Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот отчим своих комсомолок и не трогал. А зачем, если у него дома и комсомолка, и профсоюзница под рукой. Нет, «под рукой» здесь не подходит. Вот видите, господа, и в литературной работе есть свои сложности. Не могу подобрать выражение, которое, с одной стороны, эвфемизм, а с другой – паллиатив темных сторон правды жизни, выражающейся в групповом использовании матери и падчерицы в целях, для которых падчерица не предназначена, но радость доставляет, а по линии партийного комсомола никаких компрометирующих нет. Ну, разве что пацанке еще нет восемнадцати. А если быть точнее, то по первости и тринадцати-то не было. Но зато все удобно.
Так вот, эта Татьяна, как я уже говорил, русская душою, с вытекающей из этого обстоятельства скромностью и застенчивостью, мучилась ситуацией: не изменяет ли она со мной отчиму. И не будет ли изменять мне с отчимом, когда вернется домой. И чтобы не мучиться, она и выпивала. Перед вторым разом. И тут возникала другая проблема. Как она говорила и этому есть подтверждение в многовековой практике потребления человечеством алкогольных напитков, – после выпивки она становилась другим человеком. И страшно ревновала меня к себе до выпивки. Но это еще не все. С ее точки зрения, я тоже становился другим человеком, и получалось, что она с перерывом на выпивание спала с двумя разными людьми. А это было уж совсем не по-комсомольски. Но что в наших отношениях было удобно – и меня, и отчима звали почти одинаково. Меня, как вы уже знаете, Михаилом Федоровичем, а его – Федором Михайловичем…
То-то он картишки любил… Так что если она в разгар и перепутает что, то всегда можно оправдаться, что она от разгара и перепутала.
Тут ланиты мои заливает краска стыда, клавиши компьютера валятся из рук, правая из которых непроизвольно тянется к взбухшему чреслу, и я говорю охрипшим от несдерживаемой страсти голосом:
– Танечка, милая, приезжай. Я тебя жду. Как тридцать лет назад. Милая, сейчас такое же знойное лето со зноем, комарами и мухами, так же сияет лунная ночь, так же звезда с звездою говорит и так же лес и дол виденьем полны, и не могу заснуть я без тебя, всё ненужным стало сразу без тебя, от заката до рассвета без тебя, так нужна ты мне, любимая моя…
– Вы меня помните, Михаил Федорович?
– Как же мне тебя не помнить?! Как мне знакомы твои черты. Помню ли тебя, моя Татьяна, мою любовь и наши прежние мечты? Ну вот, прям как щас помню дни золотые, а уж кусты сирени и луну в тиши аллей! Помню, упали косы, пушистые густые, свою головку ты склонила мне на грудь… А потом – ниже, ниже, ниже… Приезжай…
– Не могу, Михаил Федорович. Тридцать лет прошло. Вот случайно. Бессонница. А тут – телефонный звонок. Ваш номер на дисплее высветился. Я даже и не знала, что это вы. Только по голосу узнала.
– Милая, я тебе не звонил. Это у меня бессонница, это у меня телефон зазвонил, это у меня на дисплее номер высветился. Это чудо какое-то. Приезжай. Мой адрес…
– Нет, Михаил Федорович. Никак нельзя. Мама моя двадцать лет как умерла. Вот Федор Михайлович на мне и женился. Старый грех свой покрыл. А вас я в памяти держу. Сына вашим именем назвала… Нет, сын не ваш… (Еще бы! Только бабской литературы мне не хватает.) Так что сынок мой, как и вы, – Михаил Федорович. Извините, не могу. Я другому отдана и буду век ему верна. Прощайте.
– Прощай, Танечка…
И я положил трубку. Таня, Таня, Танечка… А ведь я даже фамилии ее не знаю…
И из положенной телефонной трубки послышалось:
– А фамилия моя самая простая: Ларина.
Послышалось?..
Чего только не бывает жаркой ночью в Москве!
Седьмой звонок
Так, теперь этот мистический звоночек. Мате Хари. Той самой, чье последнее желание я исполнял перед расстрелом. И телефончик которой я по завещанной богами кобелиной привычке попросил.
Штутгарт 1, 2, 3, 4. И вот что интересно. Как после двух мировых войн и одной «холодной» надыбать телефончик: Штутгарт 1, 2, 3, 4?.. Так, так, так… Берем телефонную трубку. Вводим функцию SMS (как это делается, я не знаю, но вводим). Набираем «Штутгарт 1, 2, 3, 4». Гудит, бля…
– Штутгарт на проводе. Настоящий резидент настоящей английской разведки полковник Ринго Джагер Клэптон слушает.
– Ну ни х… себе!
– Русский?
– Еврей.
– Вейзмир!!! И что Моссад делает на противоположном от меня конце телефонного провода, что? А? Я вам спрашиваю?
– И вовсе не Моссад.
– Хорошо. Меняем вопрос. И что вовсе не Моссад себе от мене хочит?
– Мне ваш телефончик Мата Хари оставила.
– Говорите, сэр.
– После того как я ее последнее желание исполнил.
– Одно?
