвид Осборн

Внизу под фотографией крупными жирными буквами было написано: «Убирайся домой».

Глава 9

Я невольно отбросила фотографию прочь. Потом, смутно сознавая, что Майкл может захотеть взглянуть на нее, набралась смелости, подняла ее и положила в ящик серванта в гостиной, лицевой стороной вниз. Я взяла фотографию носовым платком отнюдь не из резонного опасения стереть оставленные на ней отпечатки пальцев, а потому, что просто не могла к ней прикоснуться.

Майкл дал мне номер своего личного телефона на случай, если у меня возникнет необходимость связаться с ним. Но звонить ему сейчас не было смысла. Тот, кто совершил эту мерзкую акцию, наверняка не станет сразу же вламываться ко мне в номер. Насколько я понимала, должно пройти некоторое время, прежде чем преступник отважится сделать очередной шаг. Поэтому, решила я, нынешней ночью вряд ли может что-то произойти. Пока что мне следует успокоиться и попытаться уснуть, а утром я позвоню Майклу.

Фотографию Нэнси и Кристофера я нашла у окна и поставила на ночной столик, прислонив к лампе. Потом легла в постель и взяла в руки книгу. Разумеется, чтение не шло мне на ум. Я выключила свет и попыталась уснуть. Но не смогла. Вспомнив, что в гостевом номере столько всяких напитков, что можно напоить целую армию, я встала и налила себе виски, слегка разбавив его водой. Сидя в постели, я медленно потягивала виски, убеждая себя в том, что шелестит листвой за окном отнюдь не мой потенциальный убийца, а дующий с залива ветер.

Я не знаю, когда наконец заснула, но так или иначе, виски совершило чудо. И вот уже утро, и яркий свет рвется ко мне в спальню. Когда я отдернула шторы и подняла жалюзи, в комнату хлынули золотистые лучи летнего солнышка. Как удивительно все преображается днем!

И все же я по-прежнему не могла заставить себя открыть ящик в серванте и взять в руки злополучную фотографию. Мне даже не хотелось вернуть себе серебряную рамку, потому что какую бы фотографию я теперь в нее ни вставила, мне всегда будет мерещиться этот ужасный снимок.

Было еще совсем рано. Я приняла душ и постаралась не думать о Мэри Хьюз. После ленча я должна встретиться с Майклом, а до этого мне предстоит прочитать уйму материалов. Благословенный дневной свет рассеял ночные кошмары, и я решила, что расскажу ему о фотографии уже при встрече.

Я надела хлопчатобумажную юбку и самую красивую из всех блузку, а также легкий кардиган. Потом с особым тщанием нанесла макияж, причесалась и, сидя перед туалетным столиком, некоторое время разглядывала себя в зеркале.

Что это вдруг нашло на меня? Я никогда не уделяла столько внимания своей внешности. Но удивляться тут было нечему. Я прекрасно знала, что всему причиной Майкл Доминик. Mapгарет Барлоу, разве что под угрозой смерти способная признаться, что ей уже пятьдесят пять, старалась выглядеть как можно более привлекательной в глазах мужчины, который моложе ее более чем на десять лет.

Я быстро опамятовалась и, показав язык своему отражению в зеркале, мысленно выбранила себя за глупость, а потом, как и подобает добропорядочной бабушке, отправилась на завтрак с Нэнси. Когда Нэнси ушла на занятия, я выпила еще чашечку кофе с Тэрри Карр, которая была весьма категорична в своих суждениях по поводу традиции, связанной с Мертвой Обезьяной, считая ее отвратительной и требующей немедленной отмены.

— Большинство школьных традиций, — сказала она, — основано исключительно на желании сохранить привычный домашний быт детей из богатых семей, но в реальной жизни это просто невозможно.

Мне ничего не оставалось, как согласиться, потому что прозвенел звонок, и Тэрри надо было идти в класс. Я сказала, что приду во второй половине дня помочь ей в подготовке к предстоящему спектаклю.

Даже короткий разговор с Тэрри поднял мне настроение. Она была полна творческих устремлений и оптимизма, и я подумала о том, сколь многого она успела добиться в жизни, при том, что в отличие о Эллен Морни начинать ей пришлось практически с нуля. Как она рассказала мне во время обеда в день моего приезда, детство ее прошло в маленьком шахтерском городке Западной Виргинии. Ее отец был мастером и погиб во время аварии на шахте, когда ей было восемь лет. Помнится, ее лицо при этом сделалось ужасно печальным, но она тотчас же взяла себя в руки и уже с улыбкой продолжала:

— И вот я здесь, в окружении богатств, которых хватило бы на покупку всего штата Западная Виргиния, не то что злополучной шахты, в которую каждый день спускался отец. Сетую ли я на свою судьбу? Нет, конечно. При всем богатстве здешних воспитанниц в психологическом плане они мало отличаются от учениц муниципальных школ. Деньги способны создать ощущение защищенности, но они не могут, как ошибочно полагают многие, существенно повлиять на характер человека. Дети богатых родителей имеют возможность лучше одеваться, лучше питаться и не работать во время каникул, но богатство не способно избавить их от проблем, неизбежно возникающих перед всеми подростками, независимо от их социального положения. Им так же ведомы и тревоги, и разочарования, и даже отчаяние.

