Доверено флоту - Николай Кулаков

Противник, как установила воздушная разведка, немедленно приступил к восстановлению разрушенных участков моста и нефтепровода. Чтобы довести дело до конца, понадобился еще один удар. Его поручили нанести 13 августа той же группе истребителей во главе с капитаном Шубиковым.

О результатах налета сообщило всей стране Совинформбюро: «В Чернаводский мост попали бомбы крупного калибра. Одна 140-метровая ферма моста почти целиком рухнула в воду. Мост разрушен. Советские летчики блестяще выполнили боевое задание».

Добавлю, что один из главных героев смелых прорывов к сильно охраняемому объекту в неприятельских тылах капитан А. В. Шубиков сражался с фашистами еще в небе Испании, где заслужил два боевых ордена. За вывод из строя [54] Чернаводского моста командир эскадрильи был удостоен ордена Ленина.

В то трудное время награждали еще очень немногих, только особенно отличившихся командиров и бойцов. Орденом Красного Знамени был отмечен подвиг лейтенанта Евграфа Рыжова (впоследствии ставшего Героем Советского Союза), одного из летчиков, перехвативших на новых истребителях МиГ-3 вражеские бомбардировщики, рвавшиеся к Севастополю. 25 июля он на поврежденном в воздушном бою самолете, уже израсходовав боезапас, таранил «Хейнкель-111», который развалился на части и упал в море. А Рыжову удалось, спланировав, посадить свой «ястребок» на воду. Конечно, колесная машина не могла долго продержаться на плаву. Летчика выручил спасательный жилет. Дело происходило довольно далеко от берега, и нашли его лишь через три или четыре часа, а сперва посчитали было погибшим.

Это был первый воздушный таран у нас на флоте и, вероятно, один из первых в Отечественной войне.

* * *

Президиум Верховного Совета СССР уже в июле наградил также группу моряков-дунайцев, что означало признание боевых успехов молодой флотилии, созданной в составе Черноморского флота год назад. Ордена Красного Знамени были удостоены контр-адмирал Н. О. Абрамов, бригадный комиссар В. К. Беленков, командир подразделения катеров капитан-лейтенант И. К. Кубышкин, командир пулеметной роты М. Н. Матвейчук, замполит этой роты политрук Г. Е. Хмельницкий, командир эскадрильи капитан А. И. Коробицын и другие.

Боевые действия на Дунае и в устье Прута, начавшиеся на рассвете 22 июня артиллерийским обстрелом советского берега и наших кораблей с румынской стороны, развивались затем не так, как на большинстве других участков западной границы. Здесь, на левом фланге советско-германского фронта, врагу ни в июне, ни в первой половине июля не удавалось, несмотря на многочисленные к тому попытки, вторгнуться на советскую территорию. Более того, на третьи сутки войны бои начали переноситься на территорию противника.

Утром 24 июня, после артподготовки, проведенной кораблями и береговыми батареями флотилии, дунайские бронекатера высадили на неприятельский берег в районе мыса Сату-Ноу сперва роту пограничников, а после того как она [55] закрепилась - батальон из состава 14-го стрелкового корпуса генерал-майора Д. Г. Егорова, которому флотилия была подчинена в оперативном отношении. Вслед за тем ниже по течению, у городка Килия Старая, был высажен стрелковый полк. Расширяя захваченные плацдармы, оба десанта соединились. Общими усилиями моряков, армейцев и пограничников удалось очистить от войск противника румынский берег Килийского гирла Дуная на протяжении примерно 75 километров и прилегающие к нему острова. Были взяты сотни пленных и немалые для того времени трофеи в виде разного рода вооружения.

А главное - существенно изменилась в нашу пользу обстановка на значительном участке фронта. Правобережный плацдарм облегчал оборону нашего берега, обеспечивал флотилии относительную свободу боевого маневрирования на этом отрезке пограничной реки и возможность пользоваться Измаильским портом, избавленным, как и сам город, от прицельного артобстрела через Дунай.

Следует сказать, что инициатива высадки десантов исходила от командования Дунайской флотилии, для которой захват плацдарма на правом берегу стал в сложившейся обстановке необходимым условием дальнейших успешных боевых действий. Военный совет флота, не колеблясь, дал на это «добро». Одобрило идею дунайцев и армейское командование, хотя оно и могло послать в десант, выделить для удержания плацдарма весьма ограниченные силы.

Мы в Севастополе внимательно следили за тем, как развертываются на дунайском рубеже активные, наступательные действия флотилии и сухопутных частей, очень радовались обозначившемуся там боевому успеху. Всем черноморцам стало известно, сколько мужества и отваги проявили при высадке десантов на Дунае их товарищи.

