Я был воздушным стрелком - Георгий Литвин

Наш 43-й гвардейский в полном составе перелетел на полевой аэродром севернее станицы Славянской.

В один из дней над аэродромом пролетел По-2, развернулся и пошел на посадку. К командному пункту подрулил самолет, из кабины вылез генерал. Это был командир нашей дивизии С. Г. Гетман.

Командир полка подошел к нему и четко доложил:

- Товарищ генерал! Личный состав 43-го гвардейского штурмового полка готов к выполнению боевой задачи!

Генерал спросил Соколова:

- Чем занимаются сейчас люди?

Тот доложил, что летный состав изучает район предстоящих боевых действий. Занятия проводит штурман полка капитан Коновалов, а технический состав под руководством инженера полка еще раз проверяет готовность техники и оружия.

Они ушли на КП.

Вскоре последовала команда: собрать весь летный состав. Летчики и воздушные стрелки построились поэскадрильно.

Генерал Гетман поздоровался.

- Здравия желаем, товарищ генерал! - дружно ответили стоявшие в строю.

Затем Семен Григорьевич выступил перед нами:

- Товарищи! В состав нашей 230-й Кубанской штурмовой авиадивизии снова возвратился 43-й гвардейский, бывший 590-й штурмовой полк. Я не вижу в строю тех, кто завоевал это звание. Тогда они летали на И-15 - "бисах", штурмовали врага геройски, а командование дивизии не могло выделить им истребителей для прикрытия. Их не хватало или совсем не было, а врага нужно было задержать. И задерживали, часто ценой собственной жизни. Когда я узнал, что 43-й гвардейский готов к новым боям, теперь уже на двухместных "илах", я просил командующего 4-й воздушной армией Константина Андреевича Вершинина возвратить полк в 230-ю дивизию. (Просьбу уважили. Думаю, что вы будете достойными продолжателями боевых традиций. Враг уже выброшен с Кубани, и мы его изгоним из Крыма...

Генерал рассказывал об умелой работе штурмовиков, разбирал и неудачные действия. Летчики задавали вопросы, генерал отвечал, завязалась непринужденная беседа.

Слушая командира дивизии, я узнал в нем того капитана в летной форме, с которым часто ездил в одном трамвае в Харькове. Обычно он садился в конце Сумской улицы. Трамвай шел в лесопарк. Там находился Харьковский авиационный институт, где я тогда учился, а не очень далеко от него размещалась авиационная часть.

Перед войной Гетман командовал в Харькове 4-м штурмовым авиаполком, имевшим на вооружении самолеты Ил-2. Таких машин тогда было очень мало. В первые же дни войны полк принял участие в боях, прошел путь отступления с боями до предгорий Кавказа. Летчики штурмовали врага, наносили ему огромные потери, но и сами часто погибали: тогда Ил-2 был одноместным, воздушного прикрытия почти не было. Полк заслужил звание гвардейского, а его командиру подполковнику С. Г. Гетману было присвоено звание Героя Советского Союза. Затем 7-й гвардейский (бывший 4-й штурмовой) принимал участие в боях на Кубани.

В нашу 230-ю Кубанскую штурмовую дивизию теперь входили четыре штурмовых (7-й и 43-й гвардейские, 210-й и 103-й) и 979-й истребительный полки.

В то время в Крыму находились в распоряжении командующего 17-й армии Енеке следующие войска: переправившиеся в Крым с Таманского полуострова немцы, румыны и так называемые вспомогательные войска (комплектовались из бывших военнопленных, местных националистов, предателей) общей численностью 271 тысяча человек; войска так называемого командующего войсками Крыма (немцы, румыны, словаки, другие союзники немцев и предатели разных национальностей) общей численностью 98 тысяч человек.

Таким образом, Енеке, став одновременно и командующим войсками Крыма, имел 369-тысячное войско, не считая личный состав люфтваффе и ВМС, которые ему непосредственно не подчинялись, но тесно взаимодействовали по приказу Верховного командования вермахта. (Д. 03/26185, л. 43-44; д. 05/28598, л. 584).

