Проклятие дома Виндзоров - Владимир Абаринов

...

«Мы являемся свидетелями вопиющей аморальности во всей ее тошнотворной чудовищности. Король совершил преступление двоеженства и при соучастии прелатов англиканской церкви, словно султан, наслаждается множеством жен».

На этот раз Георг твердо решил покончить с клеветой. Королевские юристы, признавая, что дело будет легко выиграть в суде, в то же время выражали осторожное сомнение: а стоит ли продолжать муссировать слухи и создавать рекламу малотиражной газетенке? Но король стоял на своем, и в этом его поддержал министр внутренних дел Уинстон Черчилль.

Майлиуса арестовали и предъявили ему уголовное обвинение в подстрекательстве к мятежу.

Дело вышло сенсационное.

Прецедент был создан, как мы помним, отцом Георга, однако Эдуард был в то время еще наследником, а не королем, и участвовал в судебном разбирательстве в качестве свидетеля, а Георгу предстояло сделать это в качестве монарха и пострадавшего. Именно для того, чтобы избежать юридической двусмысленности, Майлиусу вменили подстрекательство к мятежу.

На суде была доказана полнейшая беспочвенность слухов о тайном браке короля. Принц Джордж, как явствовало из документов Адмиралтейства, не служил на кораблях, заходивших на Мальту с 1888 по 1891 годы, его брак, равно как и брак девицы по фамилии Сеймур, не регистрировался мальтийскими властями в период с 1886 по 1903 годы, дочери адмирала Калм-Сеймура прибыли на Мальту вместе с матерью в 1893 году и были едва знакомы с принцем.

Эдвард Майлиус вел себя на суде просто глупо. Отказавшийся от адвоката и защищавший себя сам, он не принимал участия в допросах свидетелей и упрямо требовал вызвать в суд короля. В этом ему было отказано. Когда судья спросил, имеются ли у него доказательства опубликованных им сведений, он в ответ зачитал бумагу, которая гласила, что обвинения против него носят политический характер. Когда суд не согласился с этими утверждениями, Майлиус заявил: «В таком случае я отказываюсь участвовать в процессе».

Дэвид Ллойд-Джордж – один из организаторов военной интервенции в советской России. Пытался методами компромисса восстановить нарушенное равновесие в Европе. Гравюра начала XX в.

Его признали виновным и приговорили к одному году тюрьмы. Уже после вынесения приговора главный обвинитель огласил заявление за подписью короля о том, что он никогда не был женат ни на ком, кроме королевы Марии.

Когда судебный процесс закончился, Георг V записал в своем личном дневнике: «Вся эта история – отвратительная ложь, распространявшаяся более 20 лет. Я верю, что отныне с этим покончено раз и навсегда». Но король ошибался.

В декабре 1912 года по отбытии наказания Майлиус отправился в США. Американские иммиграционные власти отказали ему во въезде. Дело о клевете на короля широко освещалось в американской прессе. Кроме того, из Скотланд-Ярда в полицейское управление Нью-Йорка пришла телеграмма, уведомлявшая коллег, что в Новый Свет направляется «известный анархист» Майлиус, вооруженный револьвером и намеревающийся вступить в контакт с предводительницей американских анархистов Эммой Голдман. Иммиграционный закон 1903 года запрещал въезд в страну анархистов и других подрывных элементов, которые «верят в то, что правительство США или любое другое правительство может быть свергнуто путем применения силы». Майлиус оказался в тюрьме для нелегальных иммигрантов и подлежал депортации. Однако на его защиту встали американские правозащитные организации, заявившие, что Майлиус никакой не анархист, а жертва политической цензуры и борец за свободу слова.

В итоге ему было разрешено остаться в США, где он и опубликовал свой новый памфлет «Морганатический брак Георга V». За тот год, что он провел в Англии после освобождения, Майлиус установил, что младшая дочь адмирала Калм-Сеймура Мэй, о которой родственники свидетельствовали в суде, что она не встречалась с Георгом ранее 1898 года, танцевала с ним на балу в Портсмуте, о чем сообщала местная газета. Кроме того, он обнаружил, что в июне 1890 года канонерская лодка «Дрозд», командиром на которой служил тогда принц, заходила в Гибралтар и оставалась там 16 дней, в течение которых принц вполне мог добраться до Мальты и вернуться обратно.

Новые разоблачения Майлиуса никакого эффекта не возымели. Они ничего не доказывали, однако ставили под сомнение правдивость показаний свидетелей.История с мнимым двоеженством короля стала сюжетом рассказа Дональда Томаса «Королевская кровь», в котором дело расследует Шерлок Холмс, а заговором против Георга руководит, конечно же, профессор Мориарти. Кстати, в том же сборнике пастишей о Холмсе есть и рассказ «Убийство в Камден-хаусе».

