Дама с фюрером на спине - Алексей Нарочный

Как его взяли, Копрокантян прекрасно помнил.

— Некто, на вид алкаш-перестарок, присел рядом со мной на лавочку на остановке и принялся цитировать Писание, глядя в пустоту перед собой. От неожиданности я решил сперва, что тот просто читает рэп… Голожопая бомжиха между тем присела пописать прям на остановке. Помочившись, она попробовала стрельнуть у меня мелочи. Всё это должно было вызвать и, само собой разумеется, вызвало у меня замешательство. Дальше — как и у вас.

— Зачем такие сложности? — не понял Светёлкин.

— Фанатики считаются опасными. Крест мой они через «Серп и молот Тура» сперва мельком увидали, сами потом признались.

Светёлкин и дядя Миша, как всегда, сдались последними.

7. Hat seine Schuldigkeit getan

В «Релаксе», клубе если не на все сто процентов «правом», то уж точно «безафозном», прятать тату на спине не являлось необходимой мерой безопасности; такая скромность даже, безусловно, повредила бы «правому» делу склеивания «фашей». На витрине старого «Зиг-Зага» (не того, на месте которого ныне публичный дом, неподалёку от Киевского вокзала… нет, ещё более древнего — того, что располагался на Воздвиженке) висел баннер, на котором поэт Пушкин стоял с электрогитарой в руках. Этот сюжет сразу привлекал внимание определённой категории посетителей. Подобно тому самому изображению, старина Адик с «зигой» служил рекламной вывеской мировоззрения и особенных сексуальных наклонностей. Будучи не просто «релаксирующей» девушкой нетяжёлого поведения, а иствующей эстетствующей блудодейкой для одних только бонов, Снегирёва преуспевала на своём поприще. Фетиш бритой головы манил её так же сильно, как вражеский скальп — деловара на тропе войны. Впрочем, иногда она ошибалась, и безволосый претендент на ночь вблизи её сладчайшего лишённого растительности бугорка Венеры оказывался представителем иной субкультуры. В этом случае молодого человека ждало разочарование, и он мог долго и безуспешно потом пытаться понять, в чём же именно был фейл знакомства.

В клубе, где её прозвали «фрау Гитлер», обычно она появлялась с Маврошкиным. Заплатившего за подругу Михаила вышедшая на охоту девушка до шести утра, как правило, игнорировала за ненадобностью, так как бухло он ей не покупал. Стандартную «релаксовскую» ночь фрау Гитлер условно можно было разбить на три приблизительно равных временны́х отрезка, переплетённых между собой. Треть ночи, когда диджеи крутили что-нибудь индастриал-образное, Снегирёва проводила на танцполе в угаре кибер-танца, периодически целуясь и обнимаясь с девушками. Если на сцене выступали местные группы, фрау уходила в бар, в котором на общение с друзьями или новыми знакомыми любого пола уходила ещё одна треть. Всё оставшееся от ночи время девушка проводила в усердных поисках актёра, достойного сыграть главную роль в очередном акте спектакля, поставленного в театре рейха по пьесе её молодости и страсти.

Михаил, старавшийся как мог игнорировать амурные нацисткие вылазки, чтобы лишний раз не беситься от ревности, наоборот, с утрированным вниманием вникал в гитарные аккорды, бас, «долбу», клавишные, рык, стоны, шёпот и хрипы всех без исключения выступавших групп.

В тот раз они со Снегирёвой удачно попали по «плюсам» на фестиваль «правой» oi! — и хардкор-музыки «Эйти эйт-Фест», который ежегодно проводился группой «Кровавые Риффы» — само собой, бессменными хэдлайнерами своего же феста — и длился всю ночь до утра.

Все выступающие на фестивале группы были, как говорится, «по крестам»: не пили и не курили. Такого же поведения они ожидали и от своих фэнов, но Снегирёвой, лавировавшей по привычному маршруту от танцпола до бара и обратно, в этом отношении нечем было их порадовать. Зато oi! как было кое в каком другом!

Пока одни группы пели свои песни, музыканты других коллективов тупо бродили по залу в поисках знакомых лиц или же рубились в бритвенно опасном моше. Один подкачанный парень в майке «Мы не пили, не курили, мы НС-хардкор рубили!», выдававший вертухи особенно лихо, привлёк внимание фрау Гитлер сразу. Алина увивалась около него так и сяк, победоносно тряся татуировочкой с фюрером и упругим задом в джинсах. Редкий нацист с потенцией остался бы равнодушен к подобному зрелищу, и парень, само собой, тут же клюнул на фрау лёгкого поведения.

Склеенный в этот раз ист-мошист-реваншист оказался барабанщиком группы “White Rage” Сержем с ником «Ученик Парацельса». Серж, будущий экономист, писал диплом на тему «Инфляция как механизм искусственного создания миллионеров и деноминация как способ контроля за ходом этого процесса».