В конце октября 1943 года 43-й гвардейский полк начал боевые действия с аэродрома у хутора Ханькова. Первую шестерку штурмовиков повел опытный летчик Тамерлан Каримович Ишмухамедов.

Я летел с ним воздушным стрелком. Это был мой первый боевой вылет. Взяли курс на запад. Группе поставили задачу: нанести бомбовый удар по артиллерийским позициям противника на Керченском полуострове, откуда немцы вели огонь по нашим войскам, находящимся на косе Чушка.

Вот мы над аэродромом базирования наших истребителей прикрытия. Четыре ЛАГГ-3 пристроились и заняли боевой порядок. Одна пара - непосредственное прикрытие, другая - сковывающая. Группа непосредственного прикрытия взаимодействовала со штурмовиками, а в случае необходимости мы, стрелки, прикрывали своим огнем "лаги".

Впереди Керченский пролив. За ним - гора Митридат. У ее подножия раскинулась многострадальная Керчь. Над Керчью идет воздушный бой. Берем немного севернее и, маневрируя, снижаемся. Уходим от разрывов вражеских снарядов то вправо, то влево. Летчики пускают эресы, а затем дружно пикируют и сбрасывают бомбы на артиллерийские позиции. Не прекращая стрелять из пушек и пулеметов, отворачиваем в море и берем курс на Тамань.

Первый вылет удачный: на аэродром вернулись все. Правда, на некоторых машинах оказались пробоины, но техники вместе с ремонтниками быстро их залатали. Благополучно совершили вылеты и другие группы.

Впечатлений от первого боевого дня было много, и мы оживленно обменивались ими.

Утром 1 ноября стало известно, что холодной штормовой ночью с 31 октября на 1 ноября 1943 года десант 318-й Новороссийской дивизии погрузился на военные корабли и катера и высадился у рыбачьего поселка Эльтиген, южнее Керчи. В операции участвовало сто судов разных типов, сведенные в шесть отрядов, которые должны были высадить части этой дивизии под командованием полковника В. Ф. Гладкова, а также два батальона морской пехоты. Форсировали Керченский пролив в самой широкой его части, превышающей 16 километров.

Артиллерию буксировали на плотах, но поднялся сильный шторм, и плоты начали тонуть. Пришлось рубить тросы и жертвовать пушками. Сорванные с якорей, вражеские морские мины каждое мгновение грозили кораблям гибелью, так как их трудно было заметить в темноте, а судовые огни не зажигались. Неимоверно трудно высаживать десант в тихую погоду под бешеным огнем противника, а теперь это нужно было делать в шторм.

Многие легкие мотоботы и бронекатера волной выбрасывало на берег, другие суда, поврежденные огнем, потеряли управление и утонули. Но все же около 2500 десантников вступили на крымскую землю. Остальная часть десанта возвратилась на базу.

Хочу сделать здесь небольшое отступление b рассказать о причине гибели одного из катеров с десантниками в ту ночь. Об этом тоже нужно знать.

Просматривая документы разведотдела 5-го немецкого армейского корпуса, который в тот период действовал на Керченском полуострове, я обратил внимание на допрос перебежчика (фамилию указывать не буду). Предатель рассказывал, что осенью 1941 года он сдался в плен. Там его завербовали, обучили диверсионной работе, перебросили в наш тыл с поддельными документами советского офицера. Ему удалось внедриться в артиллерийскую часть, а затем стать командиром минометной батареи стрелкового полка. Перед высадкой на Эльтиген на таманском берегу он подложил в ящики с минами взрывное устройство. Эти ящики были погружены на один из катеров, где размещался штаб его части. Во время переправы через Керченский пролив в Эльтиген катер взорвался, и люди погибли. Мерзавец бежал и, наверное, продолжал дальше делать свое гнусное дело. (Д. 03/26186, л. 186-188).

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});