Десять десятилетий - Борис Ефимов

Начавшаяся в Киеве дружба с Зозулей, крепкая, искренняя, душевная, продолжалась и в Москве.

Зозуля был в числе маленькой группы писателей и журналистов, по инициативе которых возник в 1923 году журнал «Огонек». Он с увлечением и жаром окунулся с первого же номера в работу по редактированию и выпуску журнала, с радостью вдыхая в себя, как он сам выражался, «воздух типографии — нежную и суровую смесь краски, скипидара, свинца и пыли…» Пятнадцать лет Зозуля бессменно проработал одним аз руководителей «Огонька». С его именем связано также создание популярной «Библиотечки «Огонька».

Редакционная работа сочеталась с писательской. Из-под его пера выходит целый ряд рассказов и новелл. Для литературной манеры Зозули характерны какая-то особая присущая ему острая наблюдательность, вдумчивый и зоркий интерес ко всем бесконечно большим и бесконечно малым явлениям окружающего его мира. С неиссякаемой писательской любознательностью Зозуля подходит к сложной путанице человеческого общества. Он смотрит на жизнь не через натуралистические очки, а прибегает к социальной фантастике, образно говоря, чередует в своих руках микроскоп и телескоп, рассматривая то обобщенные социально-философские схемы («Гибель Главного города», «Рассказ об Аке и человечестве», «Студия любви к человеку»), то ничтожные происшествия серенькой жизни маленьких людей («Прислуга», «Хлеб», «Тиф» и др.).

Много и плодотворно трудясь как писатель и редактор, Зозуля одновременно вел большую общественную работу как воспитатель литературной молодежи. Он организовал при «Огоньке» известные литературные декадники, на которых для чтения и обсуждения новых стихов собирались за круглым столом молодые поэты и поэтессы. При отеческой помощи и внимании Зозули многие из его воспитанников именно на страницах библиотечки «Огонька» увидели свои произведения впервые напечатанными. Некоторые имена впоследствии стали широко известными в нашей стране (С. Михалков, К. Симонов, Е. Долматовский, М. Алигер, С. Васильев, Я. Смеляков и другие).

В середине 20-х годов после долгого перерыва стали возможными для советских граждан зарубежные поездки, и мы задумали с Зозулей поехать в Берлин. А пробыв в нем несколько дней, ощутили непреодолимое желание увидеть и Париж. То была нелегкая затея — получить французскую визу в советский паспорт представлялось невозможным. Но сравнительно небольшая мзда, врученная через кого надо и кому надо, устранила все препятствия. Курьезно при этом, что при пересечении нами германско-французской границы никто не поинтересовался ни нашими паспортами, ни нашими визами. Мы просто перешли с одной вокзальной платформы на другую и сели в поезд, который через несколько часов доставил нас на Гар дю Нор (Северный вокзал) Парижа. И вот мы без устали бродим по улицам, площадям и бульварам знаменитого города, подымаемся на Эйфелеву башню, не без волнения подходим к импозантному мемориалу Наполеона, гуляем вдоль бурлящих Елисейских полей, по узкой каменной лестнице взбираемся на вершину собора Парижской богоматери, почтительно стоим у стены Коммунаров на кладбише Пер-Лашез. Короче говоря, совершаем классическое знакомство с достопримечательностями Парижа.

…Промчались годы. И все они были отмечены неизменной, «нержавеющей» дружбой Зозули с Кольцовым и со мной. Но пришли тяжелые времена. Безвременная гибель Кольцова стала тяжелым ударом как для меня, его родного брата, так и для Зозули, его ближайшего друга. Само собой, он был не только отстранен от работы в «Огоньке», но перед ним закрылись двери издательств. Его произведений больше не печатали.

…Четвертого июля 1941 года пятидесятилетний Зозуля ушел в ряды московского ополчения, чтобы драться за свою страну, за свою Москву, в которой он родился, за все то, что он любил и чем дорожил в жизни. Он ушел, чтобы больше не вернуться в свою маленькую семью, к своим любимым незаконченным рукописям… Писатель Ефим Давыдович Зозуля погиб на фронте суровой военной осенью 1941 года.

…Мы снова в Киеве восемнадцатого года. Чудовищной силы взрывы сотрясают город: что-то неописуемое, похожее на землетрясение. Улицы покрыты щебнем и битым стеклом. Женщины и дети с кроватями, со всяким домашним скарбом располагаются по скверам и бульварам, со страхом ожидая новых ударов. Это взлетели на воздух немецкие пороховые склады. Еще не улеглось волнение от взрывов, как Киев снова потрясен: средь бела дня на улице, у входа в свой штаб главнокомандующий оккупационной армией фельдмаршал фон Эйхгорн убит террористом Борисом Донским.

При свете факелов медленно и тяжело движется по улицам вечернего Киева похоронная процессия, спускается по Фундуклеевской, поворачивает на Крещатик. Флейты и трубы огромного оркестра заунывно выводят мелодию похоронного марша. Впервые в жизни я слышу эту гениальную, пронизывающую до глубины души мелодию Шопена — и она производит на меня неизгладимое впечатление. В свинцовом гробу возвращается фельдмаршал к себе на родину, которая стоит на пороге больших драматических событий. На Западе идут решающие сражения Первой мировой войны. Вначале победные, реляции германского штаба сменяются минорными сообщениями о большом контрнаступлении Антанты. Впервые немцы увидели движущиеся на них непонятные страшные машины — танки. Они так же ошеломили немцев, как примененный ими год назад горчичный газ ошеломил союзников. Западный фронт немцев рухнул. Четырехлетнюю ожесточенную войну Германия проиграла. И как естественный результат — Ноябрьская революция, свержение монархии и бегство кайзера Вильгельма в Голландию. На Украине, очевидно, немцам уже делать больше нечего. Правда, на улицах Киева еще кое-где стоят немецкие патрули из трех угрюмых солдат, но дни оккупантов явно сочтены. Немцы покидают город, гуманно прихватив с собою незадачливого, полностью оправдавшего свою фамилию гетмана Скоропадского. Его выносят из гетманской резиденции на носилках, забинтованным, под видом раненого германского офицера (этот эпизод очень ярко показан в пьесе Булгакова «Дни Турбиных»).

Что же происходит в самом Киеве? Трудно описать царящие в городе смятение, страх, безысходность. Оплот порядка и безопасности — германская армия — уходит, бросая население на произвол судьбы. А ведь всем известно, что Киев окружен плотным кольцом многочисленных и хорошо вооруженных петлюровских войск. Какое серьезное сопротивление могут им оказать слабые, разрозненные отряды гетманской вахты, по сути дела — остатки некогда поддерживавших Временное правительство юнкеров. Не предстоит ли Киеву небывалая «кровавая баня»? Однако эти зловещие опасения, благодарение Богу, не сбываются.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});