День рождения Сяопо - Лао Шэ

как все хором закричали:

— Мы любим леденцы! Хотим леденцов!

— Сколько будет семью семь, я спрашиваю тебя! — закричал учитель, изо всех сил стукнув своей палочкой.

— Я еще не кончил, учи-и… На семерку смотреть противно, даже говорить о ней не хочется. То ли дело восьмерка! Дважды восемь — шестнадцать; четырежды восемь — тридцать два; пятью восемь…

— Я спрашиваю, сколько будет семью семь? Зачем же ты говоришь о какой-то восьмерке! — Учитель так разволновался, что не заметил, как положил в рот кусочек мела, пожевал и проглотил его, затем уселся за стол и стал распекать учеников: — Не выучили! Ничего не знаете! Безобразие! Позор!

— Дважды восемь — шестнадцать; четырежды восемь — тридцать два; пятью восемь…— продолжал считать Сяопо.

Тут все зашумели, каждый на своей грифельной доске принялся писать цифру «восемь».

У Сяопо восьмерка получилась большой, он повернул доску боком и показал ребятам. Как интересно! Если на восьмерку смотреть сбоку, она похожа на очки.

Все стали поворачивать свои доски — действительно как очки.

А если нацепить очки на нос… .

Чжан положил доску себе на нос, будто очки.

— Девятка тоже интересная цифра. Перевернешь ее вверх ногами — и получится шестерка.— Сяопо написал на доске цифру «девять», потом перевернул доску, так и есть: шестерка!

Все дружно принялись рисовать девятки, переворачивали доски и кричали: «Превратись в шестерку!» Поднялся страшный шум. У некоторых доски с грохотом попадали на пол.

Учитель не мог справиться с учениками. Он встал, бормоча что-то себе под нос, прислонился к доске и задремал.

Тут ребята повскакивали со своих мест и тоже закрыли глаза. Одни дремали стоя, другие снова сели и, облокотившись о стол, заснули. Чжан боролся со сном и таращил глаза, но в конце концов и он уснул, да еще захрапел.

Сяопо немного постоял, затем тихонько вышел во двор. Он шел, приговаривая:

— Всем нравится восьмерка, а учитель не понимает этого и спрашивает о семерке. Надо бы найти его маму, пусть поколотит его за это.

Собственно говоря, Сяопо любил учителей, но взгляды у них несколько расходились. Сяопо нравилась восьмерка, а учитель почему-то спрашивал о семерке. Сяопо хотелось петь песни, а учитель велит писать диктант. Кто может сладить с этими учителями!

Едва выйдя за ворота, Сяопо сразу же забыл о том, что произошло на уроке арифметики. Теперь его заботило лишь одно: чем заняться. Он ничего не мог придумать и решил побродить по улицам. Он шел, глядя под ноги. На земле валялась кожура от всяких плодов, обрывки бумаги. Сяопо поддавал каждую находку ногой и, словно футбольный мяч, швырял в пруд. Это он делал для того, чтобы старые тети, у которых очень маленькие ножки, не споткнулись. Иногда попадались камешки, и он ногой вдавливал их в землю. За последнее время пальцы на ногах его стали очень подвижными. Будь они подлиннее, их можно было бы употреблять вместо палочек для еды. На дверях магазина, где торгуют иностранными товарами, висел очень красивый мяч. Сяопо потрогал его и принялся раскачивать туда-сюда, туда-сюда, точь-в-точь как маятник на школьных часах. Вот было бы здорово, если бы вместо маятника у часов был мяч. Захочешь — снимешь его и поиграешь в футбол, надоест играть — повесишь обратно. Очень удобно! Кстати, зачем у часов маятник? Вот бы узнать! Учителя спрашивать бесполезно — спросишь его о маятнике, а он тебе свое: сколько будет семью семь? О! В магазине есть еще мячики для пинг-понга, иностранные куклы, губные гармошки и масса других интересных вещей, но все это на витрине, даже потрогать нельзя; можно только прилипнуть носом к стеклу, смотреть и мечтать о том счастливом времени, когда появятся деньги и можно будет купить хотя бы губную гармошку. Нет, лучше мячик для пинг-понга, по крайней мере, он поиграет с сестренкой и даже даст ей выиграть, чтобы не ревела. Ей нельзя плакать, потому что кожа у нее на лице очень нежная.

Когда он вырастет, непременно обзаведется лавкой. Чего там только нет! Всякие-всякие мячики, губные гармошки, разноцветный мел, масляные краски. Но увы! Всего этого не купишь. А если бы они с сестренкой могли целый день играть такими великолепными игрушками, то никогда не скучали бы. Хорошо бы еще позвать Наньсина. Но ему наверняка нужен только жареный хворост.

В мясной лавке вывешены утки, куски жареной свинины, сухие колбаски из солонины. Но трогать этого нельзя! Запачкаешь — как потом люди есть будут? Сяопо всегда заботился о благе других. Кстати, как пишется слово «благо»? Забыл! Нет, вспомнил! Ой, опять забыл!

Сяопо и не заметил, как очутился на проспекте. Больше всего ему нравился чайный магазин. У входа мальчишки-служащие обычно перебирали чайные листочки. И они так приятно пахнут!

В витрине висят очень красивые квадраты, круги, шестиугольники. Они сделаны из чайных листочков, наклеенных на разноцветную бумагу; на бумаге нарисованы цветы. Сяопо всегда стоит у витрины, по крайней мере минут десять. Это место знаменито еще и тем, что здесь мама нашла старшего брата! Непонятно только, почему именно здесь? Ведь на этой улице много прудов. Сяопо поглядел в воду: может, и он кого-нибудь найдет. Но в воде никого не было, только зеленая лягушка. «Чем бы еще заняться? — стал соображать Сяопо и вдруг подумал: — Брат, наверно, сначала тоже был лягушкой».

— Лягушка, лягушка, выйди ко мне, я отнесу тебя и покажу маме! — Сяопо присел на корточки и только хотел было схватить лягушку, как по воде пошла рябь: лягушка исчезла. Вот досада!

Трам-трам-трам! Трам-трам-трам! Звуки барабана. «Это или свадьба, или похороны,— решил Сяопо.— Лучше бы, конечно, похороны — больше шума и гораздо веселее». Сяопо вытянул шею, стараясь что-нибудь разглядеть. Сердце его сильно билось. Хоть бы это оказались похороны! Правда, смотря какая процессия. Если на машинах — никакого интереса: не успеешь оглянуться — и никого нет. А вот когда процессия длинная, впереди несут флаги, а сзади медленно едут машины с привязанными к ним кусками белой материи, очень интересно!

Бывает, что хоронят без флагов, просто идут люди и плачут, даже глаза у них красные, смотреть жалко. Зато процессия с флагами движется по улицам медленно-медленно, никто не плачет, все улыбаются, шутят, как будто на свете нет ничего веселее, чем везти по улицам покойника. Да, это очень интересно!

«Пусть будет побольше флагов!» — мысленно повторял Сяопо, вытягивая шею. Трам-трам-трам! Трам-трам-трам! Ого, целый оркестр, и еще с барабанами! Они и