Летний шторм - Сергей Чекоданов

   Текли томительные минуты ожидания. Но снайпер в орешнике чего-то ждал, хотя по шоссе практически непрерывно текли немецкие войска.

   - Чего он ждёт? - Спросил Селиванов. - Можно было уже десяток положить.

   - Цель покрупнее! - Разъяснил капитан. Немного поколебался и добавил. - Захаров, займи позицию вон там. - Проследил, как метнулся вперёд и выше по ходу шоссе расчёт пулемёта. Глянул на остальных. - Всем уйти в лес и замаскироваться!

   Бойцы начали оттягиваться в глубь чащи. Павел не торопился, всё ещё надеясь, что капитан решится. Уловив его колебания, командир группы сказал:

   - Ладно, Чеканов. Но не более пяти минут, а потом уходишь. Возьми Усманова для прикрытия.

   Павел торопливо собрал винтовку, выскочил на соседнюю возвышенность, пристроил "Гюрзу" на сошках. Полил сухую землю перед собой водой из фляжки, чтобы струи газов из дульного тормоза не поднимали пыль, демаскируя позицию. Боковым зрением зафиксировал, как по обе стороны от него устраиваются Усманов и Панкратов. Андрей, как обычно, справа и уже торопится с распаковкой своей аппаратуры. Усманов, слева и ниже, пристроился за поваленным деревом и оглядывается по сторонам, определяя возможные пути подхода противника. Предосторожность не лишняя, особенно в Польше, где враг из леса появляется даже чаще, чем со стороны дорог. Не перевелись ещё среди польских националистов дураки, желающие проверить боевую подготовку советского Осназа. Чаще всего такие храбрецы оставались гнить по неприметным буеракам, да кормить раков в речных омутах и болотных трясинах. Но некоторым, особо удачливым, удавалось не только уходить живыми после первого удара, но и даже причинить серьёзный урон двум группам.

   Их группа оказалась в этом месте после долгой погони за таким вот счастливчиком. Пан Ковальский оказался очень ловкой и увёртливой сволочью. Несколько раз организовывал нападения на обозы Красной Армии, и, что самое поразительное, всегда успешно. Такая удачливость вызывала чрезвычайно много вопросов и требовала немедленной реакции. Две недели оперативники НКВД шерстили окрестности его вылазок, выискивая хоть какого-нибудь более информированного человечка. Наконец, такой появился и указал на один неприметный хутор, в окрестностях которого их взвод обнаружил самую настоящую базу из трёх, связанных между собой схронов. Пришлось ещё две ночи ждать, пока пан Ковальский не соизволит появиться на своей основной базе. Долгое ожидание завершилось скоротечным боем. Обозлённые осназовцы "сделали" жолнежей Армии Крайовой за пять минут, взяв живыми только тех, кто был ценен как язык. Всех остальных переправили в соседнюю трясину, обитатели которой донимали бойцов взвода всё время ожидания, нещадно пытаясь высосать из них всю кровь. Столь быстрая расправа имела ещё и воспитательный эффект. Глядя, как погружаются в болото тела их товарищей, "аковцы" решили не геройствовать и, подстегиваемые обещанием капитана "оставить в живых только одного - самого разговорчивого", стали наперебой выкладывать всё, что им было известно. Не стал исключением и сам пан Ковальский, и поведал такое, что пришлось отходить со всеми тремя языками, оберегая их, как величайшую ценность. Вот и сейчас где-то в глубине леса пан Ковальский "со товарищи" старательно пишут всё, что рассказали накануне.

   Обстановка резко изменилась и вместо плановой эвакуации на автомобилях пришлось уходить в лес, отрываясь от какой-то наступающей немецкой части. Впрочем, подобное состояние не было для бойцов Осназа уникальным событием. Ходили по немецким тылам не единожды, и не на один десяток километров. Выйдут и сейчас. Вот, только потерянное время жаль.

   Вот, и сейчас задержка. Нужно переходить трассу. Но при таком количестве войск противника на ней, это просто самоубийство. Придётся отходить и искать другое место. Или же ждать ночи.

   Вдали, на шоссе, показалась открытая легковушка, сверкнул на солнце погон. Павел навёл свой прицел и присвистнул. Погоны блестели золотом. Целый генерал. Такую добычу Павел не упустит, даже если неведомый снайпер открыть огонь не решится.

   Генеральская машина приближалась к линии открытия огня. Павел навел СВБК на точку выстрела, подкрутил целик боковых поправок, выбрал слабину курка и приготовился к выстрелу. Своему или чужому, не важно. За такую цель капитан простит. Вот в прицел вкатывается радиатор, появляется лобовое стекло, адъютант на переднем сиденье.

