Ты никогда не исчезнешь - Бюсси Мишель

— Савина, Нектер, вернитесь в мэрию и соберите всех сотрудников.

Все быстро зашли в мэрию. Кроме Нектера Патюрена и Савины Ларош, к ним подтянулись Ален Сюше, Жеральдина Жюм, Удар Бенслиман и муниципальные советники Жак Меркер и Сандрина Гули.

Жандармы так спешили, что даже дверь не закрыли за собой.

— Дело в том, что… Мартен… Мартен Сенфуэн… Его нашли на вершине Круа-Сен-Робер. Рядом с его велосипедом. Сердечный приступ. И всё.

Заметив, что дверь мэрии осталась открытой, лейтенант захлопнул ее. Он не хотел, чтобы новость тут же разлетелась по Мюролю.

10

Габриэль, пожалуйста, не перебивай меня, просто выслушай.

Я только что вернулась домой. Машину поставила перед дверью, двумя колесами заехав на тротуар, хотя вдоль дома тянется пустая стоянка на сотню мест. Кинула сумку и пальто на стул. Налила себе рюмку бенедиктина — память о Нормандии — и завалилась на диван.

Восемь вечера, ужин подождет.

Габриэль сидел ко мне спиной, не отлипая от компьютера. Похоже, всю вторую половину дня трудился. Он самостоятельно совершенствовал свой английский. Целый ряд тестов, чтобы определить свой достигнутый, частично достигнутый или пройденный уровень. По его словам, английский сегодня необходим. Чем меньше тебе хочется выбираться из-под одеяла, тем больше нужен язык, который понимают на всей планете. Удаленная работа — это будущее! Она позволяет одновременно сберечь и планету, и свою частную жизнь. Присмотрись к телемедицине, вот увидишь, даже ты к этому придешь.

Может быть…

Уроки английского его явно утомили, но не настолько, чтобы отвадить от экрана. Он влип в MTW-1 — My Tidy World One, — игровой экологический сайт, где каждый игрок действует в виртуальном мире, не загрязняя окружающую среду, может телепортироваться без малейшего расхода энергии, строить хижины из деревьев, которые заново вырастают за ночь, для освещения использовать светлячков и, если захочется, выращивать синие морковки.

Выслушай меня, Габи, выслушай хотя бы сегодня вечером.

Все началось в Сен-Жан-де-Люз, ты был там, Габриэль, все началось с шорт цвета индиго, модель если не редкая, то, согласись, оригинальная — с изображением кита. В крайнем случае я могу поверить, что это была ловушка, которую мне расставили. Понятия не имею, кто мог ее расставить и зачем, но такое возможно, это логичное предположение. Многие люди знали про эти шорты, десять лет назад про них писали в газетах, везде были расклеены листовки с фотографиями Эстебана, объявления о розыске…

Но как объяснить дальнейшее? И прежде всего — ошеломляющее сходство между Эстебаном и Томом. Двойник? Для этого понадобилось бы из сотен тысяч детей выбрать того, кто больше всех похож на Эстебана, и надеть на него такие же шорты. Полная бессмыслица! А остальное? Это родимое пятно? Кто-то дал объявление: «Ищу где-нибудь на планете ребенка десяти лет с таким же в точности лицом, как на приложенной фотографии, и к тому же с темным пятном у паха»? Бред! Да еще пришлось бы добавить, что мальчик любит музыку, может играть на лире и… и ненавидит мед.

Габриэль, может, мне все это снится? Может, я все это выдумала?

Габриэль?

Габриэль!

И тут я заметила у него в ушах беспроводные наушники телесного цвета, скромные и элегантные. Габи меня не слушал, даже не слышал, как я вошла. Может быть, я живу в доме с привидением? Или, наоборот, это я сама стала фантомом и разговариваю теперь только с теми, кого нет, а для остальных уже не существую?

Я на цыпочках вышла из комнаты. Дошла до наружной двери «Мельницы», открыла. Вечер выдался теплый. Лунный серп освещал неровные вершины, каменным зеркалом поблескивал полумесяц кратера. Где-то в темноте стрекотал сверчок — сбитый с толку, позабывший, что зима еще не закончилась.

Я знала, что мне надо было сделать: позвонить единственному живому человеку, способному меня выслушать. Даже если ему совсем не понравится то, о чем я его спрошу.

