Война Моря и Суши (litres) - Александра Ковалевская

Но Юлии повезло: у неё была еда.

Первый день она помнила отрывочно. Она отсыпалась.

На вторые сутки болезненная сонливость стала проходить, женщина заставила себя съесть немного из запасов. Потом ей пришлось справиться с внезапно подступившей тошнотой. Потом она принялась изучать устройство маяка. Простодушное признание в том, что разобраться в электронике было несложно, заставило переглянуться профессора и его подругу. Юлия помнит, что изменила режим работы маяка в УКВ-диапазоне настолько, насколько это допустила электроника, запрограммированная на саморегулирование. Маяк вскоре вернулся в прежний рабочий режим, и Юлия решила повторить свою попытку. Но снова почувствовала себя плохо; на море началось волнение, поплавок, давший ей приют, сильно болтало. Юлия уснула. На третий день она снова устроила сбой в работе маяка, и сигнал, видимо, был замечен на судне «Меркурий». Корабль проходил достаточно близко, волнение улеглось, посланный к маяку катер вернулся, доставив спасённую на сухогруз…

Юлия закончила короткую исповедь и взглянула на Фредерика и Лукрецию. Когда она печатала, пальцы её рук летали над клавиатурой, набирая безупречно выстроенные предложения на добротном и даже излишне литературном английском. Устно вряд ли можно было говорить с большей скоростью.

Профессор многозначительно кивнул супруге, глазами указав на левую руку Юлии.

На Суше ничтожно мало людей, которые одинаково ловко владеют правой и левой рукой. Ещё меньшее количество человек способны совершать разные движения двумя руками одновременно.

Свенсену, учёному с международным именем, пару раз представлялся случай наблюдать на конференциях, в которых научные светила Колоний участвуют крайне редко и неохотно, эту особенность людей Моря. Помнится, в первый раз он был поражён, увидев, как интеллигентная дама правой рукой достала и пустила в ход помаду, в это самое время её левая рука спокойно и размеренно листала страницы регламента конференции, делая пометки. Дама, видимо, не сочла нужным скрыть обоюдорукость или не заметила своей мелкой оплошности. Хотя в рассеянности людей Моря упрекнуть трудно. В дальнейшем Свенсену перестало везти на фокусы: у подводников явно имелись инструкции на этот счёт, и однажды авторитетный физиолог, попытавшийся завязать два декоративных шнурка на двух подарочных папках одновременно, вовремя остановился…

Колебания профессора, усиленно соображавшего, как указать незнакомке на её левую руку, словно бы живущую отдельной жизнью, быстро закончились. Он в очередной раз убедился в том, что Лукреция всегда находит самое правильное и, главное, гениально простое решение.

Лукреция хлопнула ладонью по ладони Юлии и ворчливо произнесла:

– Милочка, вам что, мама не говорила: приличная девушка не пускает в ход левую руку. Ладно ещё наедине, но на людях… Ни в коем случае! Здешние мужчины вас неправильно поймут. Мы не будем этого делать ни при каких обстоятельствах, ладно?

Юлия мучительно покраснела и с недоумением уставилась на свою левую руку. Потом до боли сжала виски ладонями:

– Простите, я ничего не помню! – пожаловалась она. – И ещё меня мучает ощущение страшной, непоправимой утраты!

Юлия зажмурила глаза, скрывая набежавшие слёзы.

«Плаксивая, как беременная, – подумала Лукреция. – Стоп. Беременная? Прибудем в Бу-Айс, надо будет обследовать бедняжку».

«Это женщина Моря, и нам может как повезти с ней, так и наоборот. Неизвестно, какие планы были у тех, кто позволил ей потеряться. Но если местные узнают, откуда она, с ней не станут церемониться. Например, обвинят в шпионаже и бросят в тюрьму. Устроят суд Линча, отдав на растерзание толпе. Аргентина воюет с Подводными Колониями особенно ревностно. Что будем делать?» – Фредерик Свенсен отпечатал вопрос жене.

«Да уж. Кого здесь волнует её жизнь? Есть ещё третий сценарий: беззащитную девушку отправят в бордель. Раз мы взялись её спасать, надо спасать по-настоящему. Ты не забыл, что дело о химическом пожаре у Хорхе не закрыто? Позвони доктору Хорхе да осторожно намекни, что у нас есть девушка, которую не будут искать. В смысле, на Суше. С подводниками, если что, разберёмся. Сдаётся мне, это не самое страшное – иметь дело с подводниками. В конце концов, мы же ей помогаем, как можем».

