Оранжевая страна. Фельдкорнет - Александр Башибузук

— Адольф, в роли сержанта, я вижу только вас… — я не преминул подкинуть дровишек в топку самомнения сержанта.

— Благодарю вас за доверие! — Шнитке четким уставным движением кивнул. — Но я имел ввиду немного не это.

— Я понимаю о чем вы Адольф. Я ему поручу разведку, во избежание вопросов можете сообщить это личному составу.

— Вы очень проницательны, герр Михаэль, — почтительно склонил голову сержант.

— Я подумаю над этим, Адольф. В свою очередь, хотел у вас поинтересоваться, зачем вы отправились воевать?

— Я защищаю свою новую родину, — спокойно ответил немец. — Я проживаю в Йоханнесбурге. В нашем отряде, все немцы местные. Кроме Вилли, он приехал к брату, но тоже остался. К тому же, я пруссак и всю жизнь мечтал воевать, — а потом добавил, — особенно с британцами.

Вот так… И этот не любит бриттов. Тенденция однако…

Вечер закончился почти привычно. Разве что, сегодня перед сном, Лизхен возжелала еще чуточку поцеловаться. Но не более.

М-да… а кажется Венечка жутко ревнует. Скажете пустяки? Да нет… Ментально неустойчивый, ревнивый студент-анархист, да еще и химик — это страшно…

Глава 7

Оранжевая республика. Окрестности реки Моддер. 20 февраля 1900 года. 05:00

Утром проснулся, с головой гудящей как паровоз. Клятый Венечка, будил меня четыре раза и с горящими глазами сообщал свои безумные прожекты. Он собирался отравить цианидом реку Моддер, подразумевая, что все бритты под Пардебергом, вдруг возжелают напиться водички и сразу издохнут. Потом Вениамин собрался построить гиперболоид. Большую линзу, которая отразит вспышку адской смеси — его личного изобретения, и спалит к чертям собачим, наглых интервентов. Правда, он назвал эту установку не гиперболоидом, а поджигательной машиной имени самого себя, но суть от этого не поменялась. Господи, а я всего-то поинтересовался, сможет ли он кое-что приготовить по моему рецепту. Обычный напалм и смесь для терочного запала. И все! Какие нахрен поджигательные машины?

Короче, в итоге, я его пообещал застрелить, после чего Веня здорово обиделся и заявил, что будет бороться за Елизавету Георгиевну, до самого конца. До чьего конца — не уточнил. Тьфу ты!!!

Но это не все…

Не знаю что снилось Лизоньке, но сразу после подъема она возомнила, что я собрался от нее отделаться. Мало того, она отправилась за мной к реке и пока я брился, успела вынесла все мозги.

— Ты собираешься вернуть меня в санитарный отряд? — изящный пальчик уткнулся мне в спину. — Говори правду Мишель!

— Да, собираюсь… — я зачерпнул ладошкой воды плеснул себе в лицо и заглянул в походное зеркало. Вроде нормально побрился, черт ее забери, эту опасную бритву…

— Я так и знала! — Лиза с силой топнула сапожком. — Ты хочешь от меня отделаться!

— Не правда. Просто хочу, чтобы ты была в безопасности… — я вытерся полотенцем и собрал несессер. Господи, чего же так голова гудит. Убью клятого студентика…

— Но почему, я не могу быть с тобой рядом? — на глаза девушки накатились слезы.

— Потому, что я тебя люблю, — прислушался к себе и еще раз повторил, только уже решительней. — Да, люблю. И очень переживаю за тебя.

Лиза мгновенно прекратила возмущаться и немного смущаясь поинтересовалась:

— Ты сделал мне признание?

— Да, сделал… — я набросил на себя блузу и застегнул пояс — Что я еще должен сделать? Возможно, теперь ты должна, мне что-то сказать? Ты знаешь, мы, американцы…

— А я еще не готова тебе отвечать! — недослушав меня, своенравно бросила Лиза и круто развернувшись потопала в лагерь.

— Какой кошмар, сегодня ночью все сошли с ума… — я краем глаза заметил какое-то движение, на другом береге реки, густо заросшем кустами и потянул Маузер из кобуры. — Да что за черт…

Больше ничего не успел сказать, так как разглядев в кустах длинный винтовочный ствол, сразу кинулся на землю. Винтовка немедленно изрыгнула здоровенный сноп пламени, а уже потом, уши рванул грохот выстрела. Куда попала пуля, я так и не понял, да и честно говоря, не хотел понимать, потому что, сам уже стрелял по кустам. Добил магазин, вставил новую обойму и осторожно выглянул из-за камня. Завалил, что ли? В кустах ясно различалось чье-то неподвижное тело. Черт, как он в меня не попал, тут речушка всего-то шириной в метров тридцать?