– Ну…
– Ясно, сэр. Соберитесь. И постарайтесь вспомнить все очень четко. Не перепутайте последовательность.
– Да ведь сколько лет прошло. Разве что упомнишь. Я не помню, чье желание месяц назад исполнял! (И вообще, может быть, ничего не исполнял, а просто мастурбировал.)
– Так, сэр. У вас алкоголь есть под рукой?
– Есть. Под обеими. И литр в холодильнике.
– Налейте в стакан на три пальца алкоголя и поболтайте в нем хвостом старого кота.
– А где я возьму…
– Здеся, – раздалось у меня под правым ухом.
Я повернул голову направо. Перед моими глазами справа налево болтался полосатый кошачий хвост, ритмично открывая и закрывая кошачью задницу. Я сразу понял, что эти задница и хвост принадлежат Герасиму, неведомым путем оказавшемуся в моем доме после… Чего я говорю… Вы же об этом только что прочитали. Я взял Герасима за хвост, поболтал им в стакане с водкой и выпил.
– Выпил! – выдохнул я в трубку.
– Вы идиот, сэр! – сказала трубка голосом Ринго Джагера Клэптона. – Кто вам велел пить?
– А что я должен был делать? – искренне удивился я. Что еще можно делать с налитым стаканом? Даже если поболтать в нем хвостом старого кота.
– Облизать кошачий хвост, идиот!
– Сэр…
– Что «сэр»?!
– Вы забыли сказать «сэр», сэр…
– О, фак ю маза! Нет ничего наглее обрусевших евреев! Оближите кошачий хвост, идиот, сэр!
Кошачий хвост самостоятельно проник мне в рот, прошелся в нем что электрическая зубная щетка. А через секунду Герасим уже храпел на диване, как будто это не он только что орудовал в моем рту (рте) по наущению настоящего резидента настоящей английской разведки полковника Ринго Джагер Клэптона…
Мы лежали на узкой койке в камере для смертников.
На тюремном дворе было 16 октября 1917 года. Вечер.
– Что заказывать будем, сударыня?
– Карточку, гарсон, будьте любезны…
– Сударыня, мы вам на словах доложим. В лучшем виде. Потому как в карте европейский стандарт: из холодных закусок – поцелуй руки, поглаживание волос, медленное раздевание. Вы какую музыку предпочитаете к медленному раздеванию?
– Скрипичный концерт Гайдна можно?
– Увы, сударыня, намедни скрипача расстреляли. За шпионаж в пользу Маврикия.
– А разве Маврикий в числе воюющих держав?!
– Конечно. С Мадагаскаром.
– Первый раз слышу.
– Да разве всех упомнишь. Война-то мировая. Так что скрипичный концерт Гайдна, увы…
– А Седьмой концерт для фортепиано с оркестром Будашкина?..
– Увы. Он еще не написан.
– А я было подумала, что пианиста тоже расстреляли (нервически смеется).
– Не без того, сударыня.
– За что пианиста-то?
– За шпионаж в пользу Мадагаскара.
– Так что вы можете мне предложить? Из оставшихся в живых.
– Что угодно, детка. Дудук Арно Микояна, сямисен хероко Ебидопота, соло Яши Боярского.
– Это что такое?
– Мужичонка из русских.
– А репертуар?
– Новейший. 2003 года.
Мы не спим, нам заря улыбается,мы дрожим, нас рассвет не согрел.Мы не спим, все вокруг просыпается,Три часа, а в четыре – расстрел…
– Очень хорошая песня. В пандан мероприятию. О, сударыня, вы уже разделись. Что на горячее?
– Мясо по-миссионерски, омар по-русски, филейная часть на вертеле…
Ночь дана для любовных утех…Ночь была, был рассвет…Помню ту ноченьку, ноченьку темную…Темная ночь, только пули свистят…
Стоп, это не отсюда.
Ах, зачем эта ночь так была хороша…Ночным Белградом…А ночка темная была…Звездная ночь пришла на море сонное…На холмы Грузии легла ночная мгла…
При чем здесь холмы Грузии?..
Ночи вы, ночи, ночи девочи…Ночь пришла на мягких лапах…
И не остановишься…
Ночь была, был рассвет…
Это уже было…
Дорогой длинною да ночкой лунною…А цыганская дочь – за любимым в ночь…
– Заткнитесь, сэр!
– Заткнулся, сэр Ринго.
- Всякий капитан - примадонна - Дмитрий Липскеров - Современная проза
- Кипарисы в сезон листопада - Шмуэль-Йосеф Агнон - Современная проза
- Медведки - Мария Галина - Современная проза
- Костер на горе - Эдвард Эбби - Современная проза
- Приключения дрянной девчонки - Дарья Асламова - Современная проза
- Преимущество Гриффита - Дмитрий Дейч - Современная проза
- Старость шакала. Посвящается Пэт - Сергей Дигол - Современная проза
- Географ глобус пропил - алексей Иванов - Современная проза
- Первые воспоминания. Рассказы - Ана Матуте - Современная проза
- Двери восприятия - Олдос Хаксли - Современная проза