Цветок Трех Миров - Дмитрий Емец

Час спустя Сашка и Даня были уже в небольшом подмосковном городе, не так давно вошедшем в состав Москвы. Даня стоял перед маленькой, с треснувшим стеклом будочкой, прилепившейся рядом с колесом обозрения, и читал пожелтевшие объявления, покрывавшие будочку как рыбья чешуя:

«Убедитесь в желании ребенка посетить аттракцион. Деньги не возвращаются! Администрация».

«Мороженое сверху не бросать! За вами наблюдают по гугл-картам! Администрация».

«Семейные сцены просьба завершать внизу. Администрация».

Колесо обозрения не работало уже лет десять. То ли требовало дорогого ремонта, то ли не так много находилось желающих обозревать бывший завод стекловаты, бывшее опытное поле тракторного института и совсем не бывшую, к счастью, а вполне себе недавно возникшую станцию метро. Сейчас тихий городок стремительно застраивался домами, так что вскоре и колесо должно было исчезнуть.

Рядом с Даней нетерпеливо подпрыгивал на месте Сашка. Он то лез на колесо и повисал головой вниз, то начинал раскачиваться в уцелевших подвесах, то заглядывал в будочку, в которой только и было что диван, маленький столик и громадный открытый сейф. Вероятно, будь сейф закрыт, сюда каждую ночь приходили бы взломщики околоподросткового возраста и, пыхтя, отжимали бы его ломами. А так всем понятно было, что деньги уже давно унесены.

А Даня все стоял и читал.

– Ну что, идем? – спрашивал его Сашка по меньшей мере уже в третий раз.

– Я размышляю, – отвечал Даня.

– Ловушка это или не ловушка? Ну с «Китай-городом».

– Я размышляю обо всем. Мысли мои велики и многообразны.

Хотя встреча была назначена на вечер, Даня рассказал о ней Сашке еще днем. Один он идти не решился. Ему нужен был человек, который бы его подстраховал. После некоторых колебаний Даня выбрал именно Сашку. Правда, он не учел, что Сашка окажется таким беспокойным. Мало того что он взял с собой столько пнуфов, что их хватило бы на четыре часа боя. Еще он затащил Даню к своей тете, у которой на прошлой неделе был день рождения и которая хотела передать Сашке кое-какие вещи.

Тетя, некогда очень красивая, но теперь несколько располневшая, постоянно искала какого-то другого счастья, не замечая, что и так, в принципе, счастлива. Много лет уже она жила в гражданском браке с автоэлектриком, веселым добрым парнем, и мечтала уехать на ПМЖ в Испанию. Почему в Испанию – непонятно, она и не была там никогда, но вот в Испанию. По этой же причине они и детей не заводили, и квартиру не покупали. Зачем, если уезжать? Пару раз в год тетка заявляла автоэлектрику, что все, конец, пора собираться или она его бросает. Тот чесал нос и уходил ставить автосигнализации.

– Сделаешь окрошку на обед? Или уже будешь в Испании? – спрашивал он.

Тетка швыряла в него полотенцем, но сердиться у нее долго не получалось, и вскоре она уже открывала холодильник, прикидывая, есть ли у нее колбаса к окрошке. Автоэлектрик любил хорошо подкрепиться на ночь глядя. По этой причине многие его вещи как-то подозрительно быстро садились в стиральной машине (версия тети), и она отдавала их Сашке. Сегодня Сашка получил восемь футболок, спортивные брюки, великолепный клубный пиджак, который мог вызвать зависть у Влада Ганича, и отличную дубленку. Даня же был одарен красивой лыжной шапкой, потому что неудобно было ничего ему не дать, раз уж он тоже явился.

– С днем рождения! – сказал Даня, недоумевая, как электрик мог вырасти из шапки.

– Ага! Здоровьясчастьяудачи! – одним словом выпалил Сашка. – Больше у вас никаких праздников в этом месяце не намечается? А в следующем?

Тетка швырнула в него полотенцем. Видимо, кидать полотенцем было у нее универсальной реакцией на все мужские подначки.

– Как папашка? Не пьет? Работу-то нашел? – спросила тетя, провожая Сашку к лифту.

– Отец в порядке, – сказал Сашка, искоса взглядывая на Даню, чтобы проверить, не услышал ли тот. Сашка не любил слово «папа» и всегда заменял его на «отец».

Навьюченные подарками, Сашка и Даня через парк пошли к метро. Тут-то и возникло это колесо обозрения, которое Сашка сразу переназвал «колесом оборзения».

– Странное дело, – сказал Сашка. – Вот меня этими вещами нагрузили – и сразу шнеппер каким-то лишним стал. И сражаться расхотелось. Ощущаю себя мародером.

Сашкины прыжки вокруг «колеса оборзения» не остались незамеченными. Послышалось рычание, и сердитые зубы впились ему в каблук.

– Ах ты собака! – выдирая ногу, закричал Сашка.

