Люди со звезды Фери - Богдан Петецкий

С меня этого было достаточно. И даже больше.

— От меня вам никакой пользы, — сказал я, вставая. — А через два часа начнет светать. Не знаю, как вы, а я отправляюсь спать. Спокойной ночи.

Никто из них не ответил. Уже в дверях меня догнал голос Гуса:

— Подожди, Жиль! — сказал он, после чего обратился к Реуссу: — Как ты думаешь, нам здесь ничто не угрожает? По крайней мере, сегодня ночью?

Реусс несколько секунд разглядывал его, словно не понимая, что это именно к нему обращаются, потом очнулся и покачал головой.

— Все, кто возвращался, выходили из океана днем. Со стороны этих, с суши, я тоже не стал бы ожидать неожиданностей. В конце концов, это дело между ними и… обитателями моря.

Еще немного — и он сказал бы «между ними и нами». Именно так это прозвучало.

Кроме того, мне показалось, что когда он заговорил о «тех, с суши», глаза его заблестели. Это была мгновенная вспышка, но она мне очень не понравилась. Однако, я мог и ошибаться.

* * *

— Ничего, только потеря времени, — ужасался Гус ранним утром следующего дня, в добрых пятнадцати километрах от места посадки «Идиомы».

Это были первые слова, которые прозвучали в кабине летуна после краткого прощания с Сеном и одним из Реуссов.

Выражение моего лица должно было свидетельствовать о неизменном интересе.

— Люди в океане, а не там. — Гус указал подбородком на виднеющиеся перед нами горы. — Хотел бы я знать, чем мы тут, собственно, занимаемся…

— Ждем, — пояснил я.

Он замолчал.

Я не знаю ничего более пригодного для размышлений, чем рассуждения о том, что именно должно происходить, вместо того, что собственно делается.

Мы уже кое-что знали об одной из сторон, принимающей участие в игре, которая происходит на планете. Верно и то, что судьба членов экипажа «Анимы» непосредственно зависит от расы, заселяющей океан. Но размышления уводят дальше. Дальше… на сушу.

Впрочем, какое значение могут иметь спекуляции на тему принятых утром решений, вопреки тому факту, что именно их мы сейчас и реализуем. Двигаемся в сторону гор. Чтобы взглянуть теперь на сухопутное население.

Мы наискось пересекли равнину, отделяющую предгорья от полосы прибрежных дюн. Теперь, вот уже несколько минут, мы ехали по широкому спуску, отходящему от наиболее выдвинутого на запад горного хребта. Каменные колоссы становились более четкими, сделались прекрасно различными, мы могли разглядеть отдельные грани и пики, пропасти, в которые падали в облаках брызг водопады, даже дороги, словно мы прибыли сюда обыкновенными туристами.

Далеко позади остался район обнаруженного вчера световода и дюны со склонами, каждое мгновение готовыми стронулись с места. Многое говорило за то, что мы приземлились именно в том месте, которое обе стороны избрали районом пробы сил. Трудно сказать, что нам уже нечего было искать там. И если мы все же решили сперва счастья с представлениями наземной цивилизации, то самым разумным было держаться на солидном расстоянии от этого «фронта».

Поэтому мы направились в противоположную сторону. Двигаясь примерно параллельно линии океана, сделав десять километров по равнине, мы повернули под углом в девяносто градусов на восток. Почти сразу же район начал подниматься. Горы были рядом.

Территория оживлялась. Серый гравий, покрытый бесформенными «шариками», уступил место рыжеватой зелени, из-под которой все чаще выступали участки голой скалы, поблескивающие кварцевыми жилами. Нос летуна уже круто задирался вверх, когда появились первые деревья. Я подумал, что здесь все происходит наоборот, на этой некогда симпатичной планетке. Возьмем, к примеру, деревья. Чего бы ради они стали расти на равнине, когда им гораздо проще буравить корнями камень?

Впрочем, с нашей точки зрения, они напоминали скорее древние достопримечательности, а не растения. Их крохотные листочки, скорее даже — чешуйки, образовывали сплошные зеленые стены. За иллюминаторами кабины порой раздавались вполне ощутимые порывы ветра, деревья, однако, сохраняли неподвижность. Они росли на одинаковом, довольно изрядном расстоянии друг от друга и создавали впечатление, что что бы ни произошло, они воспримут это с достоинством. Были они чуждыми и несимпатичными.

