Мой ангел Крысолов - Ольга Родионова

8

Когда замок исчез, а на его месте внезапно выросли скалы, каменистый пляж огласил такой вопль разочарования и ужаса, как будто на свободу внезапно вырвались все уродливые порождения океана и все грозные страхи леса. Горожане выли и визжали, как голодные псы над упущенной костью, стрелы тучами летели через невидимые стены замка, и Корабельник велел всем уйти под крышу. Все равно парочка стрел залетела в окна, но эти случайные выстрелы никого не задели.

Весь день отродья просидели в комнатах, слонялись неприкаянно по коридорам, пытались читать, пытались чем-то заняться, но все валилось у них из рук, и к вечеру они совсем перестали разговаривать друг с другом.

Рада то принималась плакать, то исступленно целовалась с Подорожником в каминном зале, то гнала его с глаз. Подоржник вздыхал, как большая умная собака, и без слов повиновался своей ненаглядной хозяйке. Люция ходила по пятам за Корабельником, пока он не прикрикнул на нее и не отправил в спальню. Лей весь день пролежал, уткнувшись лицом в подушку, но бледная и холодная больше обычного Алиса так и не подошла к нему. Кудряш несколько раз порывался влезть на стену, чтобы посмотреть, не вернулись ли волки, но Жюли была настороже и так умоляла, так висла на его руке, что он нехотя покорялся и возвращался под крышу.

Нета не пришла ночевать в спальню, и никто не стал ее разыскивать. Горожане к ночи ушли, шторм утих, вокруг замка воцарилось относительное спокойствие. Лекарь дремал в лазарете у койки Птичьего Пастуха, Корабельник ушел спать к себе в кабинет. Замок погрузился в темноту и замолк, как покинутое гнездо.

Сейчас досчитаю до пятидесяти, — думала Нета, стоя на замковой стене. — То есть, до ста… хорошо, до тысячи. Досчитаю и пойду спать. Раз, два, три, четыре…

Со стены ей видно было все вокруг — огромная желтая луна освещала и пляж, и даже кромку леса вдали. От леса наплывал запах цветущей жимолости, от океана тянуло водорослями, гниющими ракушками и рыбой, выброшенной на берег вчерашним штормом. Если Тошка вернется… пятьдесят один, пятьдесят два… то его нужно будет сразу покормить и отвести спать… шестьдесят… шестьдесят пять… вряд ли Корабельник разрешит мне остаться тут и ждать, если все уйдут… семьдесят восемь… он вернется, куда он денется… он не может летать вечно. Захочет есть, захочет спать. Устанет. Устанет, упадет… подстрелят… не буду про это думать.

Восемьдесят два, восемьдесят три… восемьдесят восемь… бедный Птиц… ничего, Лекарь его починит. Какая луна сегодня!.. На рассвете, сказал Корабельник. Они уходят на рассвете. Конечно, я никуда не пойду. Девяносто пять. Не пойду… не потащит же он меня силой? Пусть уплывают на этой своей шхуне. Интересно, как она выглядит? Наверное, старая развалина. Никогда не видела шхун. И вообще океан меня пугает. Как по нему плыть? Кругом же вода… Сто двадцать один, сто двадцать два…

Он не вернется, это ясно. Как сердце-то ноет, что же это такое… это из-за луны. И холодно. Холодно. Сто пятьдесят четыре… как же там Тошка, он ведь совсем раздетый.

Нета поежилась, села и обняла себя за плечи. Сто семьдесят, сто семьдесят один… Если Корабельник попробует увести ее силой, она… что она сделает? Убежит? Улетит?.. Конечно, нельзя бросать друзей, но ведь она им не нужна. Совсем не нужна. Зачем она им? Петь колыбельные? Она научит… научит, например, Раду. Или Жюли. На шхуне от меня все равно будет мало проку: я так боюсь воды, что, пожалуй, на все время пути забьюсь куда-нибудь в трюм… где у корабля трюм? Кажется, внизу.

