Чёртов меч - Максим Далин

Из крепостного двора пахнуло ледяным холодом, мертвечиной и неопрятными хищниками.

Аллочка поёжилась. Казалось бы, лето…

— Вы озябли, моя милая? — улыбнулся Тёмный и укрыл Аллочкины плечи меховым манто, вынутым из воздуха. — Согреетесь в доме, там всегда тепло. Я не люблю холод.

— Не очень уютно, — пролепетала Аллочка.

— Но, Аллочка, вы ведь знаете, сколько врагов у вашего бедного друга, — печально сказал Тёмный и помог ей выбраться из кареты, которая тут же растворилась в воздухе. — Каждый норовит причинить вред… волей-неволей начнёшь отгораживаться от мира, да…

Какие-то отвратительные твари, похожие на освежёванные туши, с оскаленными пастями и выпученными белёсыми глазами в голом красном мясе, сидящие на толстых цепях, зарычали навстречу.

— Мои собачки, — небрежно сказал Тёмный, проходя мимо и унимая тварей взмахом руки. — Дом охраняют.

— Гадость какая… — сорвалось у Аллочки.

— Если хотите, Аллочка, заведём вам мопсика, — улыбнулся Тёмный.

Багровая лиана обвивала и внутренние постройки. Наверное, из-за неё, свет внутри крепости казался красноватым.

— Мортус, — сказал Тёмный ласково. — Очень полезное растение. Вы не представляете, дорогая моя гостья, как много отличных рецептов включают в себя либо сок, либо порошок корня! Яды — но это самое вульгарное. Сыворотка правды. Забавный напиток, ломающий волю… жаль, только на некоторое время. Ещё кое-что, очень ценное… В общем, мы его культивируем. Хорошо прижился, а ведь завезли совсем недавно…

— Откуда? — спросила Аллочка больше из вежливости.

— Из ада, — Тёмный даже удивился. — А откуда же? Больше нигде не растёт…

— Запах какой-то… — Аллочка не хотела обижать Тёмного, но сорвалось. От него самого пахло замечательно, прохладной свежестью, но от тухлятины в крепостном дворе ей было тошно.

— Удобрения, — извиняющимся тоном сказал Тёмный и показал в сторону.

Аллочка взглянула. В чёрно-багровой куче под корнями особенно разросшегося экземпляра копошились опарыши, над ней жужжали мухи. Аллочка сморщила нос, и, уже отворачиваясь, успела заметить что-то вроде освежёванной человеческой головы с торчащими костями черепа.

— Растения — моя слабость, — сказал Тёмный, подхватывая Аллочку под локоть и поднимаясь с ней по лестнице. — Чудесные творения природы, тихие… люблю тишину, знаете ли. Раздражает, когда суетятся, орут, размахивают руками… У меня в доме большинство прислуги — духи, не видно и не слышно, очень удобно.

Рыцари в латах с опущенными забралами отсалютовали алебардами, сморщенный горбатый карлик на коротеньких кривых ножках распахнул перед Тёмным двери.

В замке вправду было тепло. Даже, пожалуй, жарко. Декорировано алым и оранжевым атласом, золотом и чёрным резным деревом, в общем, богато. Обширный холл украшали кадки с орхидеями, прикрытые хрустальными колпаками, поэтому от кучек гниющего мяса, на которых распускались цветы-мотыльки, не разило тухлятиной. Роскошная лестница с коваными золочёными перилами, явно изображающими заросли мортусов, вела наверх. На лестничной площадке, в призме из очень прозрачного, чистого, как речная вода, стекла, стоял странный человек.

Он был одет в шёлковую белую рубаху, белый камзол из золотой парчи, белые, шитые золотом штаны и высокие белые сапоги из отличной кожи — а обветренное грязное и небритое лицо с кровоточащей царапиной на лбу, к которой прилипли сальные волосы, выглядело, как у бродяги. Он чуть не вцепился в стекло содранными до кровавых мозолей ладонями, и взгляд у него был живой и отчаянный, хотя явное же чучело, подумала Аллочка — и ей вдруг очень захотелось вернуться в замок Грегора прямо сейчас.

— Вам неприятно смотреть? — грустно спросил Тёмный. — Я прикажу убрать к себе в кабинет.

— Зачем это? — спросила Аллочка.

Тёмный виновато улыбнулся и пожал плечами.

— Приятное воспоминание. Так, глупости… Не обращайте внимания. Сегодня уберут.

Аллочка и рада бы была не обращать — но по спине полз мороз. В галерее стало ещё хуже. Галерея была украшена головами, наподобие охотничьих трофеев — но головы принадлежали при жизни не животным, а людям. И гоблинам, как Аллочка заметила, невольно остановив взгляд на зеленоватом остроносом лице. И… эльфам, наверное: точёный бледный лик с синими стеклянными очами, золотистые локоны, свисающие на полметра вниз, острые уши…

— Враги, — пояснил Тёмный с несколько даже кокетливой улыбкой. — Думаете, непростительная слабость, Аллочка? Ну да, да, я всё понимаю — но ведь каждый из них хотел убить меня…

И бежать было некуда. И просить о помощи некого — даже меч заткнулся. Аллочка почувствовала локтём ладонь Тёмного, и от этого прикосновения ей внезапно стало тошно.

«Если он решит лечь со мной в постель, я, наверное, умру», — подумала Аллочка, цепенея.

— Аллочка, милая, пожалуйста, не беспокойтесь, — сочувственно сказал Тёмный, убирая руку. — Я вовсе не собираюсь к вам приставать, или как это… Вы — только моя дорогая гостья, тем более, что живые меня всё равно не… ну, не важно. Вы ведь будете обедать?

— Мне не хочется, — пискнула Аллочка.

— Вы могли бы выпить вина или молока… Впрочем, если вы желаете отдохнуть, Аллочка, я прикажу проводить вас в ваши покои, — сказал Тёмный предупредительным тоном влюблённого.

— Ага, — сказала Аллочка, потому что больше ничего ей на язык не шло.

Тёмный щёлкнул пальцами — и взметнувшийся вихрь подтолкнул Аллочку вперёд по галерее. Перед ней сами собой зажигались свечи.

Аллочка шла, натягивая на грудь мех, хотя вокруг стояла тропическая жара.

Она почти ни о чём не думала; бездумно, чувствуя только панический безнадёжный ужас, она вошла в миленький, совершенно розовый будуарчик — и вдруг ощутила, что ей стало намного легче двигаться.

Меч, вечно висевший у неё за плечами, исчез.

Песнь седьмая,

в которой раскрывается Тайна Избранной

Аллочка пошарила рукой за спиной под мехом. Сбросила мех и подошла к огромному зеркалу в фарфоровой раме с розовенькими купидончиками в золочёных розочках. При других обстоятельствах ей бы ужасно понравилось такое зеркало, но сейчас было не до этого.

Пропал её последний союзник и проводник.

Не с кем было посоветоваться, некому было даже поплакаться. И Аллочка не представляла, что теперь делать.

«Я в ловушке», — подумала она, и ощущения от этой мысли оказались вовсе не такими радужными, как у её героинь. Мелькнула мысль, что все эти бумажные девицы получились набитыми дурами в мирах, населённых такими же набитыми дураками — но тут же Аллочка поняла, что всё это не важно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});