Энн в Редмонде - Люси Монтгомери

И вдруг волнующее событие превратилось в насмешку! Билли Эндрюс делает ей через сестру предложение потому лишь, что отец отдал ему верхнюю ферму и он теперь может жениться; а если Энн ему откажет, он женится на Нетти Блуветт. Вот тебе и романтика! Энн засмеялась, потом вздохнула. Еще одна девичья мечта утратила свой розовый флер. Неужели так будет продолжаться и дальше, пока все на свете не станет будничным и серым?

Глава девятая

НЕЖЕЛАННЫЙ ЖЕНИХ И ЖЕЛАННАЯ ПОДРУГА

Второй семестр в Редмонде пролетел так же быстро, как и первый, — «пронесся как метеор», по словам Филиппы. Энн нравилось все — и соперничество за первое место на курсе, и новые знакомства, перераставшие в дружбу, и веселые вечеринки, и работа в разных обществах, где она состояла членом, и расширение круга интересов. Она прилежно занималась, поставив себе целью получить стипендию Торбурна за успехи в английской литературе. Если ей это удастся, то на следующий год ей не надо будет платить за обучение и посягать на и без того скромные сбережения Мариллы.

Джильберт тоже нацелился на стипендию, но это не мешало ему часто посещать Энн и Присциллу. Он сопровождал Энн почти на все вечера и прочие университетские мероприятия, и Энн знала, что студенты считают их влюбленной парой. Это бесило ее, но она была беспомощна: не прогонять же из-за сплетен такого старого друга, как Джильберт, который к тому же научился вести себя весьма осмотрительно, учитывая, что немало студентов Редмонда охотно заняли бы его место. Энн никогда не окружала, как Филиппу, толпа поклонников, но все же в дом № 38 по Сент-Джон-стрит частенько заглядывали долговязый башковитый первокурсник, веселый толстенький второкурсник и высокий серьезный третьекурсник. Они обсуждали с Энн разные «логии» и «измы», а также толковали на более легкие темы. Джильберт не очень-то всех их жаловал, но виду не подавал. Он держал себя с Энн как товарищ детства и посему занимал прочную позицию по сравнению с любым потенциальным соперником. Главное — не спугнуть ее преждевременным выражением своих истинных чувств. Энн ясно сознавала, что предпочитает общество Джильберта любому другому, и радовалась, что он, кажется, оставил свои дурацкие нежности — хотя в то же время в глубине души удивлялась этой перемене.

Зиму омрачил лишь один неприятный инцидент. Как-то вечером Чарли Слоун, усевшись на самую любимую подушечку мисс Ады, спросил Энн, не согласится ли она когда-нибудь «стать миссис Слоун»? Это предложение — после выступления Джейн Эндрюс в качестве доверенного лица — уже не вызвало в Энн краха всех ее романтических представлений, но она все равно ужасно рассердилась. С какой это стати Чарли вдруг вообразил? Она никогда не подавала ему ни малейшего повода! Хотя, как сказала бы миссис Линд, что с этих Слоунов возьмешь? Чарли же считал, что оказывает Энн величайшую честь. И когда девушка, вместо того чтобы почувствовать себя осчастливленной, ему отказала, хотя, не желая чересчур уж его обидеть, сделала это как можно мягче и деликатнее, Чарли повел себя как типичный Слоун. Он никоим образом не принял отказа Энн так, как это делали отвергнутые поклонники в ее воображении. Он разозлился и наговорил ей неприятных вещей.

Энн тоже вспылила и разразилась весьма язвительной тирадой, которая пробила даже броню слоунского самодовольства: Чарли схватил шапку и выскочил из дому с багровым лицом. Энн же бросилась наверх, дважды споткнувшись о подушечки мисс Ады, и у себя в комнате упала на постель и залилась слезами. Неужели она унизилась до того, чтобы поссориться с этим самодовольным тупицей Чарли Слоуном? Неужели напыщенная чушь, которую он нес, способна задеть ее за живое? Господи, надо же так низко пасть! Это даже хуже, чем оказаться соперницей Нетти Блуветт.

— Как бы мне хотелось никогда в жизни больше не видеть этого надутого индюка! — прошептала она в мокрую от слез подушку.

Совсем не видеть его было невозможно, но оскорбленный до глубины души Чарли старался держаться от Энн подальше. Подушечкам мисс Ады больше ничто не угрожало. А когда Чарли сталкивался с Энн на улицах Кингспорта или в коридоре университета, он ограничивался ледяным кивком. Отношения между бывшими школьными товарищами оставались напряженными в течение года. Затем Чарли перенес свое отвергнутое чувство на толстенькую курносенькую голубоглазую студентку со второго курса, которая, в отличие от Энн, оценила его по достоинству. После этого он простил Энн и снизошел до того, чтобы опять с ней разговаривать. Правда, он усвоил в разговоре с ней снисходительный тон, который должен был дать ей понять, как много она потеряла.

— Прочитай, что пишет Стелла! — воскликнула Энн как-то утром, влетая в комнату Присциллы. — В следующем году она приедет учиться в Редмонд. И знаешь, что она придумала? По-моему, это замечательная мысль. А ты как думаешь, Присси?

— Я скажу, что думаю, когда узнаю, что это за мысль. — Присцилла отложила словарь греческого языка и взяла письмо Стеллы Мейнард, их подруги по Куинс-колледжу, которая все эти годы работала учительницей в школе.

«Но теперь я решила уйти из школы и в следующем году поступить в Редмонд, — писала Стелла. — Я проучилась в Куинс-колледже три года, и меня должны принять сразу на второй курс. Мне надоело учительствовать в этой Богом забытой деревне. Когда-нибудь я напишу сочинение на тему „Страдания сельской учительницы“. Все считают, что жизнь учительницы — сплошное благоденствие и что нам нечего делать, кроме как получать жалованье. Чуть не каждую неделю кто-нибудь говорит мне, что я ловко устроилась: легкая работа и хорошая зарплата. „Тебе легко достаются деньги. Всего и дела-то — сидеть за столом да слушать, как дети отвечают уроки“. Поначалу я с такими людьми спорила, но теперь поняла, что это бесполезно. Если факты — упрямая вещь, то заблуждения упрямее вдвойне. Так что я только высокомерно улыбаюсь и молчу. Подумай только — у меня в классе сидят ученики девяти различных уровней, и я должна всех чему-то научить — от устройства организма земляного червя до Солнечной системы. Моему младшему ученику четыре года — мать отсылает его в школу, чтобы он „не путался под ногами“, а старшему — двадцать: этот решил, что легче ходить в школу, чем ходить за плугом. А какие записки присылают мне родители, Энн! Мать Томми жалуется, что ее сын не успевает по арифметике. Он только выучился делению, а Джонни Джексон уже изучает дроби. Джонни совсем не такой головастый, как ее Томми, так что не буду ли я Добра объяснить, в чем дело. Отец Сьюзи хочет знать, почему Сьюзи не может написать письмо, не наделав полсотни орфографических ошибок, а тетка Дики просит меня пересадить его за другую парту, потому что мальчик, с которым он сидит, научил его плохим словам. А чтоо касается жалованья — об этом я и писать не хочу.