От ведьмы слышу! - Надежда Первухина

— Мне пора!

— Да, — киваю я. — Ступай. Чего уж разводить церемонии…

Славка поднимается на борт и машет нам рукой:

— Все будет хорошо! Я вернусь!

— Да, — шепчу я одними губами и теперь уже вовсю плачу. — Именно так и будет.

Огни на «Летучем Голландце» вспыхивают ярче, приветствуя своего капитана. Корабль стремительно сливается с окружающей темнотой, и уже через минуту море абсолютно пусто и спокойно, словно и не было никакого корабля.

— Я боюсь за него, — говорит Авдей.

— Не бойся.

Я показываю мужу маленький пластиковый пакетик, в которых обычно продают кулончики или сережки. Только вместо украшений в пакетике — прядка пушистых Славкиных волос.

— У него на груди, в ладанке — прядь моих волос, — говорю я, сглатывая слезы. — Ты не думай, это не пустая сентиментальность. Волосы всегда были проводником чародейной силы, и я как бы установила между собой и сыном волшебную связь. Над его волосами я буду каждый день шептать заклинания, чтобы его путешествие проходило благополучно; а если, не дай Вальпурга, что-нибудь с ним случится, его локоны изменят цвет. Но случиться ничего не должно, потому что я, моя ведьмовская сила — с ним, в пути, в ладанке, которую он носит.

— Так вот откуда пошла традиция обмениваться локонами…

— А ты думал! — Слезы уже прошли, оставив после себя ощущение легкой печали. — Таким образом между близкими людьми устанавливалась крепчайшая ментальная связь, крепчайшая, как волос.

— Волос тонок…

— Да. Только может выдержать подвешенную к нему гирю в несколько килограмм. Впрочем, это уже физика. А я, если ты успел заметить, предпочитаю заниматься магией. Кроме того, если уж пошла речь о защите, Славка заговорен весь — от макушки до пяток — от болезней, от врагов, от шквального ветра, долгого штиля и горького разочарования. Я такой кокон охранительных заклинаний вокруг него сплела! Плазмометом не возьмешь!

— Чем? — Впервые за весь вечер Авдей захохотал.

— Плазмометом. Или этим… молекулярным деструктором. Ну, в общем, всей этой фигней, которой вы снабжаете своих фантастических героев.

— Слушай, Вика, с твоими способностями стране просто не нужна армия.

— В принципе да… Любимый…

— Да?

— Почитай мне стихи, а?

— Ты это серьезно?

— Абсолютно. Ты посмотри, какая ночь! Море, звезды… Сын уплыл на корабле к неведомым берегам… А душе тоскливо. Почитай, Белинский, развей мою печаль.

— Завтра в Одессе выпадет снег, — убежденно заявил муж. — Ты лет пять не просила меня стихи читать!

(А у меня было время их слушать?! Когда трое детей скачут вокруг! Я даже с радио ушла и привыкла к роли домохозяйки — матери семейства. Но об этом лучше не надо.)

Я ласковой кошечкой прижимаюсь к супругу, и он сдается. Хотя в глубине души (я-то знаю) он донельзя счастлив тем, что я попросила его читать стихи. Поэты — они все такие.

Приходит время кораблей,Когда приходит нужный ветер.Прости меня. Переболей.И отпусти ко всем на свете.

Возвышенно-простой чертежИ дух певучих стройных сосен —Вот где рождаешься, растешьИ первую встречаешь проседь.

И для тебя звучит, как встарь,Простой мотив разлук и странствий,Где солнца золотой янтарьРасплёснут в голубом пространстве.

И ты увидишь это сам,Свой домик карточный разрушив.Да осеняют парусаТвою измученную душу!

Ничто не держит на земле,Никто не плачет об ушедших…Приходит время кораблей,И волны тихо сказки шепчут.

…Мы гуляли всю ночь и в гостиницу вернулись с рассветными лучами, встретив удивленно-недовольный взгляд администратора: вот, мол, шляются тут некоторые…

В номере я незамедлительно улеглась на диван, потребовала от супруга бокал дайкири со льдом и в результате получила стакан водопроводной неочищенной. В отместку я навела невидимость на его бритвенные принадлежности: пусть поищет-помается![2]

Словом, день начинался весело. И я уже планировала, как пойду на Привоз покупать сувениры (муж посоветовал купить коренного одессита, поскольку ценнее этого сувенира в Одессе может быть разве что Потемкинская лестница, но ее не увезешь), но…

Но в дверь номера неделикатно постучали.

— Кто там? — томно протянула я, нежась на продавленном диване.

— Телеграмма!

Я подскочила. Всю мою истому как рукой сняло. Кто это может посылать нам сюда телеграммы? И зачем?

Горничная, держа белый клочок бумаги, смотрела на меня непроницаемым взором. Глянула в бумажку:

— Белянина?

— Белинская! — поправила я, кипя от нетерпения. — Давайте телеграмму!

Я развернула бланк, прочитала и сползла по стене на пол возле двери.

— Что?! — страшным голосом закричал муж, склоняясь надо мной.

Я протянула ему телеграмму.

«Мама папа приезжайте срочно Маша сошла ума попала лапы вампира. Дарья»

Авдей помог мне подняться и прийти в себя.

Через двадцать минут мы со всеми вещами уже были на вокзале.

А одесских сувениров я так и не купила…

* * *

…Он был прав, когда сказал, что им еще предстоит встретиться. И произошла эта встреча гораздо раньше, чем рассчитывала Маша.

Когда она после памятной ночи явилась пред очи издергавшейся от волнения сестры, та, увидев Машины синяки и изодранную одежду, кинулась к телефону — вызывать милицию и анонимную службу спасения женщин, пострадавших от сексуального насилия.

— Не звони никуда. Пожалуйста. — Марья попросила сестру таким голосом, что та не посмела противоречить.

Марья сбросила одежду в мусорное ведро (еще раз надеть это?! Увольте!) и нагишом протопала в ванную. Там, глядя на себя в большое зеркало, она оценила количество синяков и ссадин и пожалела, что не знает, где мама прячет свои колдовские снадобья для лечения ран. Она устроилась в ванной, взбив такую пену, что от аромата щипало в глазах. Ей хотелось зажмуриться и забыть напрочь неприятное происшествие, но, как она ни старалась, перед ней назойливо мельтешил этот странный вампир по имени Роман, а в ушах стоял звон от падения обледенелых человеческих тел.

Тут еще явилась Дарья в ночной сорочке с дурацкими вышитыми фиалочками, уселась на стиральную машину и принялась жалостливо смотреть на окутанную мыльной пеной сестру.

— Даш, валила бы ты спать, — для порядка посоветовала Марья, но на самом деле ей хотелось все рассказать. Потому что сестра, хоть и надоедала Марье все эти пятнадцать лет, все-таки заслуживала доверия. И могла дать дельный совет (конечно, если Марья предполагала к нему прислушаться).

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});