Костная мука - Евгений Фоменко

… Адриан уже давно понял, что эти четверо — из Аненербе. Еще тогда, когда им с Михаем просто навязали сопровождающих. Протестовать в тот момент было бессмысленно, это могло бы поставить под угрозу исход всей миссии. Сейчас же тот, кого до этого называли капитаном Хоопом, решил окончательно открыть карты. Ну, что ж… Адриан был готов к такому повороту событий. На помощь Михая рассчитывать не приходилось, уж больно молод и неопытен он был. Но это не смущало Адриана. Здесь, в заброшенном финском бункере, решалось многое, слишком многое. И Адриан не собирался вот так просто отдавать реликвию своего древнего рода. Реликвию, которая ждала своего возвращения законным владельцам больше двухсот лет! Не для того он последние недели скитался по лесам и спал на земле. Он был полон решимости идти до конца, хотя сейчас на него был наставлен пистолет. Хладнокровно, глядя прямо в глаза оскалившемуся Хоопу, Адриан просчитывал вероятности. Распутываемые Адрианом вероятностные нити ясно указывали, что вариантов благоприятного исхода событий больше чем достаточно. Адриану оставалось только ждать…

… Граф вальяжно растянулся в кресле. Он был сыт, но не до конца доволен. Теперь графа мучила жажда. Настоящая, непритворная жажда. Кивка головой хватило для того, чтобы расторопный и при этом молчаливый Раду поднес графу чистый хрустальный бокал и новый кувшин. Граф небрежным жестом показал Раду, что тот может быть свободен. К бокалу граф не притронулся, он взял со стола кувшин и начал пить прямо из него. Пить жадно, словно не пил целую вечность. Глоток за глотком. Было видно, как быстро вверх-вниз ходит его кадык. Тонкие темно-красные струйки густой жидкости побежали по губам графа, по подбородку, по шее. Тяжелые капли падали на ажурную сорочку. Граф все пил и пил. Могло показаться, что кувшин бездонен… Но вот наконец граф поставил его на стол. На лице вокруг рта четко отпечатался красный круг. Глядя на свои темно-красные ладони, вельможа невольно расхохотался. Раскатисто и страшно…

… Все попытки выбраться из трясины были тщетны. Солдат все сильнее погружался в мутную жижу, которая еще пару минут назад была покрыта предательским зеленым ковром. Каждое движение только усугубляло положение. Несчастный пытался ухватиться руками за край твердой почвы, но в пальцах оставались только комья земли. Еще чуть-чуть и его положение станет совсем безвыходным. Тяжелый ранец тянул назад. Матерый вояка, прошедший множество сражений, не привыкший отступать перед опасностью, запаниковал. Из последних сил он попытался сделать еще один рывок…

… Турки нескончаемым потоком хлынули на площадь. Они неслись к собравшимся возле колонны. Никто из ромеев и не думал оказывать сопротивления, никто и не думал бежать. Все ждали. Ждали ангела. С каждой секундой турки были все ближе и ближе. А ангела все не было. Облака не расступились, гром не грянул, сияющая рука не протянула избранному меч. Турецкие солдаты сходу врубились в толпу…

… Раздался выстрел. Время как будто застыло. Его можно было воспринимать как какую-то тягучую субстанцию, которая обволакивала собой все окружающее. Пуля медленно вылетела из ствола пистолета. Андриан даже невольно залюбовался ее полетом. Он просчитал все наиболее подходящие вероятности и нашел ту, при которой пуля, выпущенная почти в упор, пройдет мимо него. Для этого Андриану нужно было всего лишь совсем чуть-чуть наклонить корпус. Румын только проводил взглядом проплывающий смертоносный кусок свинца. Пуля, обдав бок Андриана струей горячего воздуха, устремилась в стоящего за спиной Адриана немца…

… Граф неистово хохотал, стуча по столу кулаками. Ближайший кол, до этого пустовавший, был занят тем самым молодым священником, который совсем недавно позволил себе дерзить при разговоре с графом. Демонический хохот графа отзывался невиданным по силе эхом.

… Солдат начал захлебываться. Мутная жижа затягивала, она попадала в рот и ноздри, заставляя несчастного отплевываться. Солдат уже сам начинал понимать, что обречен. Все его усилия напрасны…

… Буквально за несколько мгновений площадь, которая до этого казалась такой величественной и помпезной, превратилась в место массовой казни. Людей кололи, резали, втаптывали в землю. Ангел так и не явился…

…Что-то пошло не так, в чем-то Адриан просчитался. Да, пуля прошла мимо, не задев ни его, ни Михая. Но она попала в немца. Вернее, в подсумок с гранатами, который весел на поясе немецкого солдата. Раздался взрыв.

… Граф неистовствовал, заходясь в своем душераздирающем смехе…

… Крестьянин вилами ударил в грудь красноармейцу. Толпа под предводительством батюшки раскачивала статую. Сорвавшийся со своего постамента гипсовый истукан разлетелся на десятки фрагментов.

… Людей разметало по блиндажу. Андриан лежал на земле, задыхаясь от порохового дыма. Стальные осколки превратили его правый бок в сплошное кровавое месиво с торчащими обломками ребер…

… Граф хохотал.

… Гигантские жернова с диким скрежетом перемалывали человеческие кости.

… Пощады не было — рубились головы, женщинам вспарывались животы, детские крики стихали под безжалостными ударами… Ангел, где ты, ангел?..

… Болотная жижа издала последний чавкающий зевок. Над поверхностью осталась только растопыренная ладонь, медленно оседающая в болото.

… Граф хохотал, обнажая золотые клыки…

… Кровь, кровь повсюду…

… Скрежет жерновов…

… Андриан из последних сил попытался нащупать на полу банку…

… Кровь, кровь, кровь…

… Хохот графа…

…

* * *

Михаил вынырнул из небытия. Он понимал, что это был сон — кошмарный, но всего лишь сон. Снова кто-то вторгается в его сознание, кто-то снова пролистывает его как глянцевый журнал. Только в этот раз грубо и бесцеремонно, совершенно не думая о целостности страниц. Как будто этот кто-то пытался найти ту единственную картинку, которая однажды привлекла его внимание. А теперь он решил ее снова просмотреть. Просмотреть, во что бы то ни стало.

Михаил стоял на коленях, упершись руками в стену, не понимая, где он и как тут очутился. Все вокруг было скрыто кромешной тьмой…

Тьма. Концентрированная тьма. Внутри и снаружи.

Руки Перевозова судорожно шарили по стене, пытаясь найти хоть какой-нибудь лаз, хоть маленькую щелочку.

— Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш…

У самого уха Михаила раздалась тихое размеренное шипение. Какие-то лианы обвили его шею, несильно сдавив кадык. Что-то мокрое коснулась уха, заставило инстинктивно отпрянуть.

— Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш…

— Нет, не надо! Я ничего не знаю! Не надо, не надо … — сдавленно выдохнул Перевозов.

— Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш…

Михаил попытался сорвать лианы со своей шеи — они показались ему на удивление теплыми и даже приятными на ощупь.

— Тише-тише-тише-тише…

Голос Марины стал постепенно проникать в замутненный разум Михаила.

— Маленький, все хорошо! Это был просто плохой сон, — руки девушки все так же обвивали шею Михаила.

— Все хорошо, мой хороший, все хорошо, — продолжала нашептывать девушка.

Он ощутил, как Марина прижалась грудью к его спине. Это прикосновение его успокоило. Мышцы Михаила расслабились, руки опустились. И он уже совсем не сопротивлялся, когда Марина уронила его на кровать. Перевозов покорно упал спиной на шелковую простыню, раскинув руки в разные стороны. Губы девушки проскользили по его шее, подбородку. А потом все ниже и ниже — грудь, живот…

У Михаила снова перехватило дыхание. Но на сей раз это было сладостное ощущение. Словно теплые и ласковые волны накрывали его с головой. Одна за одной, одна за одной. Каждое движение Марины отзывалось в голове Михаила очередным всплеском неги.

Он подходил к пику, он уже был почти… Легкий стон, спина выгнулась, задрожавшие руки пытались нащупать голову девушки… Буквально через минуту Михаил, словно наигравшийся и утомившийся за день ребенок, уже блаженно и мирно спал.

* * *

… Заливистый собачий лай, доносящийся с улицы, заставил Михаила приподнять голову. Обведя комнату заспанным взглядом, он не нашел ничего лучшего, чем опять уткнуться в подушку. Спать уже не хотелось, просто было лень вставать. Все тело приятно ныло. Михаил перевернулся на спину.

Биологические часы подсказывали, что пора уж и вылезти из кровати. Да и электронные, стоящие на телевизоре… На них значилось 10.22 — да, действительно, пора вставать.

Перевозов еще раз обвел взглядом комнату. Ему определенно нравилась квартира Марины — уютная, в пастельных тонах, много трикотажа в интерьере, повсюду всякие приятные глазу побрякушки. Кажется, этот стиль называется шебби шик. Или что-то типа того.