– Она-то не спорит, что собака! – согласился Даня. – У нее под настилом щенки, а ты по нему прыгаешь. Ну идем! Пора уже!

Даня посмотрел на заходящее солнце, на часы в телефоне, сверил солнце с часами и нашел, что солнце отстает. На «Китай-город» они приехали даже раньше, чем требовалось. Сашка отошел в сторону, чтобы неприметно страховать Даню, и сунул руку в пакет со шнеппером.

«Если что – через пакет стрелять нельзя! – напомнил он себе. – Пнуф ударится в пакет – и в арктической избушке окажусь я… А если стальным шариком зарядить?»

Однако перезаряжаться было опасно. Слишком людно.

Даня прохаживался по станции, медлительно и важно переставляя циркульные ноги. Сашке он напоминал высматривающего лягушек аиста. Уже по одной походке ощущалось, что личность эта в высшей степени добропорядочная и несколько занудная.

Вот Даня остановился у мраморной колонны и с удивлением смотрит на нее. На ней было два сросшихся лица – мужское и женское. Лица выражали страдание. Странно, что кто-то мог счесть это за игру пятен и теней на мраморе. Неужели никому не приходило в голову поискать старые фотографии той же колонны? Но, видно, не приходило, потому что десятки тысяч людей ежедневно равнодушно проходили мимо и даже головы никто никогда не повернул.

– Да! – сказал кто-то Сашке на ухо. – То самое место! Здесь у Гая четверка пропала. Потом еще две четверки сгинули. Тогда же и лица эти появились!

Сашка резко повернулся. Рядом с ним никого не было. Целясь в пустоту, Сашка взметнул пакет со шнеппером.

– Бабах! Пуф-пуф! Все убиты! – произнес тот же голос, и в нагрудный карман к Сашке нежно опустили пнуф.

Сашка застыл. Ему понадобилось секунды две, чтобы сообразить, что пнуф извлечен из его же шнеппера. Пока Сашка так стоял, рядом зашипела вода из минеральной бутылки.

– Как же с вами со всеми скучно! Я уже и в магазин сбегал, и в кафе посидел, а ты все тут стоишь. Не надоело? Я вообще-то одного Даню приглашал! Ну ладно уж, пришел так пришел… – сказал все тот же голос.

Рядом с Сашкой возник мужчина лет сорока, с залысинами и с небольшими мешками под глазами. Он выпил минералки и аккуратно закрутил крышечку. Сашка с некоторым усилием узнал Дениса.

– Много пью. Ничего не поделаешь, – объяснил он Сашке. – Клеточный обмен ускоренный, если не пить, то сам понимаешь. Ну как там ШНыр? Лошадки ржут, пчелки жужжат?

– Жужжат! – признал Сашка, безошибочно угадывая за этим презрительным вопросом зависть.

Денис усмехнулся:

– Правда? Ну идем! Вещички свои не забудь! – И он за рукав потянул Сашку к Дане. – Кстати, пиджачок отличный! Я его на прежнее место положил.

Вспомнив о тетином подарке, Сашка покосился на пакет.

– Откуда ты знаешь про пиджак? – озадачился он.

– Да я его примерил, пока ты столбом стоял. Думаешь, зачем я в кафе пошел? В пиджаке повертеться! Ах, как я был хорош! К сожалению, меня видело только зеркало.

С Даней Денис церемониться не стал, сгреб его под локоть и потянул к ступенькам перехода:

– Идем! Разговор есть!

– Готов к восприятию акустической информации! – с важностью произнес Даня.

– Не здесь. Народу много, – мотнул головой Денис. – Тут местечко есть, где нам не помешают.

Там, где заканчивались ступеньки, налево был небольшой тупичок с висевшим в нем телефоном допотопной конструкции. На месте диска у телефона был металлический круг с заклепкой.

– Здесь, что ли, говорить? По телефону? – спросил Даня.

Денис посмотрел на него как на контуженного и вставил в глаз стеклышко монокля.

– Ну ты, если хочешь, говори по телефону. А мы дальше пойдем… Держи прыгун!

Стеклышко со сточенными краями само вскинулось к Даниному лицу. Еще один монокль Денис с брезгливой ужимкой сунул Сашке. Сашка разглядел на мраморе за телефоном дверь, процарапанную чем-то острым. Дверь весьма кривую – так ее нарисовал бы ребенок.

– Берсерков чертить посылают… нет чтобы художника какого-нибудь!.. – пожаловался Денис и, увлекая за собой Сашку и Даню, шагнул в стену.

Колонна прорвалась как бумага. В лицо Сашке ударил ветер с запахом резины и сварки. Где-то неподалеку шла стройка. Сашка стоял на крыше, на пожарной площадке, сваренной из толстых прутьев арматуры. Рядом, вцепившись в железный поручень, дрожал Даня, боящийся высоты. Тем более что и площадка была с гулькин нос, и держаться толком не за что. Внизу, там, где свежее железо крыши обрывалось в пустоту, в пруду купались перевернутые башни Новодевичьего монастыря.