Склон все более поднимался, его поверхность становилась круче и круче. На расстоянии в несколько сотен метров над нами была видна окруженная каменными стенами котловина, открытая к западу, и напоминающая старую, заброшенную каменоломню. Именно на нее мы и нацелились, надеясь, что наткнемся на более пологую, в отличие от других, дорогу, ведущую вглубь территории.

Мы проехали еще несколько метров, потом Гускин вздохнул и медленным, недовольным движением взялся за тормоза. Летун остановился.

— Пустой номер, — услышал я.

Заявление не принадлежало к открытиям, к тому же, возразить мне было нечего. Котловина напоминала не каменоломню, а колодец. В ее вертикальных стенах мы напрасно пытались отыскать хоть какие-нибудь выемки, не говоря уже о спуске. Единственный просвет открывался прямо напротив нас, являясь продолжением склона, по которому мы до сих пор поднимались.

— Подберись чуть поближе, — буркнул я.

Гус удивленно покосился на меня, но без слов выполнил маневр. Он не мог видеть того, что видел я, из своего кресла справа.

— Хватит, — сказал я. — Теперь смотри. «Ручеек», — и указал движением головы в сторону теперь открывшейся перед нами долины.

Только с этой высоты стала видна пересекающая ее серебряная полоса. Она извивалась плавными дугами, поблескивая на поворотах огненными, красноватыми отблесками, бьющими от облаков.

Это не было ни каким-либо световодом, ни другим каналом. Обыкновенная почтенная река. И не из маленьких, принимая во внимание расстояние.

— Как ты насчет покупателей? — поинтересовался Гус чуть погодя.

Я ничего не ответил.

От реки нас отделяла еще одна, более близкая, долинка, лысое дно которой переходило в крутой спуск, вздымающийся гладкой, наклонной плоскостью к скалам, окружающим нашу котловину. За ней темнела узкая гряда с утыканными каменными обломками потолка. О езде напрямик трудно было и подумать.

Гряда эта, однако, не шла параллельно дороге, по которой мы поднимались, но сворачивала, соединяясь с главным массивом в месте, которое было сейчас заслонено от нас стенами котловины.

Единственное, что было можно сделать, это попробовать траверс.

— Что там, Гус? — проснулся Сеннисон. — Нет, ничего, ничего, — добавил он успокаивающим тоном. Это последнее относилось уже не к нам.

Я успел позабыть о нем. В любом случае, перестал думать о том, что мы вчера разузнали. Но ненадолго. Достаточно было одного слова Сеннисона, произнесенного в кабине находящейся от нас в сорока километрах «Идиомы», и все ожило.

Сперва мне даже хотелось спросить, прогулялись ли они уже с целью навестить могилу Реусса Первого, но неожиданно во мне возобладала злость.

— Трогай, — буркнул я.

Гускин посмотрел на меня с неудовольствием, но взялся за управление.

Наши предвидения оказались верными. За первым, заваленным каменными глыбами, оказался другой спуск, покрытый растительностью, до галлюцинаций напоминающей обычную, земную траву. Пологий спуск постепенно переходил в равнину.

Двадцатью минутами позже мы остановились на берегу реки. Она юркой змеей текла посреди плоского, каменного русла. Породы здесь имели чуть-чуть более темный цвет, тем те, из которых состоят долины альпийских рек.

Я молча нацепил скафандр, вызвал один из автоматов и, не забыв про излучатель, выскочил из машины. Прошел несколько шагов по выскакивающим из-под ног камням и остановился возле самой воды. Вытянул ногу и омокнул носок ботинка.

— Теплая? — тотчас же послышался голос Сеннисона.

Даже тут. Словно он только этого и ждал.

Привычная, самая обыкновенная вода. Ничем не напоминающая ртутеподобную жидкость, разлитую в океан. Чистая. Ясно видно каменистое, словно бы увеличенное дно.

На мгновение мне показалось, что из-под моей ноги промелькнула тень. Об удочках мы не позаботились.

Эта мысль пришла не во время. Параллели сами напрашивались.

Я отдернул ногу и осмотрелся.

В каком-нибудь полукилометре отсюда, на запад, река резко поворачивала, скрываясь за каменным порогом. Там замыкал долину мощный массив, отходящий от главной цепи гор. Ее противоположная сторона выходила, наверно, прямо на приморскую равнину. Русло реки сужались, с того места, где я стоял, были ясно видны поднимающиеся над камнями облака водяной пыли.

Там нам искать было нечего. Впрочем, это направление и так ничего не обещало. Обнаруженные зондами «белые пирамиды», которые не могли быть ничем другим, кроме как центрами цивилизации «наземных», лежали приблизительно на продолжении того же направления, которого мы до сих пор придерживались.