Тошка, Тошенька, где же ты?.. Двести десять, двести одиннадцать… Алиса на меня даже не смотрит. И правильно. Все из-за меня. Если бы я догадалась пойти в лазарет, Тритон бы не выбрался на стену. И ничего бы не случилось.

Нета натянула рукава кофты на кисти рук, плотнее прикрыла замерзшие колени платьем. Как тут холодно, наверху! Двести тридцать два… Кто-то кричит?.. Нет, это чайка. Нет, все-таки кто-то кричит!..

Она вскочила и огляделась, но кругом было пустынно, только океан глухо шумел, набегая на камни.

Но я же ясно слышала свое имя?.. Вот опять: «Нета!..»

Она пошла по стене, вглядываясь то в небо, то в кромку воды, пенившуюся среди камней. На камне кто-то сидел. Нет, показалось. Или все-таки человек?..

Темное пятно пошевелилось. Нета замерла на стене, не зная, окликнуть или подождать. Пришелец поднялся на ноги — не человек, слишком высокий для человека, а для лесника слишком хорошо сложен, — поднял голову и посмотрел в ее сторону. Он был слишком красив… даже для отродья. Луна ярко освещала его лицо, и Нете показалось, что это лицо приблизилось к ней, как под увеличительным стеклом: чуть прищуренные серые глаза, прямой нос, насмешливый нежный рот. Рот произнес: «Нета».

Она вздрогнула и отшатнулась.

— Ты кто?

— Ты меня не узнала? — голос у него был страшно знакомый. — Я Крысолов.

* * *

— Тебе померещилось, — сказал Корабельник хмуро.

— Не померещилось, — Нета упрямо смотрела в пол. — Я его видела как тебя.

— Хорошо, куда же он делся? — Корабельник встал и отошел к окну.

Нета пожала плечами.

— Не знаю. Пропал. Помнишь, как Оракул?.. Ну вот.

— Ты кому-нибудь говорила?

— Нет. Только тебе.

Корабельник прошелся по кабинету, остановился у стола, потер виски.

— Надо уходить.

— Я останусь.

— Нет.

— Я останусь, Учитель. Теперь — тем более.

Нета так и не подняла головы, но вся ее фигура выражала решимость и непреодолимое упрямство.

— Ты с ним разговаривала. — Корабельник не спрашивал, а утверждал, даже как будто в чем-то обвинял Нету.

Она кивнула.

— Да. Я… спросила у него, где Тошка.

— Вот как? И что же он ответил?

— Он засмеялся.

— И всё?

— И всё. Он… пропал, а смех еще звучал. Как будто он ушел, а смех остался. Я и сейчас его слышу.

Корабельник передернул плечами, точно внезапно озяб.

— Тебе страшно, Учитель? — спросила Нета спокойно.

— А тебе нет?

— А мне — нет. Я больше не боюсь Крысолова.

Корабельник подошел к ней вплотную и приподнял пальцами ее подбородок.

— Он не приближался к тебе? Не прикасался?

— Нет, — безмятежно солгала Нета.

Темные глаза Учителя впились в ее зрачки, и впервые Нета ничего не почувствовала — ни страха, ни боли. Учитель отпустил ее и на мгновение задумался, глядя в окно. Потом тряхнул головой и решительно сказал:

— Хорошо. Иди собирайся.

Он даже мысли не допускал о том, что она откажется. Нета молча повернулась и вышла из кабинета.

Замок просыпался — идя по коридору, она слышала, как Подорожник прошагал через двор к воротам, как что-то грустное насвистывал Кудряш, как окликала кого-то из девушек Рада в окне спальни. Отродья собирались в путь. Нета знала, что никуда не пойдет, но в ее намерения не входило спорить с Корабельником. Первым делом она отправилась в лазарет. Лекарь встретил ее своей вежливой улыбкой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});