* * *

Именно при Георге V Саксен-Кобург-Готская династия стала именоваться Виндзорской. Это был ответ короля на мировую войну (которая тогда не имела порядкового номера и называлась Великой) и антинемецкую истерию, охватившую Англию. Как и в России, немецкие корни царственной четы возбудили толки о пронемецких симпатиях монарха. Николай II переименовал свою столицу в Петроград (хотя царь-основатель назвал ее скорее по-голландски, чем по-немецки). Георг V сменил фамилию. Первый сделал это в 1914 году, второй – в 1917. Узнав о решении своего кузена, кайзер Вильгельм саркастически заметил, что неплохо было бы увидеть на сцене комедию Шекспира «Саксен-Кобург-Готские проказницы».

Георгу выпал жребий царствовать в бурные времена. За мировой войной и революциями, уничтожившими три европейские монархии, последовали классовые бои и приход к власти первого в истории Великобритании правительства социалистов, затем разразился глобальный экономический кризис, и в Европе появились диктаторские режимы Муссолини, Сталина и Гитлера. Он скончался всего за полтора месяца до того, как немецкие войска заняли Рейнскую область – это был пролог ко Второй мировой войне.

Вряд ли кругозор и интеллект короля соответствовали уровню стоявших перед державой проблем. Его часто называют идеальным конституционным монархом – в том смысле, что в политических баталиях он сохранял присущий королю нейтралитет. Но и моральным лидером нации он не стал. Подобно герцогу из комедии «Тот самый Мюнхгаузен», он увлеченно занимался деталями придворных мундиров, а о важнейших политических новостях узнавал зачастую из газет.

Он вечно метался между личным симпатиями и долгом короля. Узнав об отречении кайзера Вильгельма, он записал в дневнике: «Я считаю его величайшим преступником, ввергнувшим мир в эту чудовищную войну, которая четыре года и три месяца причиняла людям страдания». Тем не менее, он изволил гневаться, когда прочел в газете, что на Парижской мирной конференции решается вопрос о наказании его кузена «Вилли».

Поверженный Вильгельм беспрепятственно отбыл с целым железнодорожным составом имущества во владения своей родственницы королевы Нидерландов Вильгельмины. В 1919 году в Версальском дворце лидеры победивших держав обсуждали вопрос о его экстрадиции и дальнейшей судьбе. Англичане хотели его повесить, но президент США Вудро Вильсон напомнил Ллойд-Джорджу о Карле I – мол, хватит, одного уже казнили, так его потом поэты превратили в мученика. Тогда, может, сослать, как Наполеона? «Только не на Бермуды, – попросил Вильсон. – Я сам хочу там поселиться». В конце концов Вильгельмина на требование о выдаче ответила категорическим отказом. Кайзер дожил в неге и довольстве до 1941 года, писал мемуары, читал Вудхауза, обличал всемирный еврейский заговор, ликовал по случаю прихода к власти Гитлера и умер за считанные дни до вторжения немецких войск в Советский Союз.

Иную участь судьба уготовила кузену Ники. И Георг V, как выясняется теперь, сыграл в ней ключевую роль. Начать придется издалека.

Георг и Николай

Какие прекрасные лица

И как безнадежно бледны —

Наследник, императрица,

Четыре великих княжны…

Георгий Иванов

В тревожной, смутной и удушливой атмосфере кануна русской революции не было недостатка в слухах, интригах и грозном брожении. Кто-то в этой атмосфере задыхался, кого-то она опьяняла. Время благоприятствовало политическим авантюристам и сомнительным дельцам.

Одной из самых страшных и упорных была молва о заговоре «немецкой партии» при императорском дворе.

После тяжелых поражений в Галиции весной 1915 года эйфория первых месяцев войны сменилась угрюмой подозрительностью и шпиономанией: кто же еще виноват в неудачах на фронте, как не германофильская клика, шпионы и предатели? Началось с полковника Мясоедова, обвиненного в шпионаже и повешенного по приговору военно-полевого суда, за ним пришла очередь военного министра Сухомлинова (доказать обвинение в государственной измене не удалось ни царскому суду, ни Временному правительству), в списках распространяется письмо депутата-социалиста Керенского председателю Государственной думы Родзянко о «сплоченной организации действительных предателей» в Министерстве внутренних дел, а московские извозчики говорят с седоками о генералахизменниках: кабы не они, «русские войска давно были бы в Берлине». Разговор московских извозчиков записал в своем дневнике со слов обер-гофмаршала двора Бенкендорфа двоюродный брат царя великий князь Андрей Владимирович. А в записке Охранного отделения излагаются слова крестьян: «Надо повесить Сухомлинова, вздернуть 10–15 генералов, и мы стали бы побеждать».