На весь флот прогремел подвиг командира отделения рулевых дунайского бронекатера старшины 2-й статьи Федора Щербахи. В рубку этого катера попал снаряд, был тяжело ранен командир, а Щербахе, стоявшему у штурвала, оторвало часть ноги. Молодой коммунист (Щербаха был кандидатом партии, а перед боем подал заявление с просьбой принять его в члены ВКП (б), заверяя парторганизацию, что не пожалеет жизни для разгрома врага) не захотел привлекать внимание к своему ранению в разгар боя. Собрав все силы, он совершил, казалось бы, невозможное - оставаясь у штурвала, продолжал выполнять команды, пока бронекатер выходил из-под вражеского огня. Только после этого Федор [56] Щербаха доложил о своем состоянии. Через некоторое время он скончался от потери крови.

Конечно, июньские десанты на Дунае выглядят весьма скромно в масштабах сражений, развертывавшихся в те дни на громадном пространстве от Баренцева до Черного моря. И дунайский участок фронта не относился к тем, где нам противостояли главные силы врага. Но, думается, эти десанты имели не только тактическое значение. Тот факт, что советские воины уже в первые дни войны форсировали водный рубеж, вступили на землю врага и на какое-то время закрепились на ней, свидетельствует о многом{7}.

Плацдарм за Дунаем прочно удерживался более трех недель и был оставлен советскими частями не под натиском врага, а по приказу в связи с тем, что осложнилось положение севернее. Все это время противник не мог пересечь границу как на ее 150-километровом дунайском участке, так и в низовьях Прута. Новые его попытки высадиться на советском берегу успешно отбивались. Наша флотилия, поддерживая оборонявшиеся здесь сухопутные войска, продолжала проявлять высокую боевую активность. Эффективно использовалась сильная артиллерия Дунайского сектора береговой обороны, который возглавлял полковник Е. Т. Просянов. Дунайцам помогала, выполняя их заявки, бомбардировочная авиация флота.

О положении на дунайском рубеже в те недели говорит уже то, что румынская речная флотилия, мониторы которой превосходили наши по вооружению и броне, по существу оказалась блокированной и не смела появляться в пограничном Килийском гирле, у Измаила.

Но севернее дунайского участка границы, где натиск врага был сильнее, фронт сдвигался к Днестру. Над войсками, оборонявшимися на стабильном приморском фланге, нависла угроза быть отрезанными, и постепенно становилось ясно, что неизбежен отвод наших частей с границы, а следовательно, и уход с Дуная флотилии.

Командование образованной в составе Южного фронта Приморской группы войск поставило перед нами вопрос об [57] этом еще 7 июля. Однако указания наркома ВМФ ориентировали на то, чтобы с отводом флотилии не спешить. Потом ее отход откладывался на сутки уже по просьбе армейцев. Дунайцы ушли со своего водного рубежа в ночь на 19 июля, после захвата гитлеровцами Кишинева.

Предварительно были отведены тыловые службы флотилии. Ее подвижные батареи, зенитчики и стрелковые подразделения отходили в боевых порядках 14-го корпуса. А корабли (сняв перед этим - скрытно и без потерь - всех до единого бойцов и командиров с правобережного плацдарма) с боем прорвались в Черное море. При прорыве был потерян один бронекатер, а выведено, считая и вспомогательные суда, сто вымпелов. Потери флотилии на Дунае вообще были невелики.

Прикрываемые высланными им навстречу канонерскими лодками и крейсером «Коминтерн», речные корабли к утру 20 июля добрались до Одессы, где мне довелось их встретить. Накануне я пришел туда на катере-охотнике и еще до прибытия дунайцев услышал весьма лестный отзыв об их последних боевых делах от командующего Приморской группой войск (уже преобразовывавшейся в Отдельную Приморскую армию) генерал-лейтенанта Н. Е. Чибисова. Только большая вероятность воздушных налетов противника заставила отказаться от торжественной встречи флотилии в Одесском порту - дунайцы, ушедшие с передового рубежа непобежденными, ее заслужили.

На борту флагманского монитора «Ударный» контр-адмирал Н. О. Абрамов и бригадный комиссар В. К. Беленков подробно доложили о действиях флотилии, о ее состоянии. Переход от устья Дуная в Одессу дался нелегко: мелкосидящие речные корабли для плавания по морю не предназначены, волнение в каких-нибудь четыре балла им уже опасно, а в данном случае выбирать погоду не приходилось. На относительно коротком маршруте некоторые корабли получили такие повреждения корпусов, каких не имели в боях.