Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Крещение ни одной страны не является одномоментным актом. Подобно тому, как у нашего Владимира Святого были предшественники в виде княгини Ольги и князя Аскольда, чья дружина приняла христианство, Олаф II не был первым королем Норвегии, попытавшимся привить этой стране веру в далекого Бога родом из Палестины. Любопытно, кстати, подмечать, как религия распространяется по торговым артериям вместе с обычными материальными товарами. Думал ли Иисус Христос, когда поднимался на крест, что через тысячу лет он победно дойдет до далекой Скандинавии через Русь прямо по пути «из Варяг в Греки»? Наверняка даже не догадывался. А ведь получилось именно так.
Христианство прошло из Византии на Русь и Скандинавию на ладьях викингов по пути «из варяг в греки»
Еще до Олафа Святого Норвегию попытался окрестить современник князя Владимира — король Олаф Трюггвасон — то есть, Олаф Трюггвасонович. «Сон» — это сын на древнескандинавском. Обратите внимание, что в именах северных конунгов очень часто, как и у русских князей, присутствуют отчества. У нас Владимир Святославович. У них — Олаф Трюггвасонович. Это общая династическая традиция, характерная для норманнских правящих династий — как ославянившихся, так и сохранившихся в первозданном состоянии. Недаром эти харизматические кланы так переплелись в родственных связях.
В «Повести временных лет» упоминается некий варяг, вернувшийся в Киев из Греческой земли при князе Владимире и с презрением отозвавшийся о языческих идолах, которым еще тогда поклонялся этот правитель и большинство его подданных. В словах варяга явно сквозит неприкрытое превосходство, характерное для новообращенных: «Боги ваши есть дерево. Сегодня есть, а завтра сгниют! Они не едят, не пьют и не говорят и сделаны руками из дерева. А Бог есть един, ему же служат Греки и кланяются». Высказывание летописного варяга почти дословно совпадает с одной из речей Олафа Трюггвасона из так называемой «Большой саги».
Летописная версия крещения Руси князем Владимиром — рассказ о выборе веры из трех возможных вариантов (иудаизма, мусульманства и христианства) является позднейшим историческим анекдотом. По схеме он точь-в-точь повторяет такой же сюжет о хазарском кагане Булане, тоже призвавшем муллу, раввина и попа, чтобы выбрать наиболее подходящую религию для своего государства. Только Владимир остановился на христианстве, а Булан — на иудаизме. Вот и вся разница. Именно в этих неудачных для последователей Христа «хазарских прениях» о вере принимали участие изобретатели славянской азбуки Кирилл и Мефодий. Наш летописный рассказ — это отчет о реванше христианства на Руси в отместку за проигранный «матч» в Хазарии.
Но в реальности все не могло быть так просто. Чтобы решиться на отказ от язычества, Владимиру было нужно хотя бы элементарно познакомиться с основами конкурирующих мировых религий. Экономические связи государства при этом играли решающую роль. Язычество было местной религией — верой домоседов, поклонявшихся своим болотам и рощам. Стоило выбраться из глухомани, как вы попадали на торговые тропы купцов, исповедовавших совсем другие веры и хорошо знавших, что такое деньги.
Все мировые религии непременно высказывают свое отношение к тому, что мы называем твердой валютой, и интересному процессу приумножения ее. Давать в рост или нет? Копить или пускать в оборот? Бедность — порок или блаженство? Богатство — счастье или наказание? Язычеству все эти проблемы были неведомы. Оно — продукт предшествующей «натуральной» эпохи — дал идолу жертву, заколол ему соплеменника или пленника-иноземца по выбору, и гуляй! Никакой денежной замены кровавой жертве в виде церковной десятины язычество не предусматривало. Хочу, мол, человеческой крови и все!
По свидетельствам некоторых арабских авторов, князь Владимир в бытность правителем Новгорода проявлял живой интерес к исламу и даже разрешил построить в своей северной столице мечеть. Это объяснимо. Через Новгород проходил торговый путь на Волгу и Каспий — в Арабский халифат. Оттуда новгородцам поступала твердая серебряная монета в обмен на меха и рабов — дирхем. Разрешение построить мечеть в Новгороде означало жест доброй воли Владимира по отношению к его тогдашним основным торговым партнерам.
Но вскоре ситуация изменилась. Владимиру удалось захватить Полоцк, а вслед за ним и Киев, который он отобрал у своего старшего брата Ярополка. Весь путь «из Варяг в Греки» со всеми его ответвлениями оказался в руках будущего крестителя Руси. Главным торговым партнером вместо Халифата стала Византия. Тут-то и пришло время подумать о выборе веры. Ведь в отличие от Святослава, его сын предпочитал вести с Константинополем партнерские взаимовыгодные отношения, основанные не на открытом грабеже, а на экономическом расчете.
Согласно «Большой саге», одним из рекламных агентов христианства в Киеве, где утвердился после междоусобной войны Владимир, и стал будущий король Норвегии Олаф I Трюггвасон.