Достала телефон, помедлила, но, вспомнив про эгоизм Габриэля, отмела последние доводы совести. Извини, Габи, но у красавца доктора Ваяна Балика Кунинга есть все, чего ты лишен. Он трудолюбивый, внимательный и понимающий. И это нисколько не умаляет нежности, которую я к тебе испытываю, да чего там — любви… но мне необходим он!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})* * *

— Алло, доктор?

— Мадди! Какой сюрприз! А вы теперь не называете меня Ваяном?

— Называю.

— Ну так расскажите мне про вашу новую жизнь в Оверни.

— Позже, Ваян. Обещаю, я вам напишу. Я… у меня к вам конкретный вопрос.

Ваян не упустил случая поиронизировать:

— Валяйте, спрашивайте. Я так и думал, что вы не к человеку обращаетесь за помощью, а к психотерапевту.

Ваян по-прежнему в меня влюблен или ломает комедию? Не нашел ли он мне замену после моего отъезда? Красивые пациентки не такая уж редкость.

— Ваян, вы решите, что я помешалась, но… мне надо, чтобы вы рассказали мне про реинкарнацию.

Мой собеседник молчал.

— Не то чтобы я в это верила. Ничего подобного, уверяю вас. Мне просто хочется разобраться в основах. И я подумала, что вы должны это знать, потому что вы…

— Родом с Бали, вы это имели в виду? (По тону Ваяна я догадалась, что он обиделся.) По-вашему, если я родом с Бали, значит, непременно индуист? А раз индуист, значит, верю в карму, дхарму и нирвану. Мадди, вам не кажется, что это слишком упрощенный вывод?

Ваян, пожалуйста, не надо, я не хочу сейчас слушать эту песенку франко-балийца, обращенного в рационализм.

— Я просто хочу знать основные принципы, для меня это важно.

— Хорошо, раз вы так настаиваете. Но имейте в виду, что я буду говорить с вами как человек, а не как специалист. Я покинул Бали и стал психиатром именно для того, чтобы уйти от этих верований, или, другими словами — чтобы идти иным путем, не тем, которой был, как считалось, мне предназначен.

— Понимаю. Слушаю вас, Ваян.

— Ваян… — повторил он. — Вот с этого и начнем. Вам известно, что означает это имя?

У меня было несколько предположений, и я не знала, на чем остановиться. Мудрый? Серьезный? Милый? Умный? Красивый? Влюбленный?

— Все балийцы, — продолжал он, не дав мне времени выбрать, — то есть около шести миллионов людей на этой планете, носят одно из пяти имен. Имя Ваян или Путу получает первый ребенок в семье. Второго назовут Кадек, третьего — Ниоман, а четвертого — Кетут.

Я ничем не рисковала:

— Значит, вы были первенцем?

— Даже и этого не было. В семьях, где детей больше четырех, начинают все сначала, и пятого ребенка снова называют Ваян, точнее — Ваян Балик, это можно перевести как «Возвращение к Ваяну», и так далее… И, раз уж я так разоткровенничался, могу вам еще открыть, что мой старший брат Ваян умер за три года до моего рождения, а значит, с точки зрения моих родителей, я — одновременно и я… и он. Я догадываюсь, что такого рода растворение личности нелегко понять, глядя с Запада.

— Да нет… Мне кажется, можно…

Ваян немного помолчал.

— Так вот, Мадди, отвечаю на ваш вопрос. Да, реинкарнация присутствует в повседневной жизни балийцев, как и у всех индуистов и вообще у преобладающего большинства мужчин и женщин, живущих в Азии. Каждый родившийся ребенок несет груз своих прежних жизней. Например, когда я появился на свет, мои родители обратились к медиуму, желая узнать, на кого из своих предков я похож. У нас на Бали и фамилий нет, родители выбирают их в соответствии с нашими прежними жизнями, от которых будут зависеть наши вкусы, способности и будущая профессия. Помимо того что я разделил имя с умершим старшим братом, за два дня до моего рождения дальний родственник умер от желтухи. «Кунинг» на языке балийцев означает «желтый».

Я не смогла удержаться от смеха. Мне представилось монохромное убранство кабинета Ваяна: желтые ткани, топазовый ковер, диван цвета маиса…

— Извините.

— Не извиняйтесь, мне больше нравится, когда вы смеетесь, чем когда поддаетесь этим суевериям. Заметьте, я их не критикую, они помогают миллиардам людей на земле смириться со смертью. И ничто, совершенно ничто не доказывает, что это неверно. Точно так же, как ничто не доказывает, что это правда.