Обрекающая - Глен Кук

– Ладно, ладно. Не заводись. Я только знаю, что Пуги сказал, что Варт сказал, как он слышал, что Хорват сказал, будто верлены – это вроде Мудрых, только еще больше. Как шаман из мужчин, он говорил, только он не обязательно старый. Как силт, сказал Хорват. Только я этого слова не знаю.

– Спасибо, Замби.

– Не называй меня Замби, Марика! Меня зовут Замберлин.

– Ух ты, какой взрослый! Ладно, давай к своим приятелям.

Каблин хотел поговорить, но Марика не хотела.

– Дай мне поспать, Каблин, – сказала она.

Он оставил ее в покое, но она еще долго лежала, завернувшись в одеяла, и думала.

Ночью ее разбудили на короткую вахту на сторожевой башне. Она оделась, вылезла наверх и стала изучать ночное небо. Тучи рассеялись. Звезды светили ярко, хоть их было мало, и взошли только две главные луны – Клык и Гончая, играя в свои вечные догонялки. Но их тусклый свет не затмевал даже самые слабые звезды.

Все равно их было немного.

Что-то странное было в этом море тьмы над головой. Звезды – это другие солнца. Так говорят книги. Такие далекие, что тысячи жизней не хватит до них дойти. По книгам Саэттл выходило, что меты Юга знали дороги через великую тьму. И регулярно путешествовали среди звезд…

Силты. В новой книге попадалось это название, хотя там не объяснялось, кто они такие и почему Мудрым надо так их бояться. Именно сестры-силты, говорила книга, нашли дорогу в океане ночи.

Ничего не случилось за время вахты Марики, как она и ожидала. Меты не передвигаются по ночам, если этого можно избежать. Ночь – время страха…

А как тогда эти самые силты пересекают море ночи среди звезд? Как они там дышат, в конце концов? Книги Саэттл говорят, что воздуха там нет.

Пришедшая смена спугнула ее мысли. Башня затрещала и покачнулась, и Марика с чувством вины быстро вернулась к яви. Кочевники могли бы подкрасться и перелезть через ограду, а она бы и не заметила.

Вернувшись под свои одеяла, Марика еще долго лежала без сна, мысленно крутясь среди звезд. Она попыталась проследить, как далеко ушли гонцы, и удивилась, насколько четок этой ночью контакт. Она даже могла слышать обрывки мыслей.

Грауэл, передвигаясь по ночам, при лунном свете, ушла далеко вниз по реке и была всего в нескольких часах пути от крепости. Она бы уже добралась, если бы ее не задержали глубокие сугробы и необходимость иногда обходить кочевников. Барлог шла быстрее, догоняя первую охотницу. Она думала продолжить путь и после восхода.

Ободренная своим успехом, Марика попыталась заглянуть дальше, посмотреть, что же такое крепость. Но это место она не могла найти, и там не было никого, кого она бы знала. Не было знакомого отклика, по которому можно определиться.

Все еще любопытствуя, она прогулялась по ближайшим холмам, высматривая кочевников. Несколько раз она зацепила что-то, что могло быть чьим-то разумом, но, не зная лиц, которые можно было бы сделать видимыми, она не могла подобраться достаточно близко, чтобы перехватить мысли. На восточном направлении она один раз зацепила что-то очень сильное и в испуге поспешила прочь. У этого чего-то был очень четкий мужской оттенок. Верлен, который так переполошил Мудрых?

А потом она перепугалась до настоящего кошмара. Она послала свои мысли к пещере Махен и там нашла ту страшную тварь, которую ощутила прошлым летом, только теперь тварь не спала и была в весьма злобном настроении – и, кажется, поняла, что ее исследуют. Марика откатилась, сжалась и удрала, ощутив мысленный образ огромного голодного зверя, бросающегося из пещеры на мелкую дичь, которой не посчастливилось оказаться поблизости.

В следующие несколько минут Марика дважды почувствовала, как эта тварь ищет ее, озираясь, как большой, злобный, глупый и голодный зверь. Марика задрожала и покрепче завернулась в одеяла. Надо будет предупредить Каблина.

Наконец пришел сон.

За весь следующий день не случилось ничего. В напряженном спокойствии стая просто продолжала готовиться к беде, и час бежал за часом. Охотницы говорили мало и тихо. Мужчины просто молчали. Хорват гонял их беспощадно. Мудрые возносили призывы к Всесущему, мало помогали и много путались под ногами.

Марика отстояла очередную вахту и точила трофейный топор – работа, которую ма считала подходящей для щены ее возраста.

3

Тогда была осень. Хорошее настроение стало убывать. Охотницы ушли далеко в лес, подстерегая дичь, которая уже двинулась на юг. Мужчины с серьезной решительностью коптили и солили припасы. Щенята рыскали по лесу, собирая хворост. Мудрые читали предзнаменования в полете летунов, в окраске насекомых, в размерах запасов, накопленных маленькими древесными обитателями, в глубине норы, выкопанной гурненами для спячки.

Будь признаки неблагоприятны, Мудрые позволили бы валить живые деревья и собирать второй или даже третий урожай корней чота. Охотницы стали бы пристальнее поглядывать на колонии отеков и других пушных зверей, наблюдая, как те готовятся к зиме. Глубокой зимой их можно было бы взять ради мяса и шкур.

Зима собирала за Зотаком свои легионы, и меты Верхнего Поната задумывались о возможности внезапных губительных бурь, а времени для игр, для блуждания по лесам в поисках случайных находок становилось все меньше. В стойбище всегда была работа для каждой пары лап, которая могла хоть что-то сделать. У Дегнанов работа была даже для только начавших ходить щенят.

Бывало, Марике по пять дней подряд не удавалось вырваться на свободу. Обычно такой шанс представлялся при сборе хвороста – от этой работы щенки пытались отвертеться. К подобным вещам относились терпимо.

Этой осенью Мудрые решили, что зима будет суровой, хотя даже наполовину не угадали насколько. Дегнаны, правда, все равно запасали куда больше, чем считали необходимым. Просто разумная предосторожность.

В последний раз Марика улизнула к пещере Махен в пасмурный серый день с мокрым и холодным северным ветром. Мудрые спорили, пахнет эта погода снегом или нет и чьим болям в суставах и лапах можно больше доверять. В этот день Пошит жаловалась на тысячи своих болячек, так что вряд ли ей удалось бы подняться, и уж тем более гоняться за щенками по холмам и долинам.

Марика ушла одна. Хорват засадил Каблина скрести шкуры – занятие, которое тот ненавидел, почему Хорват его и заставил это делать. Чтобы научить: каждый должен делать работу, которую ненавидит, не хуже той, которую любит.

Для Марики это была просто пробежка по лесу и несколько часов на склоне напротив пещеры Махен в попытках своими новыми чувствами нащупать ту спрятанную в земле тень. Попытки оказались безуспешными, и она пустилась в обратный путь, останавливаясь время от времени сорвать орех, который древесные жители проглядели. Она щелкала орехи зубами и выедала сладкую мякоть. В одном месте она заметила редкий, поздно цветущий лекарственный кустарник и подобрала охапку упавших веток, чтобы не сказали, что она полдня потеряла совсем зря. К воротам она вернулась в сумерки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});