Москва рок-н-ролльная. Через песни – об истории страны. Рок-музыка в столице: пароли, явки, традиции, мода - Владимир Марочкин

Честно говоря, мы сами обалдели от того, как у нас всё зазвучало. Мы звучали как нечто с тех желанных и загадочных пластинок. Как „фирма”! Глаза у нас тут же загорелись…»

«Скифы» были первой отечественной рок-группой, которая стала использовать фузз – прибор, который делал звук гитары по-настоящему космическим.

Началось всё с того, что на одном из концертов к музыкантам подошёл молодой парень и завёл разговор о гитарном звуке, о гитарных усилителях и вообще об аппаратуре для выступлений. Это был студент физфака МГУ Виктор Кеда. Как рассказывал Юрий Валов, отец Виктора входил в ту самую группу учёных, которая создала водородную бомбу. Но в ходе экспериментов он облучился и умер, поэтому мать Виктора категорически была против того, чтобы он, как отец, работал с ядерным оружием и ядерной энергетикой, и Виктор пошёл в другую отрасль. Он очень хорошо знал низкочастотную радиоэлектронику, был настоящим фанатом рока, а потому вскоре стал проектировщиком и производителем фантастической по тем временам аппаратуры.

«Значительная часть работ производилась у меня дома, на улице Крупской, – вспоминал Юрий Валов. – Паркет в комнатах до сих пор хранит шрамы от производства „скифовской” аппаратуры. Мои мама и бабушка снисходительно терпели им непонятное, шумное и многолюдное увлечение сына и внука, но у нас не было возможности пойти в магазин и закупить аппарат, который бы нас удовлетворил, и мы решали эту проблему, используя пути, нам доступные».

Сначала был собран мощный двухканальный усилитель. Размером он был метр на полметра, стоял горизонтально на четырёх ножках, как стол, и весил около пятидесяти килограммов. Затем на свет появился 12-канальный микшерский пульт, точно по размеру встававший сверху на усилитель. Конструкция пульта для того времени была уникальной, ведь там был и встроенный плёночный ревербератор с несколькими головками для разных по времени задержек, а на каждом канале имелось по три ручки для настройки низких, средних и высоких частот. Кроме того, Виктор Кеда сконструировал для Дюжикова и Валова блоки эффектов, которые включали в себя флэнжер и фэйзер. Флэнжер был исключительно популярен в 1960-х годах, так как его звук напоминал взлёт самолёта или ракеты. В свою очередь, фэйзер мог превращать самые обычные, самые банальные звуки, окружающие нас повсюду, в настоящие „космические сигналы”.

«Производство всех этих „железок” заняло примерно год нашей жизни, – вспоминал Валов. – Почти все деньги с выступлений мы тратили на аппарат, и каждый из нас в силу своих способностей участвовал в сверлении, пилении и пайке, и при этом мы ещё умудрялись сносно учиться, много репетировать, писать песни и выступать. Но звук для нас имел очень большое значение».

А потом до «Скифов» добралась пластинка Rolling Stones, на которой была записана песня «I Can’t Get No (Satisfaction)». Очень многие наши музыканты были озадачены звучанием этой песни. Все чувствовали, что там в проигрыше играет именно гитара, но никто толком не понимал, как «Роллинги» добились такого необычного эффекта. Тайна будоражила, и тогда Юра Малков притащил осциллограф, чтобы просмотреть на нём загадочную «Satisfaction». Музыканты, к своему удивлению, обнаружили, что синусоида на осциллографе была не правильная, а обрезанная. Тогда Кеда сказал:

– Я всё понял. Такой сигнал мы сделаем.

И сделал.

Юрий Валов рассказывал, что в 1980-х годах, когда он уже жил в эмиграции, в Нью-Йорке, то довольно близко сошёлся с Майком Мэсьюзом, основателем и владельцем Electro Harmonics – компании, которая с начала 1970-х годов стала специализироваться на серийном производстве гитарных примочек. Когда Юра рассказал американцу о наших гитарных примочках, сконструированных в конце 1960-х, тот слушал сначала с недоумением, так как не предполагал, что гитарные эффекты вообще производились в Москве даже кустарным образом, но потом, задав ряд вопросов, вынужден был признать, что некоторые эффекты у нас появились на два-три года раньше, чем в Штатах.

Кстати, этот состав «Скифов» тоже участвовал в смотре-конкурсе студенческой самодеятельности, и тоже выступал в финале конкурса во Дворце спорта в Лужниках, и тоже получил диплом лауреатов. Популярность группы быстро росла, чему способствовали песни на русском языке, которых постепенно набралось половина репертуара. Самые известные из них – «Годы, как птицы», «Я иду навстречу ветру», «Отпусти меня».

«Я послушал группу Юры Валова, и она решительно меня очаровала морем звука, лавиной звука, – признавался Вячеслав Малежик. – А на следующий день у себя в МИИТе я услышал группу „Архимеды” чехословацкого землячества и просто потерял голову. Я понял, что надо делать собственную группу. А так как группы тогда создавались либо по территориальному, либо по профессиональному признаку, то я попытался сделать группу в МИИТе…»

Даже сделавшись знаменитыми в масштабе Москвы, Вячеслав Малежик и Юрий Валов никогда не забывали о родном Юго-Западе и иногда выступали на вечерах отдыха в его школах.

