Дикарь (СИ) - Драч Маша

Быстрые толчки стремительно приближали меня к тому пику, когда становится невыразимо хорошо и кажется, что золотистые солнечные лучи пронзают тебя насквозь. Дикарь умудрился оттянуть воротник платье и впитаться в мою шею поцелуем, что больше напоминал укус. Член внутри меня пульсировал и казалось, что от возбуждения он становится только больше. Когда Дикарь проникал в меня особенно глубоко, становилось уже ощутимо больно, но эта боль заставляла меня не противиться, а желать большего.

Когда до заветного наслаждения оставался буквально один шаг, Дикарь резко вышел из меня и кончил на внутреннюю часть моих бедер, при этом сдавленно рыча и бормоча грязные ругательства. Я была готова просто расплакаться, потому что недостаток разрядки заставлял меня чувствовать себя никчёмной и потерянной.

Кое-как я стала на ноги. Дикарь обтёр свой член белой туалетной бумагой и швырнул ее остатки в мусорное ведро. Коленки у меня нещадно подгибались и на каблуках, пусть и невысоких, я сейчас рисковала споткнуться и грохнуться на пол.

— Даю две минуты, — кратко сообщил Дикарь, приведя себя в порядок.

Несмотря на его внушающие габариты, он быстро со всем справился в обстановке тесной кабинки и теперь ничто не указывало на недавний секс, который произошел у этого мужчины.

— Советую тебе не глупить, девочка, и выйти отсюда по собственной воли, — Дикарь по-хозяйски ухватил меня за подбородок и холодно улыбнулся. — Усекла?

— Да, — пробормотала я.

— Не вздумай себя ласкать. Это будет тебе уроком. Не надейся, что я постоянно стану тебя до оргазма доводить. Его еще заслужить надо, — Дикарь небрежно отпустил меня и вышел, хлопнув дверцей.

— Не вздумай себя ласкать, — передразнила я интонацию мужчины. — Не умею я такого с собой делать, чурбан ты неотёсанный.

Восемь

Когда я вышла к ряду умывальников, то застала за одним из них девушку на высоких каблуках. Наверное, это именно она вошла в тот момент, когда мы… От смущения я почувствовала то, как мои щеки стремительно начали становиться горячими. Я поднесла руки к крану, который автоматически включился и принялась нервно мыть пальцы, будто бы они были в грязи.

Девушка подкрасила губы, взбила свою густую рыжую шевелюру, что плавными волнами спадала на плечи и посмотрела на меня. Я ее взгляд физически почувствовала и когда решила убедиться в правдивости своих ощущений, то не прогадала.

— Он привык заботиться только о себе, своем удовольствии, — внезапно проговорила девушка. Ее голос был ровным и очень красивым.

— Что? — я не сразу поняла всю суть услышанного.

— Паша. Он очень непростой человек. Без привязанностей, чувств и уважения к женщинам. Так что не надейся, что у вас с ним всё срастётся. Потрахает то тут, то там и бесцеремонно вышвырнет, — рыжеволосая незнакомка говорила так ровно и убедительно, что у меня тут же мурашки по спине прошлись.

— А вы, простите, кто? — я нашла взглядом бумажные полотенца и оторвала себе несколько штук.

— Его коллега, — красивые полные губы, накрашенные помадой благородного красного цвета, растянулись в насмешке. — Я его достаточно знаю и часто сплю с ним, когда ему этого хочется. Паше нужна та женщина, которая четко разделяет секс и личную жизнь. Так что, не строй для себя воздушных замков, девочка. Всего хорошего, — девушка спрятала в маленькую черную сумочку блестящий футляр с помадой и плавной походкой, цокая каблучками, покинула уборную.

Чувство унижения остро кольнуло под ребрами. Ну и сколько еще таких Дикарских дамочек мне придется встретить? И почему это вообще меня должно заботить? Я не люблю этого человека. Да, его близость волнует меня и несмотря на тот дискомфорт, что присутствует во время нашего секса, я получаю определённую степень удовольствия. Может, вся суть в том, что мне не с чем сравнить? Вот поэтому я и думаю, что такой секс вполне хорош, когда он эгоистичный и жесткий? Ответов я не знала, из-за чего могла только догадываться.