«Краб» тем временем входил в марину, но звонить с яхты не стали: слишком деликатный и осторожный предстоял разговор. Профессор Свенсен занялся этим сразу, как только сошли на берег. Медлить было нельзя. Если частный практик доктор Хорхе не откликнется, придётся выкручиваться перед таможенной службой. Кое-что Лукреция сообразила и на этот случай, но…

Хорхе оказался на месте.

Подавленный случившимся в его лаборатории чрезвычайным происшествием, он досадливо топтался в гостиной, плотно прижимал трубку к уху, чтобы получше разобрать блеяние запинающегося от сознания важности момента профессора, морщился и некоторое время не понимал сути намёков, которые осторожный Свенсен подпускал ему.

От погибшей лаборантки Хорхе осталась только записка, в которой она сообщала о несчастной безответной любви к шефу и желании покинуть этот мир, сгорев от страсти в буквальном смысле, что она и осуществила в лаборатории, нимало не заботясь о том, что будет после этого с доктором, его репутацией и многолетними кропотливыми исследованиями, осуществляемыми по большей части за свой счёт.

Следователи, похоже, выжидали немалый куш, чтобы списать всё на несчастный случай и закрыть дело. До Хорхе не сразу дошло, что вместо исчезнувшей лаборантки, если рискнуть, можно предъявить другую женщину, и этот кошмар наконец-то закончится. Идентификационный браслет погибшая маниакальная особа оставила в память о себе, о чём доктор сначала забыл сообщить, а потом не стал этого делать.

Лукреция снова сумела быть убедительной. Она сказала незнакомке:

– Ты вправе распоряжаться своей судьбой. Если тебе есть куда обратиться за помощью, мы поможем это устроить. Но мы не можем ждать. Аргентина на военном положении, и с законами насчёт неопознанных здесь не всё просто, уж поверь. Очень не хотелось бы в это впутываться, это может навредить карьере профессора Свенсена и нам всем.

– Я совершенно никого не знаю! – испугалась Юлия. – Мне не к кому идти! Не оставляйте меня, пожалуйста!

Она не могла побороть внутреннее напряжение и не могла разобраться в своём состоянии; она чувствовала себя словно рыба, выброшенная на берег, всё было чуждо, отталкивало и пугало. Юлию слегка лихорадило.

– Тогда, – вздохнула Лукреция, – пойми нас правильно, придётся аккуратно обойти закон. Пока ты не вспомнишь хоть что-то из своего прошлого или не будешь в состоянии позаботиться о себе, мы можем предложить стать на время другой девушкой: вот её история, вот имя и фамилия. А вот твоя легенда. Будь очень осторожна, следи за местной манерой произносить слова и… – Лукреция подумала, нужно ли говорить об этом снова, – осторожнее с жестами. Здесь не работают левой рукой. По крайней мере, подавляющее большинство. Не трут брезгливо фаланги пальцев после каждого касания предмета, руку на поручень кладут смело, это до известной меры безвредно и безопасно: трогать разные вещи. Остерегайся привлекать к себе внимание такими, гм, штучками. Если бы ты согласилась, я бы посоветовала перевязать левую ладонь эластичным бинтом, так ты лучше будешь контролировать себя.

Юлия кивнула и украдкой снова взглянула на левую руку, как будто не узнавая своё тело.

Лукреция продолжала:

– Запоминай быстрее и не ленись подыгрывать нам. Ты эксцентричная особа, ты инсценировала самосожжение в лаборатории доктора Хорхе, а сама пустилась в бега. Употребляла лёгкий наркотик. Часть путешествия помнишь смутно. Наши общие знакомые видели тебя в порту и сообщили об этом Хорхе. Мы разыскали тебя, заблудшую овечку, и возвращаем домой.

– Я заблудшая овечка? – переспросила Юлия. – Заблудившаяся?

Свенсен улыбнулся понимающе:

– Нет, именно заблудшая. Это значит, сбившаяся с верного пути.

* * *

Хорхе замер от восхищения, увидев на пороге статную красавицу.

Ненароком промелькнула мысль, как бы его лаборатория не стала местом следующего, теперь уже мужского, суицида на почве неразделённых чувств.

Он подумал, что это почти кощунство: по совету Свенсена испортить девственно чистые предплечья незнакомки шрамами пяти обязательных для жителей Надмирья прививок…

– Прививки могут быть опасны для неё, – сказал Хорхе.

– Друг мой, не исключено, что они могут даже убить её, – отозвался Свенсен, поддёргивая тяжёлые очки на переносице и мучаясь сомнениями насчёт правильности их решения.

Оба учёных, не сговариваясь, избегали произносить очевидное: их новая знакомая родилась и жила не на Суше. И теперь предстояло преодолеть некоторые сложности её адаптации в мире с неконтролируемой атмосферой и волнами эпидемий.