Встречи на болоте - Вячеслав Лавров

Я молча слушал, и это, видимо, подбодрило моего гостя.

— Вы не возражаете, если мой человек проверит ваш дом на предмет прослушки? — спросив это, гость успел приветливо улыбнуться вошедшей Кате, которая смутилась от такого внимания. — Боже! Натуральное клюквенное варенье! Не ел его сто лет.

Этой репликой он завоевал тётькатино сердце окончательно, а я почувствовал себя неотёсанным болваном — за всё время она, кроме дежурного, спасибо, не слышала от меня никаких комплиментов.

— Нет! Никаких проверок. Хотите говорить — говорите. Не хотите — ваше дело, — грубо ответил я ему, разозлившись на себя.

— Ну нет — так нет, — сказал он с прежним радушием, как будто и не заметив моего тона. — Придётся рискнуть. Хочу быть с вами откровенным: в этом деле я выступаю, как частное лицо, поэтому в обмен на интересующие меня ответы готов чем-нибудь помочь: например, преодолеть бюрократические преграды. Ведь вы заняты таким нужным и полезным делом.

Это выглядело, как прямой шантаж — рефреном звучало: откажись, и ты никогда эти преграды не одолеешь, — но Незнамов был не так прост.

— Если вы откажетесь отвечать на мои вопросы, я не буду вставлять вам палки в колёса, хотя и помогать не буду, — Андрей Михайлович зацепил ещё пол-ложечки варенья и с видимым удовольствием отправил в рот.

— Задавайте свои вопросы, а там посмотрим, — вынужденно сделал я шаг навстречу.

— Вопрос один: где вы видели иероглиф, который является эмблемой вашего фонда? — Незнамов застыл, глядя мне в глаза.

Совсем не такого вопроса ожидал я от него. Я мог проколоться в десятке мест, но об этом даже не думал, и уже хотел ответить отказом, как получил совет от комба:

— Соглашайся, но не раньше чем через месяц.

— Хорошо, — сказал я, — примерно через месяц я дам вам возможность полюбоваться на всю надпись.

— Что ж, неплохо для начала. Жду вашего звонка. Если будут проблемы, обращайтесь без стеснения, а пока я сам вам немножко посодействую, — Незнамов подал мне руку на прощанье и не забыл заглянуть на кухню, поблагодарить Екатерину Владимировну за замечательное удовольствие — «прямо детство вспомнил».

Джип давно уехал, обдав пылью собак, с лаем несущихся следом, а у нас дома ещё оставалось ощущение присутствия важного гостя. Тётькатя ушла к изнывающим от любопытства соседкам, а я вернулся к озеру — полюбоваться закатом и обдумать — во что влип.

Результаты этого визита проявились уже назавтра: чиновники, ещё вчера не знавшие, сколько взять, сегодня не брали вообще, но очень споро оформляли все бумаги, с завидным рвением выполняя свои прямые обязанности.

Растерявшийся поначалу исполнительный директор «Истоков» вошёл в раж и начал гонять своих подчинённых по инстанциям, опасаясь, что неожиданно открывшаяся лафа может закончиться.

Но когда ему сами позвонили из налогового управления и сообщили, что фонд включён в, перечень организаций, утверждённым Правительством Российской Федерации, чьи фонды согласно Статье 251, являются грантами, предоставленными на осуществление конкретных программ в области образования, искусства, культуры, охраны окружающей среды, а также на проведение конкретных научных исследований и не подлежат налогообложению, он прекратил суету, послал секретаршу в соседний магазин и собрал весь небольшой коллектив, чтобы отметить начало нового периода в работе, Истоков, Тем временем шустрые ребятки, нанятые по моей просьбе Артёмом, скупили все дома у их истинных владельцев, и сейчас вся деревня, кроме тётькатиного и митькиного домов, фактически принадлежала артёмовой фирме. Сделано это было не для того, чтобы выселить всех на улицу, а для гарантии непревращения Веретья в ещё один дачный посёлок, что после появления запланированной новой дороги в это живописное место стало бы очень вероятным.

Инженеры что-то колдовали в тарелке, но Сол сообщил уже мне со скорбным видом, что энергии не хватает, и попросил меня просмотреть заготовленные компом новые варианты.

От одного из этих вариантов у меня волосы на голове дыбом встали: предлагалось снять энергию с атомной электростанции. Я сразу вспомнил Чернобыль и категорически забраковал его. Напрасно комп объяснял мне, что на этот раз ошибки быть не может, потому что проверка шла на местности, где болы излазили все закутки.

Никакой компьютер не может представить себе того, что могут нагородить люди, особенно если приняли стаканчик, чтобы скрасить долгое дежурство.

Вскоре комб сообщил мне оперативную информацию: благодаря энергии, добытой в Москве и на партизанских тропах, появилась возможность активировать антирадарную защиту и невидимость на десантным боте. Это дало возможность слетать на нём на Волжскую ГЭС и более существенно пополнить запасы энергии. На этот раз обошлось без эксцессов.

После этого в подземелье началась какая-то настолько активная деятельность, что даже был призван мой комб, а мне довелось на себе ощутить неуютность отсутствия оболочки, которую обсуждали Сол и Пай на балконе Клуба.

Оказавшись не у дел, я решил всё же поймать заветную рыбину, надеясь, что все, кто хотел, уже посетили мой заливчик в это беспокойное лето.

Cуета вокруг тарелки

— Нет у нас космических кораблей, — ответил местный житель.

Кир Булычёв. Свободный тиран.

Будильник, сохранившийся ещё со студенческих времён, запиликал, как всегда, в шесть. Можно было бы поспать и подольше — Игорь вчера вернулся из командировки и должен был прибыть на совещание к десяти. Но он забыл переставить время подъёма, и теперь слушал противное верещание; потом, натренированным движением хлопнув по кнопке, решительно отбросил одеяло. Утренний туалет так и не стал для него автоматическим, каждый раз, отправляясь умываться, ему приходилось делать над собой усилие. А вот утренняя пробежка доставляла истинное удовольствие, и вскоре он уже бежал по отработанному маршруту, наслаждаясь утренней прохладой и тишиной.

Игорь Гаевский с детства увлекался фантастикой, но при этом искренне верил, что всё, написанное в книжках, уже где-то происходит или вот-вот произойдёт. Физтех стал естественным продолжением физматшколы, а когда спецотдел КГБ привлёк молодого учёного в качестве консультанта по одному запутанному делу, Игорь понял — это судьба, и вскоре уже работал там.

Служба оказалась не совсем такой, как представлялось молодому кандидату физмат наук, привыкшему работать в тиши лабораторий. Была масса черновой безрезультатной работы, приходилось много ездить, причём иногда в такие места, о существовании которых он никогда не узнал бы, оставаясь на гражданке, но эти поездки ему даже нравились — они были в духе первоначального романтического настроя. Большинство невероятных слухов ходило в местах экологических катастроф, причём необязательно безлюдных, диких землях. Иногда это были города и посёлки, находящиеся в зонах секретных производств и испытаний. Население этих, порой просто непригодных для жизни мест, власти цинично обманывали, скрывая настоящее положение вещей, поощряя их спецпайками, что в эпоху всеобщего дефицита казалось верхом роскоши. В отдельных квартирах с полированными гарнитурами люди жили годами, растили детей, гордо ели дефицитные продукты, запивая их негодной водой и вдыхая отравленный воздух.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});