Киев для романтиков - Виктор Киркевич

Давно заметил, что для большинства интеллигентных туристов последних двух десятилетий Киев ассоциируется с Михаилом Булгаковым. И это стало понятно задолго до безобразной экранизации «Белой гвардии» 2012 г., где от произведения Михаила Афанасьевича остались лишь имена героев, появилось много лжи и изменена сюжетная линия, особенно в финале. В этом фильме исчез сам Город, главный герой моего любимого произведения. Не говоря уже о том, что в экранизациях, как правило, пропадает литературный текст: не просто язык, проза, а именно то, о чем рассказывает сам писатель. «Белая гвардия» – книга о Городе и его мире. И Город в данном случае – не совсем Киев, а, скорее, Рим или даже Иерусалим из Святого Письма. В булгаковском тексте слова и фразы из Евангелия, что 1918 год был велик и страшен, но еще более страшным был год 1919-й. (У меня, пишущего эти строки, возникла аналогия: для Киева был страшным 2014 год, но более страшным стал – 2015-й.) Аналогия со Святым Письмом делает «Белую гвардию» не романом о борьбе русских офицеров с украинцами, а рассказом о конце света (аналогию с сегодняшним днем я пытаюсь отбросить прочь). Вспомните хотя бы название улицы – Малопровальная: мир, в котором существуют герои, «проваливается». И эту тему Булгаков продолжал в «Театральном романе», «Мастере…» и других произведениях. Это мистический реализм, идущий от Гоголя, отечественная литературная традиция, что ощущается, не забывается читателями. Для меня «Белая гвардия» – это гимн Киеву, печальная соната его жителям, восторженные марши его улицам и домам, игривые бурлески о представителях богемы и меняющих убеждения и хозяев – политических кокотках… Это мощный финал памятнику Владимиру, князю, рассматривающему далекие Заднепровские дали! Это крест в руках равноапостольного, поставленный на имперском прошлом города.

А ведь до булгаковской славы, полученной через нечистую силу «Мастера и Маргариты», люди столетиями стремились к Святому граду, поклониться «Иерусалиму Земли Русской», его святыням, храмам, чудодейственным мощам, пройти по благодатной земле, прикоснуться к вечности… Все изменилось, и вместо киевских таинственных пещер, мирроносных икон бегут и стремятся на Андреевский спуск, чтобы притронуться, запечатлеться возле памятных мест, связанных с Михаилом Булгаковым. Сесть рядом с ним на скамейку. Безусловно, здесь присутствует переоценка ценностей. И это произошло не без некоего «чертовского» характера творчества Великого Писателя, а также стремления современной молодежи и особенно людей только-только, пусть и в пенсионном возрасте, начавших читать книги, просто знакомиться с художественной литературой. Освоив анекдотичность, шутовство некоторых потусторонних персонажей Затейника, поверхностный потребитель литературы не замечает глубинного пласта этих героев, мудрых и суровых, скачущих по лунной дорожке в свите Воланда, каким их представляет Булгаков в финале романа. Неискушенный «восприниматель» на первый взгляд легких произведений не ощущает всю глубину воистину философских притч Михаила Афанасьевича. «Редкая птица долетит до середины Днепра…», так и мало людей, понимающих всё величие творчества великого КИЕВЛЯНИНА.

Памятник Святому князю Владимиру.

Фотооткрытка 1910-х годов

Нет тут для них ничего особенного и оскорбительного – все гениальные произведения всемирной литературы имеют несколько слоев восприятия и понимания сути, как и Библия.

Но именно «дьяволиадами» взял отечественного читателя Булгаков. Без «рогатого» не обошлось, как и в решении Министерства просвещения Украины в 2012 г. заменить в школьной программе «Фауста» Гете на «Гарри Поттера». Для сотрудников, казалось, важного и ответственного государственного органа эта замена не была тяжелой морально. Они не читали ни Гете, ни Джоан Роулинг, им достаточно было краткого содержания произведения. Они во всем привыкли к резюме! Не буду объяснять, кто это им подсказал. Есть вещи настолько серьезные, что по их поводу даже шутить опасно!

Андреевский спуск в конце ХІХ в. становится улицей, считающейся удобной для поселения людей среднего достатка. Их устраивало местоположение их жилища, как раз посередине между Верхним городом и Подолом. Это, в первую очередь, профессора и священники, врачи и архитекторы. Архитектор Карл Шиман поселился в доме, который сам и спроектировал. Заказчиком дома № 2-б, тоже построенного по его проекту, был родственник профессора Александра Оглоблина. Имяэтого человека, месяц исполнявшего обязанности городского головы, в послевоенное время было под запретом. У некоторых и сегодня упоминание Оглоблина вызывает зубовный скрежет. А у меня эта личность вызывает симпатию. Оглоблин в самое тяжкое время спас полумертвый город с двумястами тысячами жителей без всякой перспективы прожить хотя бы месяц-другой. В Киеве, оставленном советскими войсками, не было ни воды, ни света, ни еды. В преддверии страшной зимы – без отопления.