Про себя Михаил, оказавшийся случайным свидетелем сцены нацистского знакомства, сразу же окрестил новую пассию Снегирёвой «Неоистом», чтобы легко отличать нового нацика от прежних её половых партнёров.

Всё же без должного внимания наблюдая за тем, как «Офис № 666» на пару с “Motorhell” «каверили» на сцене «Моторхэд», переведя “One more fucking time” на русский («Наши годы вместе, увы, не стоят ни х*я, /Так скажи, что снова я виновнен, сцукобл*!), Миша краем глаза поглядывал и на уединившуюся на диване парочку, пока его внутренности горели в пламени ревности.

На сцене группы сменяли друг друга с головокружительной быстротой: за «Шуруповёртом» с такими шлягерами, как «Въ*би!» и «Наш любимый художник — Гитлер, наш любимый поэт — Джугашвили» своё «отлабали» группы «Ласковый Майя» и «Арийская Ария» с хитом «Oi! продолжается». Программу ночи продолжило «Древо Ниггдрасиль», а затем Сержу пришлось временно оторваться от желанного тела: на сцену выползали “White Rage” — пора было садиться за ударную установку.

Когда «Ярость» отыграла — чётко, слаженно, как автомат — бон вернулся к своей новой знакомой.

Между тем группа «Х*й Справа» не поделила порядок выступления с командой “Nazi Candy”, и в результате разразился нешуточный скандал. Вокалист «Х*я» объявил в микрофон для ребят из “Candy”: «Господа! С прискорбием вынужден сообщить вам, что наш спор перешёл ту самую невидимую грань, когда мне приходится осведомиться, не желаете ли вы более хлёстких аргументов с моей стороны?», после чего начался махач. Под шумок Серж заказал по телефону такси, и Алина с неоистом уехали для более тесного общения.

Как только подруга скрылась из вида со своим новым чудесным знакомым, отключив предварительно мобильный, Маврошкин понял, что вновь придётся брести к метро одному. Ну ничего, ему не привыкать! Отыграли «Че-Люди», «НС-Шторм», “Nonger” с вещицей “My job” и сами хэдлайнеры. Всё, можно домой — спать!

Путь из пункта «П» в пункт «П» — от «Пролетарки» до «Петровско-Разумовской» — Маврошкин просидел бодрячком, так как давно уже научился не только плясать и «зажигать» не засыпая всю ночь в ночных клубах без алкоголя, но и добираться без эксцессов до кровати в своей квартире, чтобы сразу там отрубаться.

И вновь в пути он читал «дядю Адю» и вёл

Электронный дневник Миши Маврошкина

«Китай-город» — «Пушкинская»:

«Рыбалка увеличивает энтропию насилия во Вселенной. Вот прилетит с Альфа Кассиопеи гигантская рыба, поманит зелёными купюрами, насадит на крючок — взвоешь ведь!».

«Чеховская» — «Менделеевская»:

«Она наивно полагает, что Гитлер ради её красивых глаз связался бы с представительницей низкоразвитой нации, не способной ни на что сто́ящее без высшего германского руководства».

«Менделеевская» — «Савёловская»:

«Человека нельзя СДЕЛАТЬ свободным ни при каком политическом строе. Свободным можно лишь СТАТЬ самому».

«Савёловская» — «Дмитровская»:

«Тренируйте умело

Вместе разум и тело!».

Автобус № «672» до «Селигерской»:

«АСКП + хачики = хаос. Нужно запретить АСКП или прогнать цунарефов, иначе порядка во Вселенной не будет никогда».

В марте Снегирёва всё-таки съехала от Маврошкина и поселилась вновь у Ларисы. Так было значительно проще получать заветную долю истского интима.

Впрочем, иногда Алина тусила просто с друзьями, и тогда зачастую на вписке у Лары появлялся и Маврошкин, в том числе в качестве спонсора тусовки.

Как-то раз Алина пригласила не только Мишу, но и знакомого эфэсбэшника. И тут у Михаила случился наконец когнитивный диссонанс. Дело в том, что человек из ФСБ принёс с собой «корабль» какой-то бронебойной «травки», в результате чего не только сам накурился до припадочного состояния, но и «накурил» Снегирёву. Мише тема наркотиков не была близка, поэтому он, увидев состояние ребят, оставил включённым диктофон на мобиле и ушёл спать на кухню (благо Ларисы дома не было).

Утром Миша включил воспроизведение. голос Алины:

— А как же Рихард Вагнер со своей работой «Еврейство и чурбанство в музыке»? Ницше, Вагнер и Гитлер… Но фюрер из них — больший. голос эфэсбэшника: