Кутузов - Алексей Шишов

Сражение на реке Кагул завершилось разгромом турецкой армии. К восьми часам утра с поля брани бежал верховный визирь, равно как и его огромное войско. Победителям достался неприятельский лагерь: 140 пушек, тысячи походных палаток, множество верблюдов, скота, разной посуды, фур с припасами и даже денежная казна полководца Блистательной Порты.

На сей раз потери неприятеля, по самым скромным подсчетам, оказались впечатляюще огромны — до 20 тысяч человек. В русской армии погибло 322 человека, без вести пропало 11, ранено 550 человек.

Преследовать бегущую султанскую армию поручили генерал-квартирмейстеру Ф.В. Боуру, который гнал отступающих до самого Дуная. Выйдя 23 июля к месту речной переправы турок, русские войска добили расстроенные полчища, захватив в плен до тысячи человек и «последний парк артиллерии, при береге найденной, в двадцати шести орудиях».

В победной реляции с берегов ставшей известной для российской истории реки Кагул граф П.А. Румянцев доносил императрице Екатерине II: «В трофеи на месте баталии и при береге Дунайском… получено: знамен пятьдесят шесть, бунчуков два, дервишских знаков два, литавр четыре… разных калибров артиллерии двести три орудия… Плену по сей день имели более двух тысяч военных людей…»

В Кагульском сражении обер-квартирмейстеру М.И. Голенищеву-Кутузову не довелось принять непосредственное участие. Перед самым сражением он получил назначение в отряд полковника Волконского, охранявшего провиантский транспорт армии. Но офицер квартирмейстерской службы превосходно проявил себя не только в проведенных рекогносцировках и разведке неприятельских сил, но и в схватках с крымской конницей, пытавшейся напасть на русские обозы.

Когда началось преследование разгромленной турецкой армии, Голенищев-Кутузов вместе с подполковником графом Воронцовым оказался в войсках Боура. О том, где приходилось действовать Кутузову, известно из румянцевской реляции в Санкт-Петербург.

В ней, в частности, говорится: «…Положив я назавтра (17 июля. — А. Ш.)… весь транспорт провиантский провождать к реке Кагулу, постав в тот же день для обеспечения оного от реки Салги, куда клонилось стремление татар, деташемент (отряд, отдаленный от главных сил. — А. Ш.) подполковника князя Волконского, состоящий из двух карабинерских: Сибирского и Тверского полков и двух же баталионов егерей подполковника и кавалера Фабрициана и майора Финлоха.

По вышеописанному предположению, как армия от реки Салги отступала вправо в соединение со своими корпусами, то татаре тотчас поспешили обратиться чрез ту реку против наших провиантских обозов, в чаянии воспользоваться истреблением оных, но предводитель помянутого деташемента, на заслону оных посланного, князь Волконский весьма храбрый отпор сделал семи тысячам татар, на него нападшим, которые между им и транспортом став, стремились его атаковать.

Он, невзирая на превосходные неприятельские силы, сквозь всю сию толпу мужественно с кавалериею и пехотою огнестрельным и белым оружием пробился и оградил своею защитою не только идущий провиант, но тогда же сопротивным ударом рассыпал нападавших татар с уроном их многим, а своей только имея в раненых семи карабинерах да восьми егерях.

Отражение сие, однако ж, не обуздало татар, которые еще большими толпами от Ялпусского озера пустились в левую нашу сторону чрез реку Салгу, напрягаясь всеми образы отрезать наше пропитание. Упреждая в том склонение неприятеля, я того же числа, то есть 17-го, командировал от армии генерал-майора и кавалера Глебова с пятью полками тяжелой артиллерии, графа Подгорчиани с гусарскими Венгерским, Ахтырским и Острогожским полками, Потемкина с четырьмя баталионами гренадер, да бригадира Гудовича с пикетами в числе двух тысяч человек, чтоб под защитою сего корпуса пройти всему провиантскому транспорту к армии, которого я полагал дождаться в сем лагере… (то есть при устье реки Кагул. — А. Ш.). По отдохновении немногом велел я генерал-квартирмейстеру Боуру со своим корпусом идти вслед за неприятелем…

23 июля генерал-квартирмейстер Боур пришел к Дунаю против Исакчи, где не было мосту, а посредством множества судов с некоторою частью войск переправился уже визирь на тот берег, еще однакож и на сем берегу была часть неприятеля, как и все обозы…

Визирь, увидев сюда приход наших войск, подослал из того берега фрегат о несколько пушек, с которых стрелять начали по нашем корпусе… но сопротивным действием своей артиллерии не допустил до исполнения сие предприятие помянутый генерал-квартирмейстер, и войски, найденные более тысячи, в виду визиря и всех своих собратий, с воплем взирающих с той стороны на их участь, положили свое оружие и предались в наши руки…»

Кагульская победа стала вершиной полководческой карьеры Петра Александровича Румянцева. Указом Военной коллегии от 2 августа 1770 года он был пожалован в генерал-фельдмаршалы «за оказанные ее величеству и отечеству верные и усердные услуги и за храбрость в предводительстве ее войск и в побеждении врага христианства…».

Императрица Екатерина II вновь щедрой рукой наградила многих участников битвы при Кагуле. За «отличную храбрость и усердие» почетное оружие — золотые шпаги — получили ближайшие помощники главнокомандующего генералы Олиц, Племянников, князь Репнин, граф Брюс, граф Салтыков и генерал-квартирмейстер Боур. Кавалерами Военного ордена Святого Георгия 3-й степени стали генерал-майоры князь Долгоруков и Мелиссино, полковник граф Воронцов. Четверо полковников, в том числе князь Волконский, получили в награду ордена Святого Георгия 4-й степени.

Новоиспеченный генерал-фельдмаршал российской армии со славой завершил военную кампанию 1770 года. В конце июля сдалась турецкая крепость Измаил, в августе русские взяли Килию, в сентябре — Аккерман. В начале ноября после упорного сопротивления пала дунайская крепость османов город Браилов.

Русская армия оказалась на дунайских берегах — конечной цели военной кампании 1770 года. Полководец П.А. Румянцев всегда стоял за отказ от огульного наступления. Он говорил: «Стою непременно на том правиле, что, не обеспечившими надежно оставляемого за собой, большими шагами нельзя ступать вперед…»

Главнокомандующий 1-й армией в тот год решил ограничиться победами, одержанными в полевых сражениях, и взятием придунайских крепостей.

За Дунай решил не наступать и Г.А. Потемкин. Там с особой силой свирепствовала эпидемия чумы, способная уничтожить любую армию. К тому же русские войска и так не отличались многочисленностью.

Кампанию 1770 года обер-квартирмейстер Голенищев-Кутузов заканчивал в рядах 2-й армии генерал-аншефа Петра Ивановича Панина. Румянцев, устраивая русские войска на зимние квартиры, решил помочь командующему 2-й армией и отправил к нему своего генерал-квартирмейстера Боура. Тот, в свою очередь, захватил с собой нескольких хорошо зарекомендовавших себя толковых офицеров-квартирмейстеров, в том числе Кутузова.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});