По Гоголю: «Знаете ли вы, что на середине Днепра находится самое полное собрание редких птиц?»

В этом же доме № 2-б находится единственный во всем мире Музей Одной улицы (МОдУл). Созданный группой энтузиастов без всякой государственной помощи, он стал одним из лучших музеев города, да что там говорить, Украины. Если большинство учреждений культуры в течение десятилетий хирели, ожидая, как манны небесной, государственной помощи, то этот музей, созданный только на голом энтузиазме сотрудников и близких друзей, – выжил! Экспозиция этого музея, несмотря на его небольшие размеры, – два зала – постоянно пополняется. Начав создавать музей с нуля, как объединение «Мастер», Дмитрий Шленский со своими друзьями-сподвижниками в постоянном поиске, не пропускют ни одного коллекционного базара и постоянно что-то находят. Так что в двух экспозиционных залах регулярно появляются новые экспонаты, чего нельзя сказать о других музеях нашей страны. Некоторые из них не поменяли экспозицию за 25 лет Независимости, находясь при этом на государственном бюджете. И являются культурными заведениями, куда приходят на работу, а не работать! В этом музее имеется третий выставочный зал, в котором проводятся уникальные по содержанию и элитные по направлению выставки. Тут прошла впервые в Украине выставка литографий Наполеона Орды о жизни и творчестве Елены Блаватской, Анны Ахматовой, Михаила Булгакова… Четыре выставки посмертных масок из собственной коллекции музея позволяют увидеть того или иного человека без ретуши и без прикрас, почувствовать тайну его души, что в корне отличается от выставки узнаваемых всеми восковых фигур. Тут же, в этом доме, но только с другой стороны, можно побывать в мире эзотерической книги, купить ароматические палочки, погрузиться в мир сновидений и запредельного. Правда, после посещения его, если вы христианин, нужно помолиться.

Другое дело нижний выставочный зал МОдУл. Там работает мой сын Гена, который из этого закоулочка сделал один из культурных центров города. В этом ему помогают Сережа Сурнин, Олег Войтович, Миша Беньяминов. Теперь тут будет знакомить киевлян с хорошей книгой Влад Трубицин!

Ценитель искусства вошел в антикварную лавку, вяло осмотрел прилавок и собрался уже уходить, но глянул вниз… А там кошечка молоко пьет из блюдечка завода Миклашевского! Ценитель возвращается к продавцу:

– Извините, я одинокий человек, живу один… Вот кошечка мне приглянулась… Вы не могли бы мне ее отдать?

– Нет, нет. Ее так мои дети любят.

– Ну, я такой одинокий… Я вам 10 долларов дам…

– Нет, нет, не продается.

Наконец за 150 долларов сторговались. Мужик уходит, уже в дверях оборачивается:

– Ваша кошечка привыкла пить из этого блюдечка, не отдадите ли его мне?

– Ну, что вы, это эпоха Александра І, один из ранних выпусков этого частного завода… Я так уже 47 кошечек продал!

Перед музеем по выходным дням я продаю свои литературные труды. У меня особенный прилавок, куда приходят мои читатели и почитатели. Что говорить, мне очень приятно, что мои книги пользуются спросом. Это важный стимул, чтобы их писать и издавать. У одного писателя спрашивают: «Имеет ли успех ваша книга?» – «О да, – отвечает он, – с книгой все в порядке, а вот читатели подкачали». К счастью это не касается меня, с гордостью утверждаю, многие люди ждут моих творений. Иначе не стоило бы жить! Хоть издавай полное содрание моих сочинений. Нет, я не описáлся, – большинство моих книг – компиляция. В чем ее преимущество? Благодаря правильному использованию можно дать основное, наиболее занимательное, более понятное, не внедряясь в дебри серьезной фундаментальной науки, тем более исторической, где, в отличие от точных наук, много домыслов и предвзятости. К тому же компиляция предназначена для массового неискушенного читателя. Вот почему и была такая популярность у Пикуля, и так мало покупали книги Какуля, особенно представительницы слабого пола. Я давно не слышал такое определение – «видная», сколько чувственности в этом слове. Моя бабушка еще говорила – эффектная.