Он прожил необычную жизнь, полную злоключений и радостей. Родился в начале 960-х годов и приходился правнуком первому королю Норвегии. Его отец — Трюггви погиб в борьбе за власть еще до рождения сына. Беременная Олафом мать — Астрид — была вынуждена бежать из страны в Швецию, а потом в Новгород, где в варяжской дружине, нанятой князем Владимиром для борьбы с Ярополком, служил ее брат Сигурд Эйриксон. Но по пути в Новгород корабль, на котором плыли Астрид с маленьким сыном, захватили пираты из прибалтийского племени эстов — предки нынешних эстонцев. Олаф провел в рабстве у эстов шесть лет, пока его не выкупил Сигурд, случайно увидевший племянника на одном из базаров, где продавали живой товар.
После этого Олаф, которому исполнилось двенадцать, по протекции дяди, попал в дружину князя Владимира. Норвежского «сына полка», отличавшегося храбростью и веселым нравом, любили. Ценил его и сам «конунг Вальдамар», как называли новгородского князя в скандинавских сагах, что, впрочем, не помешало Олафу завести роман с одной из многочисленных жен своего покровителя — Аллогией.
Захватив Киев, Владимир сплавил варягов в Византию. Об этом эпизоде единогласно повествуют и «Повесть временных лет», и саги, уточняющие, что завистникам удалось убедить нового правителя Киева в опасности пребывания подросшего Олафа Трюггвасона в его ближайшем окружении. В общем, шел обычный дележ захваченного. Победы (даже над Киевом!) на всех не хватило. Юному Олафу пришлось оставить Русь и отправиться в землю вендов — балтийских славян, где он, забыв Аллогию, женился на дочери некоего князя Бурицлава.
Молодой викинг очень любил свою славянскую супругу. Но прожил с ней всего три года. Неожиданно заболев, жена Олафа умерла. И он с горя снова отправился в далекое путешествие — на Русь. Там якобы ему приснился сон о Рае и Аде. А какие еще должны были сниться сны молодому человеку, никогда не видевшему отца, познавшему рабство, войну, любовь и только что потерявшему молодую жену? Во сне ему явилась мысль пойти в Константинополь и принять христианство — ту религию, которая, как никакая другая, утешает познавших горечь страдания.
На обратной дороге из Византии в Норвегию Олаф в Киеве снова встретился с князем Владимиром и обратил его внимание на преимущества религии Христа. Не думаю, что Олаф Трюггвасон был единственным защитником христианства в окружении князя, хотя сага именно ему приписывает крещение Владимира. Вокруг киевского правителя было много проповедников. Но кому мог довериться правитель Руси больше — неизвестному монаху или своему брату-викингу — вояке из королевского рода, уже ступившему на тот путь, который Владимира одновременно пугал отказом от традиций и манил перспективами, открывавшимися за вратами храма? Конечно же, Олафу — товарищу буйной молодости, ставшему христианином!
Пример Владимира, не только лично принявшего христианство, но и крестившего всю Русь вплоть до Новгорода, особенно рьяно стоявшего за старых богов, вдохновил и Олафа. Неожиданно у него появился стимул — вернуть корону отца и поднять крест над Норвегией! В Нортумберленде на земле Англии, где он в очередной раз воевал как наемник, сын Трюггви встретил предсказателя, словно посланного Небесным Отцом. «Ты будешь знаменитым конунгом, — предрек тот, — и совершишь славные дела. Ты обратишь многих людей в христианскую веру и тем поможешь и себе, и многим другим».
В 995 году на всеобщем тинге (народном собрании) Олаф Трюггвасон был избран королем Норвегии. Памятник ему как крестителю страны до сих пор стоит в основанном Олафом городе Тронхейме, чье название в переводе означает «Дом сильных». Тронхейм стал столицей Норвегии в то время. В его церковь, построенную Олафом Первым, ровно через одно поколение положат мощи Олафа Второго Святого, к которым устремятся толпы христианских паломников.
- Истории от Олеся Бузины. Бандера — душитель котов - Олесь Бузина - Публицистика
- Четвертая республика: Почему Европе нужна Украина, а Украине – Европа - Борис Ложкин - Публицистика
- Газета Троицкий Вариант # 46 (02_02_2010) - Газета Троицкий Вариант - Публицистика
- Украина после Евромайдана. Демократия под огнём - Станислав Бышок - Публицистика
- Власть Путина. Зачем Европе Россия? - Хуберт Зайпель - Биографии и Мемуары / Прочая документальная литература / Политика / Публицистика
- Война и наказание: Как Россия уничтожала Украину - Михаил Викторович Зыгарь - Прочая документальная литература / Политика / Публицистика
- Запад – Россия: тысячелетняя война. История русофобии от Карла Великого до украинского кризиса - Ги Меттан - Публицистика
- Предел Империй - Модест Колеров - Публицистика
- Система оценок жизненных явлений - Александр Иванович Алтунин - Менеджмент и кадры / Публицистика / Науки: разное
- Украина от Адама до Януковича. Очерки истории - Сергей Бунтовский - Публицистика