Сказки Демона Цветов (СИ) - Ксения Лазорева

На уме у юного Клайма были только любовные шашни да игры со своими низкородными друзьями. Не зная, куда деваться от стыда, отец вынужден был приносить извинения самым знатным фамилиям за проделки своего сына. И вот на этом приеме была поставлена жирная точка, когда марки Ваальде поведал ему о ночных похождениях неугомонного сынка хозяина дома. Рассыпавшись в тысячах извинений и подарив в качестве компенсации одного из лучших коней из своей конюшни, после приема господин Кольбейн велел вызвать сынка в свой кабинет, чтобы поучить маленько уму-разуму.

Демонстративно позевывая и потирая глаза, юный наследник прославленного рода Кольбейн зашел в отцовский кабинет, по пути пытаясь придать себе пристойный вид, и начал застегивать небрежно накинутый камзол излюбленного красного с позолотой цвета. Этот цвет как нельзя лучше подходил к его волосам, да и девушкам нравился. Увидев в руке отца, сидящего за столом плетку, он понял, что дело туго, да и отцовский взгляд не предвещал ничего хорошего, поэтому решил сыграть на опережение.

- Клянусь, я женюсь на дочери господина Ваальде! - пылко воскликнул он.

- Балбес! - заорал отец, вскакивая из-за стола и принимаясь охаживать сына по всем местам, куда мог дотянуться, хотя тот бы на целую голову выше него. - Вымахал как каланча, в плечах как сажень, а ума не нажил! - крики хозяина слышал весь дом, но гости уже разъехались, а слуги знали методы воспитания, впрочем, совершено неэффективные, применяемые к единственному наследнику семьи. Потому никто даже бровью не повел.

Скоро рука у господина Кольбейна устала и он, тяжело дыша, отступил, Клайм стоял с помятым и крайне обиженным видом.

- За что? Я же сказал правду.

- Жениться?! Чтобы ты опозорил меня перед всем светом? Ну уж нет, - оглядев сына снизу доверху, он хмыкнул и прихрамывая - много лет назад генерал получил ранение от заклинания, угодившего в правую ногу - подошел к столу и постучал по бумаге, лежащей на нем.

Некоторое время он, казалось, колебался, а потом поманил сына. Когда Клайм приблизился, он ткнул бумагой в нос юноши. Поначалу Клайм только и увидел, что печать с изображением цветка вроде кувшинки или лилии, потом вгляделся внимательнее. А когда прочел - понял, что это его приговор.

- Да-да, и не морщись, в старые времена тебя бы отправили туда еще в десять лет, а надо было бы, - назидательно сказал господин Кольбейн. - Боюсь сейчас уже поздно, но я больше не могу терпеть твои выходки.

- Но это Отряд Лилии!

- Дурак, это приказ о твоем зачислении в подчинение капитана Нордиса, командующего им. Неужели думал, что я отдам тебя на верную смерть, как всех тех детей предателей и изменников? Это для твоего же блага. Послужишь годик-другой, понюхаешь боевого дымка и вкус заклинаний, а там может и верну домой, да женю на дочке уважаемого господина Ваальде. А пока толку от тебя все равно нет.

- Я не... отец, это же ссылка! - жарко воскликнул юноша.

- Не смеши мои седины,- фыркнул господин Кольбейн, и рука вновь легла на плетку. Клайм сглотнул. - Чтобы сын военного так говорил?! Вот когда помру, тогда и будешь устраивать тут пирушки и приглашать окрестное дворянство, а пока я хочу, чтобы ты понял что такое военная карьера.

- Ну уж нет, я не стану служить в армии.

- Станешь и будешь, и это мое последнее слово! - кулак мужчины так грохнул по столу, что Клайм поневоле вздрогнул. "Прощай вольная жизнь.. хотя..." - когда он вновь взглянул на отца, в его глазах плясали демоны.

- Вы еще пожалеете, что отдали меня туда. Уже через месяц они будут мечтать избавиться от меня, - пообещал Клайм.

И уже через несколько дней непокорный наследник семьи Кольбейн отправился на квартиры двадцать пятого полка, к которому был привязан и так называемый Отряд Лилии. У этого отряда была печальная слава - по доброй воле туда не попадали, да и возраст большинства его членов едва достигал шестнадцати-семнадцати. Выжить дольше было просто невозможно. Детей государственных преступников, как правило, из знатных фамилий, направляли туда искупать грехи их родителей. Дурацкий закон - был уверен Клайм. Отец не соврал - его определили не в сам отряд, а лишь приписали к нему, как и других таких же, как и он, детей военных, большая часть которых отправилась туда на перевоспитание.

Уже через пару дней по прибытии Клайм понял, что большинство из них и не думало о военной карьере и мечтало бежать оттуда как можно раньше. На передовую их не посылали, оставляя в глухом тылу. Параллельно измученные учителя пытались вбить в голову дворянских недорослей азы военной науки. Клайм быстро изучил что здесь и как, и местные порядки ему понравились - по большей части кадетам предоставляли полную свободу во время, свободное от уроков, хотя и держали в казарме на комендантском часу с восьми вечера до шести утра. Но этот запрет мало кого волновал и компания, в которую попал Клайм, частенько сбегала в город, чтобы от души повеселиться в каком-нибудь игорном заведении.

Одновременно Клайм начал воплощать в действие свой план по побегу из заведения. Точнее по избавлению Отряда от него. Учителя приходили в тихий ужас от его выходок - то едва не спалил класс, то сшил рукава мундиров учеников в шкафу ночью, то бросил кошку в ящик стола преподавателю. И самое интересное, что каждый раз он ловко скрывался от наказания и сбегал даже из карцера.

Впрочем, военный учительский совет только успевал строчить гневные письма его отцу, ничем другим пригрозить они не смели. Генерала в отставке Клаудио Кольбейна уважали и боялись в раной степени, так что вскоре Клайм стал надеяться, что план начал удаваться, и через месяц его отправят домой. А пока на фронте царило относительное затишье, юноша вместе со сверстниками предавался праздной жизни бездельника и гуляки. Конечно, алкоголь был строго запрещен в военной части, но при желании всегда можно выбраться в город и выпить по кружке-другой вина в компании хорошеньких танцовщиц. За свои проделки Клайм очень скоро стал душой компании и главным заводилой среди золотой молодежи Академии. Учить особо не учился, наука давалась с трудом, зато помахать мечом перед товарищами и покрасоваться перед леди на приемах в кадетском корпусе - это он был завсегда мастером.

Как-то осенней октябрьской, но все еще теплой ночью корпус был предоставлен полной свободе. Начальство оправилось на прием во дворец, а непосредственный командир кадетского класса - капитан Нордис - был срочно вызван для охраны важной персоны, которая прибыла из провинции.

Весь класс вздохнул с облегчением. Хотя сам Клайм не встречался с командиром, но говорили, что он еще совсем мальчишка, немного за двадцать, "Наверняка выслужился перед каким-нибудь толстосумом в военном министерстве, вот и получил такой пост", - думал Клайм, в душе презирая капитана, которого и в глаза еще не видел. Пользуясь неожиданной свободой, компания, щедро одарив часовых, отправилась кутить в город.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});