Из тени и тишины (ЛП) - Райан Керри

— Но ты хочешь использовать его в своей войне, — Истон приподнял брови, и я хотела сбить и поцелуем убрать выражение с его лица.

— Не ворчи. И это не только моя война. Серый это начал. Но мы закончим. Но нужны все. Даже те, кто не самый порядочный в плане закона.

— Вряд ли Жрица Духа должна так говорить, — тихо сказал Истон и убрал прядь волос мне за ухо. — Мне нравится.

— Я — первая Жрица Духа, так что я мог создавать свой путь.

Другие вокруг нас бубнили и обсуждали планы. Это было хорошо. Мои слова заставили их задуматься.

Но я так устала. Мне нужно было просто дышать.

Настоящие бои ждали впереди. Не только в этом зале, но и в мире, где Серый мог добраться до нас. Где невинные могли умереть, если нам не хватит сил.

Я прильнула к Истону и вдыхала его запах, пыталась успокоиться.

Это могло сработать. Мы будем бороться.

Но сначала нужен был план.

Глава девятая

Истон

Я плотно закрыл за нами дверь и прижался лбом к прохладному дереву на миг, чтобы перевести дыхание.

Маленькие ладони коснулись места между моих лопаток, и я улыбнулся, зная, кто это был, ведь я только что запер ее в комнате с собой.

— Ты в порядке? — спросила Лирика за мной. Я повернулся, притянул ее к себе, не ответив.

Я не знал, как мог ответить на этот вопрос. Как я мог быть в порядке? Разбитый мир вокруг нас кричал, народ умирал, и у нас не было четких ответов. Серый был как дым, ускользал между пальцев. Нам нужно было как — то его найти.

Все до сих пор ссорились и сражались, и не было четкого способа собрать отряды и объяснить жителям, что мы все уладим.

И из — за этого я переживал.

Так что я не был в порядке. Но я не собирался говорить ей об этом.

Я чуть отодвинулся и посмотрел на ее лицо.

Может, мне нужно было сказать ей.

— Я в порядке, насколько могу быть, — сказал я, глядя ей в глаза. Я не мог наглядеться.

Я запустил ладони в ее волосы и нахмурился от их длины.

— Почему ты хмуришься? Волосы ужасно выглядят с такой длиной? — смущенно спросила Лирика. Она чуть отодвинулась, провела волосами по своим светлым волосам, ставшим короче.

Я хотел ударить себя. Но вместо этого я склонился и с силой поцеловал ее в губы.

— Я хмурюсь, потому что вспомнил, что меч был так близко к твоей шее, что срезал твои волосы. Если бы ты сама выбрала эту стрижку, это было одно дело. Но то, что это сделало оружие в пылу боя, вызывает у меня желание что — нибудь ударить.

— Я уже не переживаю из — за волос, — Лирика скользнула руками в обрезанные пряди, и я склонился и поцеловал ее в нос, лоб, а потом снова в губы, мои ладони скользнули в ее волосы следом за ее руками.

— Мне нравится, как ты выглядишь. Надеюсь, в следующий раз ты сама будешь выбирать стрижку.

— Звучит как хороший план, — сказала она, разглядывая мое лицо.

— Я бы спросила, что тебя беспокоит, но поводов для тревог много.

— Да, много, — сказал я, провел ладонями по ее волосам снова. Дядя исцелил ее, но я все еще видел синяки и порезы. Я хотел найти Серого и тех, кто работал на него, и причинить им боль. Я хотел убрать их из этого мира. Но я ничего не мог поделать. Пока что. Но когда наступит время, они будут кричать из — за того, что сделали с ней.

Это могло сделать меня тираном — хотя некоторые уже считали меня таким — но мне было все равно.

Они ранили ее, они будут молить о пощаде.

— Я просто рад, что ты тут. Что они нашли тебя.

— Думаю, мы с Брэлинн вернулись бы сюда все равно, но мы были без сил. И после боя с Лигой, когда мы только вернулись в этот мир, было тяжело.

Я сжал кулаки на ее бедрах, склонился и прильнул лбом к ее лбу.

— Хорошо, что рядом с тобой был дракон.

— Особенно против василиска.

Я закрыл глаза и выдохнул носом, пытаясь успокоиться.