Позади меня затопали сапоги и встревожено загомонили волонтеры:

— Капитан, капитан…

— А ну пригнулись… — зашипел я на них. — Шнитке, займите позиции по берегу и держите на прицеле ту сторону. А ты Наумыч, давай со мной…

Речушка была совсем не глубокой, так что мы даже ног толком не замочили. Зашли с разных сторон, наскоро осмотрели заросли, но кроме трупа никого не обнаружили. Загоревший до черноты бородатый мужик неопределенного возраста, грязный как черт, одет в жуткие лохмотья. По облику- типичный бур, а по морде вроде как смахивает на итальянца или еще какую южную национальность. Вооружен был однозарядным ружьем древней системы Снайдера-Энфилда[28] и длинным тесаком. Но какого хрена?

— Наумыч, зачем он палил в меня?

— Не знаю… — Степан зачем-то посмотрел в сторону нашего лагеря, затем вдруг сорвался с места и побежал через реку.

Леденея от страшной догадки, я понесся за ним. Как же мы не сообразили; в лагере остались одни пленные с ранеными, да Лиза с Венечкой, а этот урод, нас просто отвлекал, да сам случайно попал под мою пулю. Господи, хотя бы в лагере остались часовые…

Только обратно перешел реку, как на стоянке хлестнуло несколько выстрелов и раздался женский визг…

Эти тридцать метров, я пролетел всего за пару мгновений. Метнулся взглядом и с ликующей радостью, обнаружил Лизу невредимой. Девушка сидела на земле и с ужасом смотрела на свой револьверчик. Рядом с ней валялся на земле еще один оборванец, а поодаль еще двое, но среди них, наши волонтеры — финны Юкка Пулккинен и Юрген Виртанен, стоявшие часовыми, при лошадях и пленных. У Юкки в спине торчал нож, загнанный по самую рукоять, а Юргену распороли живот и он сейчас умирал в страшных муках. Вот же суки, я даже толком не успел с этими парнями познакомиться.

Возле фургона в горделивой позе застыл Вениамин с винтовкой в руках. Правда бледный как мел и со следами блевотины на сюртучке…

Я приказал прочесать окрестности и взял за руки девушку:

— Лизонька ты цела?

— Да… — ответила девушка, а потом поинтересовалась безжизненным голосом. — Я их убила?

— Ты молодец…

— Лошадок угнать хотели, лихоимцы, — сообщил Степан, перевернув одного из оборванцев. — Я тока одного свалить успел. Остальных, вона, скубент с Лизаветой, порешили…

Чуть позже выяснилось, что Лиза застрелила всего одного разбойника, второго убил из своего револьвера Ла Марш, совершенно случайно оставшийся в лагере — у него разболелось раненное плечо. Третьего Степан, ну а Веня, всего лишь подранил четвертого, которого изловили в зарослях волонтеры.

Причина нападения, оказалась банальной до безобразия. Старатели — этот разношерстный сброд, оказался обычными дикими старателями, следили за нами со вчерашнего дня с одной единственной целью украсть лошадей. Ночью у них ничего не получилось, лагерь на совесть охраняли часовые, да и остальные волонтеры спали рядом с конями. Законно подозревая, что поутру мы тронемся в путь и с возможностью поживится лошадками придется окончательно распрощаться, ублюдки решились на авантюру. Другого выхода у них не было, собственные лошади пали, а бросать фургон, груженый инструментами и кое-каким золотишком, было жалко. Да и до Блумфонтейна, куда они направлялись, оставалось около восьмидесяти километров — пешком по бушу особенно не походишь. Вообще, не походишь, сожрут звери или кафры завалят.

Я не понимаю, да подойди они к нам по хорошему и попроси продать лошадей, неужто мы бы им отказали? Так нет, имея в руках золота, на просто гигантскую по этим временам сумму в примерно пятнадцать тысяч трансваальских фунтов, они предпочли разбой и смерть. Как? Зачем? Боялись, что мы все отберем? Да, я читал про золотую лихорадку, заставляющую совершать безумства, но… но все равно ничего не понимаю. Порочность натуры? Жадность? Да будьте вы прокляты, как по мне, все это золото не стоит даже одной жизни.

Но это не все. Воспользовавшись суматохой, сбежали все пленные, прихватив с собой пять лошадей. Правда, одного из них все-таки удалось подстрелить — отличился Шнитке.

Совсем слабым утешением, нам послужило около тридцати килограммов золотого песка с самородками и бешенная джига извивающегося в петле, последнего ублюдка. Кстати, поляка по имени Кшиштоф…

Золото дружно решили продать в Блумфонтейне, а вырученные деньги разделить. Долго дискутировали как, потом решили уподобится средневековым наемникам. Командир отряда получал две доли, сержанты и доктор, по полторы, всем остальным по одной, с отделением части на нужды отряда. Я в обсуждении не принимал участия, все решили сами волонтеры, правда чуть не передрались при этом. Некоторые, даже призывали пожертвовать золотишко Оранжевой Республике, на нужды войны. Но, к счастью, им быстро позакрывали рты. Я ни во что не вмешивался, сидел рядом с Лизой и твердо решил как можно быстрее отвалить куда-нибудь подальше. Не из-за себя… Просто, я неожиданно понял, что если что-то случится с Лизхен… Словом вы, поняли…