«Однажды позвонил Юра и сообщил, что есть предложение сыграть концерт в школе рядом с его домом, на улице Марии Ульяновой, – рассказывал Вячеслав Малежик. – Из двух групп мы собрали одну: Юрий Валов, Сергей Дюжиков, Николай Воробьёв и я. У нас не было барабанщика, и Юра Валов сказал:

– Хорошо, я сяду за барабаны.

Со мной тогда приехал 17-летний Володя Буре, отец нашего знаменитого хоккеиста Паши Буре. Он приехал с каких-то соревнований из-за границы, весь стильный, в замшевых ботинках, в модной джинсовой куртке. Начали мы играть, а дальше всё было похоже на фильм про ковбоев. В перерыве, где-то в половине десятого, подходит ко мне парень:

– Это ты пел?

– Да!

– Твоих знакомых здесь много?

– Ну, есть…

– Скажи своим знакомым, чтобы уходили, потому что через 15 минут начнётся драка.

Мне понравилось, что он указал точное время.

Я пошёл к своим ребятам и говорю:

– Сваливаем!

И все, включая Володю Буре, быстренько собрались и ушли.

Но самое интересное, что ровно через 15 минут действительно началась жуткая драка: стулья летали, как в салуне в фильмах про ковбоев. А мы в это время исполняли „Satisfaction”…»

В самом университете в 1960-х годах концерты проходили, как правило, в небольших кафешечках, которых было много в Главном здании. В пятницу, субботу и воскресенье в зонах общежития на нескольких этажах одновременно играли рок-группы, и народ кочевал, перемещаясь из одной кафешки в другую.

Вячеслав Малежик вспоминал, что его группа «Мозаика» регулярно выступала на 8-м и 16-м этажах главного здания МГУ: «Эти кафешки были маленькие, тем не менее туда набивалось человек по двести. И, несмотря на то что аппарат у нас был достаточно мощный, звук гасился о тела слушателей».

«Машина Времени» и «Удачное Приобретение» выступают в столовой МГУ № 8. Фото Александра Агеева

В 1970-х годах сейшены из маленьких кафе перебазировались в 8-ю и 10-ю столовые, расположенные на территории университета. Это – двухэтажные зданьица, на первом этаже которых были профессорский зал и кулинария, а на втором – студенческая столовая, которую студенты весело именовали «столовая имени Сальери». Вот там, наверху и проводились концерты.

«Звук был кошмарный, – рассказывал Алексей Вайт Белов, – но мы играли там с удовольствием, потому что и 8-я, и 10-я столовые вмещали народу больше, чем кафешки в главном здании, соответственно музыкантам могли заплатить больше денег…»

Концертный администратор Московской рок-лаборатории Александр Агеев вспоминал, что именно в МГУ он в первый раз увидел «Машину Времени»: «Тот концерт проходил не в столовой, а в первом гуманитарном корпусе. У „Машины” был ещё старый состав, с Максом Капитановским на барабанах. „Машинисты” играли в коридоре, между лестницами. Они пели про изумрудный унитаз, про розовые очки – эти песни мне тогда очень понравились. И народ отреагировал: я смотрю – никто не танцует, все слушают. И мне это, конечно, запало…»

* * *

К началу 1980-х рок-музыка с Ленинских гор переместилась в университетские общаги. Постоянно возникали слухи, что какой-либо сейшен прошёл то в ДСВ (Дом студента на Вернадского), то в ДСК (Дом студента на Кравченко). Но, конечно, самым знаменитым рассадником рока стал ДАС, Дом аспиранта и стажёра МГУ на улице Шверника.

ДАС – то самое здание, мимо которого в финале фильма «Ирония судьбы, или С лёгким паром» идёт герой Андрея Мягкова. Потом каким-то чудесным образом он оказывается в районе метро «Юго-Западная», неподалеку от невероятно популярного в те времена магазина «Польская мода», хотя добираться туда от улицы Шверника довольно долго. Надо доехать на автобусе № 119 до метро «Университет» и продолжить путь под землей либо на троллейбусе № 34 до метро «Юго-западная». На самом деле в тот год, когда снимался фильм, 3-й улицы Строителей в Москве не существовало, в мае 1963 года она получила современное название в память об участнице революционного движения, сестре В. И. Ленина М. И. Ульяновой. Тогда же 2-ю улицу Строителей переименовали в улицу Крупской (кстати, именно здесь в молодости жил музыкант группы «Скифы» Юрий Валов). Зато была улица Строителей, хорошо известная в кругах любителей джаза, так как на ней находилось молодёжное кафе, в котором часто звучала джазовая музыка. Чтобы добраться до неё, герою Мягкова надо было выйти на станции метро «Проспект Вернадского» и пройти немного назад, в сторону университета.