Пропуск в райский сад - Натали Де Рамон

— Понимаю, у вас был большой день. — И озабоченно спросил: — Как ваша нога?

— А! — Я махнула рукой. — Как все равно чугунная, и каждый шаг простреливает до колена… Но ничего, я вроде бы притерпелась — видите, даже хромаю не сильно.

— Может быть, попросить какой-нибудь анальгетик? Мы все-таки в больнице.

— Да бросьте! Они же станут два часа заводить карту, опять все сбегутся на меня глазеть, запросят автографы… У меня сил нет… Кстати! Вы хорошо ориентируетесь в этой больнице, может быть, можно как-то иначе попасть на улицу? А то я не удивлюсь, если в холле меня уже поджидают поклонники.

— Можно, но вы ведь многим уже пообещали автограф, когда освободитесь. Вы забыли? И они ждут наверняка.

Я резко остановилась.

— Да! Забыла. Представьте себе. Я что, по-вашему, должна тут сдохнуть ради того, чтобы каким-то неизвестным теткам черкнуть на старых журналах пару слов?

— Тише, тише. Все хорошо. — Он рывком схватил меня за плечи. — Боже, да вы вся огненная! — Отстранился, заглянул мне в лицо и положил на мой лоб свою прохладную руку.

У вас точно жар… Глаза красные, румянец…

— Ничего удивительного. — Я отвела взгляд. — У меня с детства скачет температура, когда перепсихую. Через пару часов, а то и раньше все восстановится.

— Сомневаюсь, — протянул он. — На вас нитки сухой нет… Слушайте! Либо вы остаетесь здесь под медицинским присмотром… и плевать на карты и автографы!., либо едете ко мне в Бон-Авиро. В таком состоянии вам нельзя быть одной. Тем более в доме, где нет света.

— В основном — лестницы. У вас тоже нет света.

— Ха. Все-то вы помните. Но у меня проще исправить. Просто по дороге купим лампочки. Соглашайтесь!

Я вздохнула.

— Наверное, вы правы. Но мне жутко неловко. Свалилась вам на шею. Целый день носитесь со мной, с моей мамой…

— Бросьте! Я привык о ком-нибудь заботиться. Идемте. — Он взял меня за руку. — Я выведу вас через служебный вход.

— Так вы медик? Вы здесь работаете? Как же я сразу не догадалась! Вы так ловко лечили мою ногу, и весь персонал сразу вас узнал, и вы знаете здесь все ходы и выходы!

— Осторожнее, тут ступеньки. Обопритесь на меня.

— Спасибо… Почему вы так посмотрели? Я сказала что-то не то? Не работаете, а работали? Неприятные воспоминания?

— Нет, я вовсе не медик. А воспоминания… Как сказать: за последние два года здесь несколько раз лежала моя мама. Куассонская больница славится на всю округу, вы же знаете.

— Понятия не имела! Но теперь ясно, почему моя мама согласилась, когда вы сказали, что отвезете ее в эту больницу.

— Наверное. — Он распахнул дверь и покачал головой. — Ну вот, опять дождь. Постойте здесь, я машину подгоню.

Темное небо переливалось влагой. Мокрые деревья блестели. Через дорогу горела неоновая надпись: «Кафе». Буква «ф» вспыхивала и гасла, вспыхивала и гасла…

Глава 13,

которая уже в «лендровере»

— Простите, что невольно опять затронула запретную тему. Просто мне было неловко, что я вспылила из-за автографов. Вы же так много для меня делаете. И я подумала, что вам будет приятно, если я угадаю вашу профессию. Не обижайтесь, пожалуйста, — добавила я, потому что он молчал.

— Перестаньте. — Он вывел машину за ворота больницы. — Не нужно оправдываться. Я прекрасно понимаю, что вы перенервничали из-за мамы, и подумал, что внимание поклонников вас ободрит. Но тоже ошибся.

— О, и еще как! Хотите честно? Думаете, если я телезвезда, то у меня все супер-пупер? Да пару дней назад меня просто вышвырнули с телевидения! Мой великолепный муж устроил скандал почти в прямом эфире! А я виновата… Никому я там теперь больше не нужна. И поклонники скоро позабудут: не маячишь на экране, значит, нет тебя. Фьють! Растворилось видение, как и не было… А мама… Ей я вообще никогда не была нужна! Я только вечно мешала ей устраивать личную жизнь. Знаете, как меня дразнили в школе? Акула! Потому что у меня были кривые редкие зубы, а мать не находила нужным тратиться на пластинку, чтобы их выправить! Она едва терпела меня всегда — я слишком похожа на отца, который нас бросил, когда я родилась!.. И я его не виню — с ней ведь просто невозможно жить под одной крышей. Вы же сами видели, что это за человек.

— Грустно, — наконец произнес Марк. — А моя мама, наоборот, любила меня еще сильнее за то, что я похож на отца, хотя они тоже довольно быстро оформили развод.

— Но у вас-то отец есть! И жив! А я своего никогда не видела и даже не помню!

— Э-э-э… Откуда вы знаете о моем отце?

— Бетрав сказал. Дайте сигарету! Пожалуйста… Извините, что я опять вспылила. Вы же не виноваты в моих мытарствах. Вы, наоборот, как никто обо мне заботитесь. А уж эти приключения с мамой! Я даже не представляю, что бы сегодня без вас делала.

— Бетрав… — Он достал из кармана сигареты, протянул их мне и улыбнулся. Дальше будет еще лучше. У меня целый подвал вина. Лолиной лазаньи еще пол противня.

— Лола тоже там?

— Нет. Лолу я отвез домой — ей к шести на работу. Она ведет утреннюю программу на нашем радио. Ужасно гордится!

— На радио?

— Да, на нашем местном радио. Я же говорил, что она ваша фанатка, во всем старается вам подражать! Причем она ведь тоже Соланж, как и вы. Соланж Лютр. Она со школы работает в нашей местной газете, а теперь и на нашем радио — своего телевидения в Куассоне нет. И еще подрабатывает в этой больнице санитаркой — копит деньги на образование.

— Как же она успевает?

— Как-то. А что делать? Кроме нее в семье еще четверо, на учебу старшему сыну кое-как наскребли, на нее — уже нет, вот и вертится девчонка как может. Толковая. Вы ведь смогли сами проложить себе дорогу, и она надеется, что тоже сможет.

— Ничего бы я себе не проложила без Оливье… без Оливье Консидерабля. Понимаете, он был для меня всем. Учителем, отцом, сказочным принцем… Всем. А теперь предал. Хотя и щедро откупился. — Я приоткрыла окно и выкинула окурок. — Знаете, я правда просто не представляю, как мне жить дальше.

Я почувствовала руку Марка на своем плече.

— Тише. Тише. Мне тоже показалось, что не стоит жить, когда не стало мамы.

Я погладила его по этой руке, выдохнула и откинулась на спинку кресла.

— Бетрав мне рассказал, что вы вините себя за то, что не отговорили ее от операции. Но это не ваша вина!

Марк кашлянул и убрал руку.

— Простите, что опять заговорила на вашу запретную тему, — сказала я. — Просто вы потеряли самого близкого человека, а у меня в одночасье рухнула вся моя жизнь, и мы оба не знаем, как дальше жить.

— А что еще рассказал Бетрав?

— Что он — ваш крестный, когда я спросила, не родственники ли вы все, а так больше ничего особенного. Мы говорили мало, в основном он молчал всю дорогу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});