— Ты была там с Брэлинн, пыталась спасти себя. А я был тут, на собраниях, пытался продумать план. Я должен был искать тебя, — я отодвинулся от нее и стал расхаживать, Огонь скользил по пальцам, Земля гудела под ногами. Я знал, что другие ощущали мою магию, мой пыл. Но я решил… плевать. Я устал все скрывать, боясь, что они подумают, что я был королем без королевства, который не умел управлять эмоциями.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Они могли разобраться со мной позже. Сейчас мне нужно было убедиться, что Лирика была целой, и мне было больше не на чем сосредоточить гнев, когда мы не могли напрямую напасть на врага.

— Ты не мог бросить наш народ, — строго сказала Лирика, но мой мозг застрял на одном слове.

Наш. Она сказала «наш народ».

Было так странно думать, что я больше был не один во всем этом. Что я ощущал ее в своей душе, ее сердце билось рядом с моим. Я не думал, что найду свою половинку, и я не был уверен, что был способен на такое.

Я был проклят, потерял почти всех, кого любил, и мне приходилось жить так, как я не выбирал. Люди ненавидели меня, принца темного двора, по крайней мере, когда свет считался добром, а тьма — злом. Мы оказывались на пути, который был выбран за нас задолго до нашего рождения. Но я как — то встретил другую половину моей души.

Казалось, я не заслуживал ее. Казалось нечестным, что у меня был этот миг покоя и счастья, когда у других ничего не было.

Может, было бы лучше, если бы я ушел. Дал ей шанс жить без меня. Но я был не таким. И я уже ушел до этого. Больше я так не сделаю.

Она была моей, а я — ее, и миру с судьбой придется мириться с этим.

— Почему ты так на меня смотришь? — с опаской спросила Лирика.

— Знаю, ты рассказывала нам о том, что было у Серого, но ты точно кое — что опустила, — сказал я через миг, разглядывая ее лицо.

Ее глаза потемнели, и часть меня ненавидела себя за то, что я поднял эту тему, но мне нужно было знать.

— Ты прав. Я кое — что не смогла рассказать другим.

— Ты можешь рассказать мне.

Она разглядывала мое лицо, а потом улыбнулась, хотя это не затронуло ее глаза. Я погладил ее щеку пальцами, мне нравилось, как ее глаза закрылись. Она прильнула ко мне.

— Я знаю, что могу рассказать тебе все. Так странно, что я могу это сделать.

Я рассмеялся.

— Да? Странно?

Она мило покраснела, румянец покрыл ее щеки и спустился по ее шее.

— Странно, что мне есть кому рассказывать обо всем. Я не знала, смогу ли. Такое ощущение, будто я знала тебя всю жизнь, а не то, сколько на самом деле.

— Кажется, будто намного дольше, да? Но, видимо, так бывает у родственных душ.

— Видимо, такое бывает, когда это настоящее, — отметила она, и я кивнул, зная, что она обходила тему. Ничего. Я мог подождать. Но я надеялся, что она все расскажет.

Не только из — за того, что я хотел знать, но и потому, что я знал, что ей нужно было снять бремя с души.

— Ты знаешь, что мне вредил не только Серый, да?

— Знаю, — прорычал я. Огонь в камине рядом с нами рос, белые кончики его языков были такими яркими и жаркими, что могли сжечь плоть мгновенно. Она прищурилась, и я пожал плечами.

— Ты знаешь, что это разозлит меня, что бы ты ни сказала. Мою магию нужно куда — то выплескивать.

— Я знаю, но не нужно сжигать замок, пожалуйста.

— Ничего не обещаю, но постараюсь, — сухо сказал я.

— Это уже начало, — она выдохнула. — Это был Серый, но резал меня Дурлан. Он всегда был с ножом.

Трещина появилась в стене рядом с нами, моя магия Земли бушевала, Огонь буйствовал в камине. Ладони Лирики вдруг легли на мое лицо, погладили мою кожу, спустились к моей груди. Она успокаивала меня.

— Хватит. Я в порядке. Он даже шрама не оставил. На мне ничего от него не осталось.

— Я его порву.

— Тебе придется встать в очередь, потому что я первой хочу его порвать, — прорычала она.

Я поцеловал ее. Она еще не была такой горячей при мне.

— Он все еще там, но я убила Гаррика, — сказала она без раскаяния. Я был благодарен за это. Если бы она жалела о его смерти, я сделал бы все, чтобы она поняла, что она не должна ощущать раскаяние за то, что ей пришлось сделать. И Гаррик причинил нам много боли.