Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дверь скрипнула, когда Шон открыл ее, Лекси зашла за ним в дом. И Шон тут же вспомнил, почему перестал приводить друзей домой еще в двенадцатилетнем возрасте. Пузырьки с таблетками и уйма лекарств, отпускаемых без рецепта, занимали почти всю столешницу. И прямо как когда он был ребенком, шею и лицо залил жар.
— Шон?
Он остановился в центре маленькой кухни, пока так хорошо знакомый жар обжигал ему желудок. В детстве у него была самая постыдная мать в доме, или в школе, или среди сидевших на трибунах.
— Это ты? Ты вернулся?
Вдохновением для последней болезни стало посещение медицинской клиники, где медсестра посоветовала матери сдать глюкозотолерантный тест на панкреатит.
— А ты ждала еще кого-то?
Шесть месяцев назад мать пошла к доктору по поводу чешущегося глаза, а покинула кабинет, находясь на краю могилы. Снова. В тот раз в ее дверь постучала ангина, и мать, конечно же, открыла.
Шон зашел в гостиную и в некотором роде почувствовал облегчение, увидев, что мать лежит на раскладном кресле, укрытая одним из пестрых афганских пледов, которые она всегда вязала. У нее на голове была эласто-гелевая черепная шапочка, закрепленная
лейкопластырем на шее. Шон купил матери охлаждающий головной убор, когда у нее был «менингит». Какое отношение этот предмет имел к панкреатиту, оставалось загадкой. Которую Шон не собирался разгадывать.
— Я привел гостя, — сказал он, оглянувшись на Лекси. — Мама, это Лекси Ковальски. — Он не мог решить, какой головной убор выглядит глупее: «рыбная» шляпа или черепная шапочка. — Лекси, это моя мать, Джеральдина Браун.
Лекси обошла Шона и подошла к дивану.
— Так приятно познакомиться с вами, миссис Браун. — Она действительно взяла его мать за руку и похлопала по ладони.
Джеральдина повернула голову, изучая Лекси.
— Ты не местная.
— Нет. Я живу в Сиэтле.
— Что ж, Шон. — Мать перевела взгляд с лица Лекси на лицо сына. — Ты не говорил мне, что приведешь… особенного друга?
Лекси не была никем особенным.
— Сюрприз.
— Так и есть.
Лекси отпустила руку его матери, и Шон почти уверился, что та узнала невесту из «Давай поженимся!». Джеральдина Браун смотрела телевизор в режиме нон-стоп, а Лекси была горячей новостью. Его мать ни словом не упомянула про шоу, и подозрения Шона возросли.
— Как долго вы двое знаете друг друга?
Лекси оглянулась на Шона, и они ответили одновременно:
— Какое-то время, — столкнулось в воздухе с: — Недолго.
Глаза Лекси расширились.
— Какое-то время, но иногда кажется, что мы только что познакомились, — сказала она, потом снова повернулась к его матери. — С вами случалось подобное?
— Лишь однажды. Отец Шона был любовью всей моей жизни. Я чувствовала, будто знала его целую вечность, но все же недостаточно долго. — Она вздохнула для пущего драматического эффекта. — Мы были половинками одного целого, но он умер, когда Шону было два года.
Теодор Нокс был вторым мужем матери. Она выходила замуж еще и в третий раз.
— Соболезную.
Джеральдин умудрилась чуть наклонить голову:
— Спасибо.
Да ради Бога. Прошло двадцать пять лет.
— Уже вторая половина дня. Ты не голодна, мам? — спросил Шон, прежде чем мать пустилась в многословный рассказ о том, как отчаянно она пыталась вернуть к нормальному существованию любовь своей жизни после того, как тот упал с крыши «Принца Руперта».
Дядя Эйб всегда говорил, что мать Шона стала зависимой от внимания, которое получала, пока выхаживала своего умирающего мужа, и после этого превратилась в ищущего внимание ипохондрика.
— Меня слишком тошнит, чтобы есть. — Она подняла руку и поправила пластырь под подбородком. — А что ты хотел предложить?
— Я купил курицу, пасту, яблоки, бананы и зелень.
Его мать не верила в свежие овощи и фрукты, но Шон более разумно относился к тому, что помещал в свое тело. В течение сезона он потреблял пять тысяч калорий в день, питаясь в соответствии с предприсанной диетой, состоящей из здоровых углеводой, «постного» белка, свежих фруктов и овощей, выпивал от двух до четырех литров воды и иногда употреблял водку с тоником или пиво.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— А хлеб?
— Мультизлаковый.
Нахмуренные брови матери сказали Шону, что конкретно она думает о чем-то мультизлаковом.
— Ты же знаешь, что от мультизлаков меня ужасно пучит и случается диарея.
Последнее, чего хотел Шон, это обсуждать физиологические процессы в теле своей матери. Возможно, это была ее любимая тема для разговора, но он бы предпочел получить удар молотком по голове.
— Или я могу засунуть в микроволновку замороженную пиццу.
— Там есть сыр. Сыр мне полезен.
Мать пререкалась как ребенок, но по крайней мере перестала изучать лицо Лекси так, будто собиралась подпрыгнуть, вся взволнованная при виде невесты из «Давай поженимся!».
— Фальшивый сыр.
— Хот-дог.