   Павел задержал дыхание. Ну!...

   Неведомый снайпер не подвёл. Вплывший в перекрестье прицела генерал уже заваливался вбок, являя остолбеневшему соседу по заднему сиденью простреленную голову. Павел подвернул винтовку и нажал на курок. Страшным ударом остолбеневшего офицера вмяло в спинку сиденья. Павел дослал патрон, подвернул винтовку вперёд, но подскочивший адъютант уже падал на шофёра. Пришлось перенести огонь дальше и снять пулемётчика, следовавшего за генеральской машиной бронетранспортёра. А на шоссе тем временем падали люди. Снайпер торопился воспользоваться суматохой и валил всех, до кого мог дотянуться из своей засады. И пусть теперь это были обычные солдаты, главную свою задачу он выполнил. Пора ему и уходить. Но он не торопиться. Или не имеет опыта боёв в таких ситуациях. Или ему ужё всё равно...

   Павел тоже не дремал, выпуская отпущенные самому себе десять патронов по наиболее опасным целям в виде пулемётчиков. Но вот клацнула последняя гильза. Старшина подхватил винтовку и соскользнул с холма, жалея, что не видит - начал ли отход неведомый снайпер? Но выше заработал пулемёт Захарова, а это означало, что боец всё же покинул свою позицию. Павел скользнул в лес, заспешил за ним Панкратов, затем Усманов, прикрывая их от возможного появления врага.

   Иван приготовил винтовку сразу, как только из-за этого злополучного поворота, стоившего ему жизни Ольги, выползла легковая машина с откинутым верхом. Чутьё снайпера подсказало, что это и есть та цель, которую он так долго ждал. Оставалось только радоваться, что Солнце светит в спину, и, старательно вглядывающимся в окрестности, немецким солдатам не удастся увидеть бликов от его прицела. Автомобиль приближался, уже можно было рассмотреть золотые погоны, холёную морду под высокой фуражкой. Иван нашёл висок, довёл свою цель до намеченного ориентира, увёл прицел чуть вверх и вперёд, выбирая упреждение, и нажал на курок. Спустя мгновение возникла в голове цели красная точка выстрела, и генерал стал заваливаться вбок, скрывая находящегося за ним человека. Но тут, в крае оптики, подскочил адъютант на переднем сиденье, Иван передвинул прицел, нажал на курок и этот, не вовремя проявившийся, офицер исчез из перекрестья.

   На шоссе творилось что-то непонятное! Падали пулемётчики, по которым пытался вести огонь Иван, стоило только ему навести прицел своей "мосинки". Редкие, ещё не погашенные, пулемёты вели огонь по всей округе, не сумев определиться с направлением огня вражеского снайпера.

   "Кто-то ещё!", - сделал вывод Иван и перенёс огонь на солдат, ещё не уяснивших, как нужно себя вести в подобной ситуации. Приятно работать, когда кто-то, пусть и неизвестный, поддерживает тебя. Ковалёв, не особо спеша, выпустил две обоймы, когда немцы, наконец-таки, вычислили откуда, по их предположениям, ведёт огонь ближайший снайпер. Немецкие солдаты открыли бешеный огонь по всем зарослям кустарника, которые, по их мнению, были расположены слишком близко к дороге.

   Ветки орешника взрезали первые пули опомнившихся немцев, взорвалась, намного впереди и левее, граната, кинутая особо талантливым метателем гранат. Но всё это только торопило его на расходование третьей, последней, обоймы. Больше боеприпасов для трехлинейки он не запасал, удивляясь, откровенно говоря, что даже эти удается выпустить.

   Он успел потратить четыре патрона, когда "гансы" определились с его местоположением, и по его орешнику ударил настолько плотный огонь, что пришлось выползать под защиту небольшого холмика, на котором и была расположена лещина. За этой естественной возвышенностью он так успешно и скрывался всё время боя. Иван выпустил, вслепую, последний патрон, отбросил винтовку в сторону, жалея, что нельзя снять прицел согласно инструкции, притянул к себе немецкий автомат, передёрнул в нём затвор, помня о том, что отказывает он, чаще всего, из-за недосылки боеприпаса.

   Ожидание, когда на него выскочит первый соискатель "железного креста", слишком затянулось. Кажется, за это время в вермахте перевелись наивные идиоты, уверенные в своём превосходстве только в силу расового происхождения. Более двух месяцев боёв научили немецкую армию тому, что они не самые лучшие, как думалось после похода в Европу, а всего лишь, самые обычные солдаты, самой обычной армии. Ну а советские "звери" научили даже самых самоуверенных постоянно оглядываться, если они хотят остаться в живых.