Сокол на запястье - Ольга Елисеева

Если б не вести, что меотийцы предали союз с Пантикапеем и готовятся напасть на эллинов, если б не сотни чужих жизней, он Асандр, сын Протогена из Милета, никогда не решился бы на побег.

Пленник уставился в красное от пота лицо Хриса и шагнул прямо к нему. Геракл все еще переводил дух. Видно, тавр все же загонял своего врага. Но чуть только Асандр двинулся в его сторону, жрец мгновенно выбросил вперед руку и схватил очередную жертву за ветхую дерюжную рубашку, которая без треска поехала под пальцами гиганта, оставляя огромные дыры.

Асандр не стал убегать, зная, что это бесполезно. Он в свою очередь вцепился пальцами в косматую гриву противника. Для Геракла это был комариный укус, но отросшие, сломанные ногти пленника поцарапали ему голову. Жрец разъяренно взвыл, пытаясь стряхнуть негодяя. В этот миг Асандр со всей силы двинул жреца ногой под кожаный фартук, и тот согнулся пополам, рыча и вращая глазами.

Судя по налившемуся кровью лицу Геракла, того душил гнев, не находивший достаточного выхода. Гигант привалили жертву к земле и пытался задавить ее своим телом. Юноша хрипел и задыхался, ему даже показалось, что он слышит, как трещат его ребра.

Асандр повернул голову в сторону святилища, чтоб в последний раз взглянуть на Апатуру. Афродита сидела на троне и безмятежно улыбалась. Богиня поймала его взгляд и снова ободряюще кивнула.

В этот миг Асандр ощутил, что хватка гиганта слабеет, а его огромное тело, напротив, все сильнее придавливает юношу к земле. Оно обмякло, словно из него ушла крепость мышц, и вся громада, больше не удерживаемая хозяином, рухнула на еще живого врага, впечатав Асандра в землю.

Только когда подбежавшие жрецы начали стаскивать Геракла с жертвы, юноша понял, что его противник мертв. У Хриса остановилось сердце. Его красное от натуги лицо быстро меняло цвет.

Асандр бросил благодарный взгляд на безголовый труп тавра. Второй пленник столь недружелюбно отнесся к нему в дороге, но оказал сейчас самую большую помощь, на которую был способен. Он измотал священного Бойца Апатуры, лишил Хриса сил, и малое сопротивление Асандра погубило врага.

-- Боги решили исход поединка. - бесстрастным голосом провозгласила Афродита, вставая с места. - Вот ваш новый Геракл! Великий Год начат!

Толпа взревела с не меньшим восторгом, чем несколько минут назад, когда Хрис прикончил первого противника.

Богиня протянула Асандру руку, и он, пошатываясь, побрел к ней. Вместе они вступили под тенистые своды пещеры.

-- Пей. - приказала богиня, поднося Асандру кратер, полный холодного отвара из листьев плюща. - Горько, я знаю. Пей.

Юноша осушил все, чувствуя, как силы возвращаются к нему, а память покидает.

Дальше он видел только блестящее, как молодая луна, тело Апатуры, на котором время от времени то изумрудным, то янтарным, то агатовым блеском вспыхивала чешуя. Она была прекрасна и устрашающа одновременно, так что волосы шевелились на голове. И юноша мог бы сойти с ума от страха, если б уже не сошел от вожделения.

Коленом он раздвинул две змеиных ноги Ану и почувствовал, как по бесконечному туннелю падает вглубь земли, к слабо мерцающим звездам.

* * *

Асандр разлепил тяжелые веки и уставился в потолок. Сквозь большую дыру под своды пещеры проникала ночь. Где-то гулко вздыхало море, ударяясь о подножие майской горы.

Юноша приподнялся на локте. И тут же вздрогнула, открыв глаза, прекрасная женщина, лежавшая рядом с ним. Ее взгляд был полон нежности.

-- Как ты прекрасен, возлюбленный мой. - теплым грудным голосом произнесла она. - Как я счастлива, что этого свиного рыла больше нет здесь. Я стала Владычицей Апатура всего два года назад, и прежний Геракл достался мене от старой жрицы

Асандр вздохнул. Теперь, по прошествии половины ночи, его тревожили другие мысли.

-- Госпожа моя, -- как можно почтительнее обратился он к живому воплощению богини, -- Я не знаю, как должен поступить.

Женщина сдвинула брови и вопросительно уставилась на него.

-- Я бежал из скифского плена... -- Асандр не знал, стоит ли ему продолжать, чувствуя возрастающее недовольство жрицы. Я служу архонту Пантикапея и обязан предупредить его о предательстве...

Мягкая, но сильная рука Владычицы Апатура сжала предплечье юноши, и тот ощутил, какие у нее холодные пальцы.

-- Все мы служим Трехликой Матери. - сухо сказала она. - Ты ничего больше не должен. Оставь Гекатея его судьбе. Все, что с ним случится, уже предопределено.

Асандр подавленно молчал.

-- Прости меня, -- более мягким голосом произнесла жрица, -- но я не только не позволю тебе отправиться к архонту, но и буду строго смотреть, чтобы ты не послал ему весть.

Юноша хотел возразить, но женщина нежно прижала палец к его губам.

-- Даже не пытайся. - она потянулась на ложе и сладко зевнула, -- А то мне придется наложить на тебя цепи, чтоб ничем не помешать исполнению планов богини.

Асандр сознавал себя в ловушке. Шелковые путы Владычицы Апатура давили не хуже ременных арканов степняков.

-- Утешься, -- жрица тонкими пальцами повернула его лицо и заставила смотреть на себя. - Если Великая Мать что-то отбирает в одной жизни, она ровно столько же отдает в другой. Все несчастья, которые выпадут Гекатею, отплатятся ему. Триединая ничего не забывает.

Женщина с силой притянула Асандра к себе, и он почти против желания, стал отвечать на ее поцелуи.

-- Люби меня, мой прекрасный Торгетай, -- шептала она, -- Люби сейчас, пока я рядом. Я хочу зачать от тебя во славу Апатуры великое жертвенное дитя.

Касаясь ее коленей, Асандр чувствовал, как они холодны. Словно снова покрываются змеиной чешуей.

V

Жара стояла адская. Аж воздух гудел. Степь не дышала, выжженная солнцем. Особенно здесь, у вала. В конце осени такой зной грозил в одночасье смениться резкими холодами. Это пугало армию архонта, налегке выступившую в поход.

Кое-где над насыпью высились руины старых укреплений из базальтовых блоков. Теперь такие огромные камни никто бы не поднял. Говорят, их притащили сюда великаны. На одном из столбов было высечено грубое изображение Совы -- древнего демона, преследовавшего мужчин.

И ворота, на которых красовалась ночная птица, и весь холм, увенчанный остатками стены, назывались Совиными. Они дальше других укреплений были выдвинуты на юг, словно вход в иное царство.

Веками остатки валов служили яблоком раздора между народами, кочевавшими по разные стороны от них. Ничего удивительного, что в один прекрасный день царица Тиргитао, озлобленная на архонта за предательство, решила нанести удар. Ей не казалось, что она бьет первой. Войны за валы были такими старыми, что каждый мог выставить к соседям кровавый счет.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});