— Знаете, — сказала Лекси, приложив палец к подбородку, — возможно, я могла бы предложить вам кое-что получше, миссис Браун. Женщина с таким хрупким здоровьем, как вы, нуждается в соответствующем питании. А не в пицце.
Шона вырос на хот-догах, макаронах и замороженной пицце. И его матери не нравилось, когда он или кто-то еще говорил ей, что она неправильно питается. И хотя это была правда, он почти ждал, что мать скрестит руки на груди и очень возмутится.
— Я знаю, что вы правы, — сказала она.
Что? Должно быть, слова «женщина с хрупким здоровьем» сделали мать такой сговорчивой. Или же эласто-гелевая шапочка заморозила ей мозг.
— Я только что поела, но буду рада приготовить вам что-то вкусное. Я действительно очень хорошо готовлю, — уверила их Лекси. — Я унаследовала это по материнской линии. Вместе с талантом к изготовлению модной одежды для животных. — С легкой улыбкой она развернулась на пятках и вышла из комнаты в кухню.
Шон проследил, как она уходит. Взглядом скользнул вниз по ее спине и длинным волосам, задержавшись на секунду, чтобы оценить изгиб талии, а затем остановился на прекрасной круглой заднице. Шон не знал, кто из них более ненормальный: женщина в черепной шапочке или та, что в «рыбной» шляпе.
— Шон, — чуть слышно прошептала мать.
Он повернулся к матери и присел на край софы, стоявшей рядом с ее креслом.
— Что?
— Ты знаешь, кто она?
— Конечно.
— Она невеста из «Давай поженимся!». Я приготовилась смотреть церемонию прошлым вечером, только она сбежала. — Мать ткнула в Шона пальцем. — С тобой.
— Не совсем верно. Мы были в одном самолете.
— Ты украл ее у Пита!
— Нет, я не крал.
— Ты украл невесту из «Давай поженимся!».
Так вот почему мать не заговорила об этом с самого порога. Она думала, что они вместе. Как пара.
— Ты ошибаешься. Это не то, что ты подумала. Мы встретились в самолете прошлой ночью.
Мать прижала руку к груди, как будто у нее вот-вот случится инфаркт.
— Дай мне телефон. Я должна позвонить Ходе или Кэти Ли.
— Ты не хочешь ехать в Канкун. У тебя даже паспорта нет.
— Я могу его получить. Быстро, мне нужно позвонить на «Эн-Би-Си».
Мысль о том, что мир обнаружит: Лекси находится с Шоном в доме его матери, пугала.
— Ты не можешь так поступить. — Звон кастрюль и сковородок привлек внимание Шона к кухне, затем его мысли снова вернулись к разговору. Его матери понравится весь этот хаос, а вот ему нет. — Ты не можешь позвонить Ходе и Кэти Ли.
— Ты прав. Венди Уильямс предлагает путешествие в Орландо в «Мир Диснея». — Мать забралась пальцем под шапочку и почесала голову. — Я получу паспорт, чтобы отправиться в Волшебное королевство. Я бы хотела увидеть Замок Золушки и, может быть, прокатиться на речном катере.
— С каких это пор?
— С тех пор, что я поговорю с Венди и вдобавок получу бесплатное путешествие.
Шон верил матери. Она выпрыгнет из кресла и доберется до ближайшего аэропорта ради шанса увидеть Венди и устроить хаос. Шон не хотел, чтобы это случилось по нескольким очень хорошим причинам. Во-первых, обнаружение невесты из «Давай поженимся!» соберет кучу новостников и орду папарацци у дверей дома его матери. Шон так и видел, как стоит между матерью в черепной шапочке и Лекси в «рыбной» шляпе, стараясь выглядеть единственным нормальным под прицелами видеокамер и вспышками фотоаппаратов. Во-вторых, мысль о том, что его мать будет сидеть на диване у Венди и разговаривать с ней о своих последних хворях, вызывала у него тот же жар, который он чувствовал в детстве. Он никогда не знал, какая мать покажется на хоккейном матче. Относительно нормальная или та, что приносит грелку-подушку на батарейках и рассказывает о своих месячных. Или хуже, та, что преувеличивает его собственные болезни, превращая ветрянку в метициллин-резистентный золотистый стафилоккок. Тогда он был не в состоянии ее остановить. Но сейчас он стал взрослым. Хоккеистом, ежедневная работа которого включает жесткие удары о бортики и нанесение ударов в лицо с разворота в качестве ответного хода. Когда Шон Нокс выходил на лед, он становился его властелином. Он все держал под контролем. И вне льда тоже. Он держал под контролем все, кроме того, что касалось его матери.
- Что я сделал ради любви - Сьюзен Элизабет Филлипс - Современные любовные романы
- Спасение Келли и Кайдена (ЛП) - Джессика Соренсен - Современные любовные романы
- Смотрите, Джейн забивает! - Рэйчел Гибсон - Современные любовные романы
- Книжный клуб (СИ) - Анна Каржина - Современные любовные романы
- Книжный клуб (СИ) - Каржина Анна - Современные любовные романы
- Неприятности в Валентинов день - Рэйчел Гибсон - Современные любовные романы
- Сплошные сложности - Рэйчел Гибсон - Современные любовные романы
- Влюблен до безумия - Рэйчел Гибсон - Современные любовные романы
- Спаси меня (ЛП) - Рэйчел Гибсон - Современные любовные романы
- Каникулы Рейчел - Марианн Кейс - Современные любовные романы