Когда я вернулась к себе в номер, там заканчивала уборку приветливая девушка лет восемнадцати. В школе было с полдюжины таких горничных, и большинство из них, даже будучи по характеру вполне доброжелательными, не могли, в отличие от Тэрри, скрыть неприязнь к богатым пансионеркам. Несомненно, были среди них и такие злюки, как Гертруда Эйбраймз.

Когда уборка в гостиной была закончена, я расположилась в удобном кресле и занялась чтением материалов, которые дал мне Майкл.

Тремя часами позже, завершив чтение и сложив бумаги в пакет, я снова и снова возвращалась мыслями к прочитанному. Не в силах поверить многому из того, что я прочла, я знала, что у большинства людей имеется некая тайна, старательно скрываемая от посторонних. Я и сама не являюсь в данном случае исключением. Тем не менее вы никогда не заподозрите наличие подобных тайн у знакомого вам человека, если он кажется вам вполне респектабельной личностью. И если вам вдруг становится известно, какую тайну он скрывает, вы испытываете настоящее потрясение. В данном случае, среди знакомых мне преподавателей и воспитанниц, пожалуй, единственным человеком «без прошлого» была Гейл Сандерс, старшеклассница, обнаружившая труп Мэри Хьюз.

Я начала чтение с досье на учащихся. Оказывается, Анджела О'Коннелл — главная, по словам Нэнси, сплетница в школе и связная в команде «Королевы Мэриленда», два года назад была арестована полицией в универмаге «Блумингдейл» в Уайт-Плейнз за воровство. Суд по делам несовершеннолетних отдал ее на поруки родителям при условии, что по истечении восемнадцати месяцев они представят заключение психиатра о состоянии ее здоровья.

Знакомство с досье на Сисси Браун отнюдь не повергло меня в шоковое состояние. Она была исключена из начального класса лучшей в Новой Англии приготовительной школы Тафта — ее застигли в дортуаре у мальчиков, когда она, как бы это выразиться поприличнее, принимала душ с двумя молодыми людьми из школьной футбольной команды.

Хотя сейчас Синтия была взрослая, широкоплечая девица, ростом не менее ста восьмидесяти сантиметров, та давняя история показалась мне вполне правдоподобной. Куда более неожиданными для меня явились сведения, которые раскопала мэрилендская полиция по поводу старосты школы Констанс Берджесс. Я не могла поверить своим глазам, поэтому дважды перечитала ее досье. Полиция Мэриленда, связавшись с полицейским отеделением Форт-Уорта, где живет семья девушки, выяснила, что на втором году пребывания в «Брайдз Холле» Констанс Берджесс дважды внесла весьма солидные и непонятно откуда взявшиеся у нее суммы денег на свой счет в банке. Примерно в это же время у ее матери пропало несколько дорогих украшений. Поскольку никаких признаков грабежа не было обнаружено, а прислуга пользовалась у хозяев полным доверием, фортуортская полиция решилась допросить Конни, однако ничего не выяснила. Конни заявила, что выиграла деньги в триктрак, а ее дружок, сын известного судьи, подтвердил это.

То, что я прочитала о знакомых мне лицах из числа служащих, вызвало у меня неменьшее удивление: им были свойственны те же самые человеческие слабости, ну а в случае с Онзлоу Уикесом это было уже не удивление, а чувство омерзения. После женитьбы и рождения первенца — сейчас ребенку три года, — он дважды наведывался в дешевый мотель в Нью-Джерси с пятнадцатилетней проституткой. Полиция не приняла никаких мер, потому что та самая проститутка должна была вывести их на крупного преступника и они не хотели рисковать.

Артур Перселл, главный бухгалтер школы, тоже оказался замешанным в грязной истории. Некая мичиганская фирма заподозрила его в приписках, хотя это и не было доказано. Я не содрогнулась при мысли, что его могли незаслуженно уволить с работы, зато преисполнилась сочувствием к Тэрри Карр, когда узнала, что ее исключили из колледжа на три месяца за то, что она «позаимствовала» у подруги, делившей с ней комнату, кредитную карточку и купила себе платье для предстоящего весеннего бала.