Тест на любовь - Эми Эндрюс

Он направился к ближайшему телефону.

Доктор Ханна Оукленд появилась спустя пятнадцать минут, когда они почти закончили делать второе вливание. Нэш видел, что это не помогает снизить растущее кровяное давление.

— Хотите сделать ультразвук? — спросил Нэш хирурга.

Ханна покачала головой:

— Предпочла бы хирургическое вмешательство. Где ее родители?

— Мама спит в комнате для родителей, — ответила Кайли.

Ханна возвратилась с матерью девочки и получила ее согласие на диагностическую операцию. Мэгги отвела взгляд от матери Руби, по щекам которой текли слезы.

— Все в порядке, Руби, — прошептала она, гладя дочку по волосам, — с тобой все будет хорошо.

Даже после пятнадцати лет работы Мэгги не могла оставаться равнодушной и отчаянно надеялась, что мама Руби права, а ее предчувствие обманывает.

За окном рассвело, когда они наконец перевезли Руби в операционный зал в конце коридора. Мэгги и Линда, у которых еще не было перерыва, пошли в чайную комнату. Нэш присоединился к ним. Они молча пили кофе, немного потрясенные стремительными событиями этой ночи. Разумеется, такие дежурства — дело обычное, но они были истощены и физически, и эмоционально.

Линда допила кофе и встала.

— Пойду проверю Кайли.

— Твой перерыв еще не закончился, — запротестовала Мэгги.

— Я слишком взволнована, чтобы сидеть на месте, — пожала плечами Линда.

Мэгги кивнула. Такое иногда случалось. Адреналин был необходим, чтобы справляться с экстренными случаями, но у него были и побочные эффекты.

Линда ушла, и Нэш был благодарен, что остался наедине с Мэгги.

— Ты в порядке? — спросил он.

Она казалась измотанной. Выглядела хорошо, но в глазах была усталость, а в теле — напряжение.

— Конечно, — ответила она, не отрывая взгляда от чашки кофе с молоком. — А ты? — спросила она, вспомнив, что сестра Нэша была примерно возраста Руби, когда умерла.

— Я в порядке, — кивнул он. — Ночь выдалась адская.

Мэгги кивнула, помешивая темную жидкость в чашке. Так и было.

— Думаю, мы израсходовали наш лимит бодрствования, — пробормотал Нэш.

Мэгги заморгала, отведя взгляд от напитка. В уголках губ Нэша играла легкая улыбка. Он выглядел привлекательно и маняще, и ей захотелось забраться к нему на колени и уткнуться лицом в шею.

Она улыбнулась ему, впервые за эту смену почувствовав облегчение. И тут шум в коридоре заставил ее нахмуриться.

— Это ведь не может быть Руби? — Она посмотрела на часы. — Не прошло еще и тридцати минут.

Но это была Руби, что могло означать лишь одно из двух. Или проблема оказалась пустяковой и легко решаемой. Или она была столь велика, что ее просто нельзя было решить. К сожалению для Руби, это было последнее. Она умирала, и нельзя было ничего сделать.

Сказать, что все они были потрясены, означало не сказать ничего. Девятилетняя девочка выжила в ужасной автомобильной аварии, и ожидалось, что она полностью поправится после травмы головы. К сожалению, сказалась скрытая травма в ее животе, и ей было не суждено встретить новый день.

Мэгги сидела рядом с Нэшем, хирургом и социальным работником, когда они сообщили страшную весть родителям Руби. Мэгги быстро заморгала, чтобы убрать пелену слез, набегавших на глаза. Она должна была выполнять свою работу.

Медленно прошли следующие два часа; они поднимали Руби с кровати, чтобы родители могли обнять ее в последний раз, — нелегкая задача, так как она все еще находилась на вентиляции со всеми прикрепленными трубками, — и просто старались быть рядом с убитой горем семьей. Когда приехал первый сотрудник дневной смены, Мэгги была готова целовать ему ноги.

Персонал ночной смены был под впечатлением того, что происходило с Руби, и всем хотелось поскорее пойти домой и обнять своих детей или возлюбленных. Скрыться от разворачивающейся трагедии.

Мэгги закончила передачу смены и заполнение таблиц уже после восьми. Она была усталой, раздраженной, и перспектива идти в пустой дом, где ничто не будет отвлекать от образа Руби, запечатленного в ее сознании, невероятно ее угнетала. Она знала, что не заснет, хоть тело и нуждалось в отдыхе.

Она вошла в лифт, слишком усталая, чтобы спускаться по ступенькам. Двери со звоном открылись на верхнем этаже, и она направилась к пожарному выходу, ведущему к расположенной на крыше стоянке. Нэш был на полпути, когда Мэгги завернула за угол.

Несколько минут они смотрели друг на друга, оба немного разбитые после длинной ночи без перерывов на отдых и трагедии Руби.

— А вот и ты, — сказал он. — Я искал тебя.

— Вот и я, — кивнула она.

Нэш вошел на парковку, и Мэгги последовала за ним. Раннее солнце тонуло в тяжелых облаках, дул прохладный ветерок. Мир выглядел мрачным, в полном соответствии с их настроением. Он развернулся, открыл рот, чтобы сказать, как ему жаль Руби, но Мэгги заговорила первой:

— Хочешь поехать ко мне?

Нэш заморгал. Он понял, почему она пригласила его, видел потрясение Мэгги, когда хирурги сообщали свои трагические новости.

— Я думал, мы договорились только об одной ночи, — осторожно проговорил он.

Мэгги в упор посмотрела на него, зная, что неправильно хотеть этого. Хотеть его после событий минувшей ночи. Но это было единственное, что имело смысл сейчас, — она не собиралась подвергать это сомнению.

— Я не хочу быть одна сегодня.

Ее откровенность ударила его прямо в солнечное сплетение. Нэш и сам не мог придумать лучшего способа попытаться забыть прошлую ночь, чем оказаться в постели Мэгги.

— Поедем на твоей машине или на моей?

Нэш был за рулем, и они не произнесли ни слова, пока ехали к ней, и Мэгги была благодарна за возможность не говорить и не размышлять о том, что случилось в отделении этой ночью. Она хотела в душ и хотела его.

Нэш последовал за ней до парадных ступенек, как сделал той ночью, и подождал, пока она откроет дверь. Когда дверь закрылась за ними, он нарушил молчание:

— Ты знаешь, Руби…

Мэгги подняла руку, заставив его замолчать:

— Пожалуйста, не надо!

Нэш кивнул и пошел за Мэгги в спальню. Она стала снимать одежду, и он присоединился к ней. Раздевшись, она прошла в ванную, включила душ и встала под струю.

Нэш присоединился к ней, и она стала целовать его снова и снова, обвив руками за шею, прижавшись к нему всем телом.

Он намыливал ее тело сильными движениями, и, когда глубоко вошел в нее, она выдохнула его имя, давая волю эмоциям, которые угрожали вырваться все утро.

Она прижималась к его плечам, положив голову ему на грудь, когда оргазм сотряс ее. Она была опустошена сейчас, большего душевного вакуума представить себе было невозможно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});