Приведя себя в порядок, я проверила нет ли на платье затяжек и только потом пошагала в сторону выхода. Дикарь лично ждал меня, уже прихватив стакан с виски. Если честно, то я думала, что всё-таки смогу удрать, но Дикарь, похоже, не привык шутить. Сказал — сделал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Идем, — строгим голосом проговорил он, ухватив меня за локоть.

— Не маленькая, сама пойду, — я вырвалась, но лишь по той причине, что Дикарь не счёл нужным удерживать меня.

Мы прошли в сторону танцпола. Я краем глаза заметила Алёнку, она уже сосалась со своим Женей, а тот не смущаясь, мял ее сиськи и настойчиво лез под платье. Коля сидел рядом, бухал и осматривался по сторонам, вероятно, в попытках найти меня.

Дикарь на секунду остановился. Я шла за ним, поэтому не среагировав вовремя, врезалась прямо в его спину, не ожидая, что возникнет запинка. Он дал кому-то знак и пошел дальше, я за ним. Винни-Пух и Пяточек, мать его. Двое дюжих мужиков подошли к столику, где сидел Коля и ухватив его подмышки, куда-то уволокли.

— Что происходит? — испугавшись, я поравнялась с Дикарем. — Что вы с Колей сделать хотите?

— Ничего, — равнодушно ответил он. — Профилактику пройдет, чтобы знал — хозяйские вещи клешнями своими трогать запрещено, — Дикарь поставил на свободный столик пустой стакан.

— Вы что убить его решили? — для меня одна только эта мысль уже была омерзительна и уродлива.

— Нет. Лишу премии и обеспечу поход к травматологу, — это была не шутка, Дикарь говорил серьезно. — Отведи ее в машину.

Рядом с нами внезапно возник тот самый водитель, с которым я уже встречалась прежде. Он только положительно кивнул и сделал мне пригласительный жест.

— У нас не было ничего! — я вцепилась в лацканы на пиджаке Дикаря и привстав на носочки, заглянула в глаза. Пусть Коля этот не самый воспитанный человек и мало ли что у него было на уме, но калечить из-за нашего десятиминутного общения — слишком жестоко. — Мы просто разговаривали. Ну раз схватил за руку, так что теперь убить его нужно? — я запаниковала.

— Угомонись, — всё так же спокойно произнёс Дикарь и буквально отодрал мои руки от своего пиджака. — Прекрати истерику свою блядскую и марш в машину, пока я не выдрал тебя на глазах общественности.

Я могла бы ответить что-то еще и это «что-то» вряд ли носило цензурный характер, но вместо этого, мои пальцы просто сцепились в замок, а ноги повели к выходу. У меня не было желания подчиняться этому человеку, даже наоборот — хотелось противиться, специально протестовать, чтобы… Чтобы что? Доказать? А что именно? Ну, наверное, хотя бы то, что я не вещь, как выразился Дикарь. Хозяйская вещь… Звучит так мерзко и собственнически, что жутко хочется подойти к этому бугаю и как дать носком туфли прямо в коленку. Любой другой мой выпад можно с лёгкостью просчитать и предотвратить, до лица я банально не дотянусь, чтобы врезать, а вот коленка… Тут-то можно было бы показать, что я не собираюсь под Дикарскую дудку плясать.

Водитель открыл для меня дверь Гелика. Взобраться на каблуках, да еще и в платье оказалось не совсем уж лёгкой задачей, но я кое-как с ней справилась. В салоне пахло кожей, сигаретами и мужским одеколоном. Не скажу, что это прям жутко приятная смесь ароматов, но она меня вдруг сильно взбудоражила.

Нормально усесться у меня не получалось, потому что между ног неприятно саднило после секса в туалетной кабинке. Это что же получается, я всегда буду себя так чувствовать после близости с мужчиной? Как-то совсем несправедливо получается: мужчинам всё, в том числе и сексуальное удовольствие, а женщинам что? Ничего, по сути.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Водитель Дикаря не спешил садиться в машину. Он стояла неподалёку, повернувшись лицом к парадному входу в клуб. Ждал. А я ждала вместе с ним. Страх циркулировал в моих венах. От него можно было кое-как отгородиться только, если задуматься о чем-нибудь другом, но потом-то всё равно возвращаешься к исходной точке. Наверное, мой страх вызван той силой, которой наделен Дикарь. Я не чувствую себя рядом с ним в безопасности и это пугает. Этот человек чем-то и привлекает меня, но и в то же время отталкивает. Неоднозначность. Неизвестность. Всё это меня настораживало и вынуждало ощущать страх.