Крот (СИ) - Барчук Павел

Помнила, как отшвырнув зонтик, снова ухитрилась несколько раз огреть железной домашней утварью по голове того гостя, которому сломала нос. Причем Блондин, оказавшийся рядом, еле успел увернуться, иначе отхватил бы напару с противником. При этом он выразительно выматерился и крикнул Саше, чтоб она лучше вообще ничего не трогала, продолжая использовать более безопасные предметы.

На самом деле, конечно, девушка могла бы принять более активное участие. Вдвоем с Блондином они точно гораздо быстрее разобрались бы с незванными посетителями Но Саша решила не показывать свои возможности полностью. Кстати, не показывать всем троим мужчинам, включая Блондина, потому как желание помочь, со стороны человека, который ежедневно следит за ней, тоже было несколько странным. Саша просто немного помогала своему спасителю. В большей мере, наводила сумбур и смуту с рядах противника. Ровно в том объёме, в котором в данной ситуации могла бы вести себя женщина в состоянии стресса. Мол, ничего не соображала, действовала исключительно по обстоятельствам.

В итоге, Сашины гости предпочли ретироваться. В принципе, успех в драке попеременно переходил то к одной стороне, то к другой, но это противостояние создавало слишком много шума. Изначально, скорее всего, план был следующий. Зашли, выполнили дело, ушли. А получилось черт знает что.

Как только оба мужчины выскочили из квартиры в подъезд, а потом на улицу, Блондин замер, глядя на Сашу, которая по-прежнему стояла на этом чертовом стульчике. Совок и зонтик валялись неподалёку.

— Я бы не прочь узнать, из-за чего драка. Ты сама напросилась? — Спросил он вдруг девушку, совершенно по-простому. Будто они знакомы сто лет. Голос, кстати, оказался у Блондина подстать внешности. Низкий, приятный, тягучий.

— Не знаю. Поражена до глубины души. — Ответила Комарова, слезая со стула на пол. — В области мордобоя не имею большого опыта. Затрудняюсь ответить.

— Ну, не скажи, у тебя, по-моему, талант.

— Вообще-то, в соседней квартире живет сомнительный гражданин. Могли ошибиться дверью.

— Или ты что-то знаешь? — Спросил вдруг Блондин, пристально глядя на Сашу.– И тебя за это, к примеру, хотели убить.

— Убивать каждого, кто что-то о чем-то знает, этак у нас все общество из гробов не вылазило бы. — Парировала Комарова.

Блондин пожал плечами, многозначительно фыркнул, а потом развернулся и вышел из квартиры.

Саша молча смотрела ему вслед. В голове у нее имелось две мысли. Первая — он точно работает на ЦРУ. Потому и вмешался. Похоже, у парня есть конкретное задание следить за внучкой Ершова до каких-то других указаний. А гости, явившиеся по Сашину душу, точно работают на третью сторону. Причем, эта третья сторона, явно с разведкой свои планы не согласовывает. Более того, планы у них совсем разные.

Вторая мысль — то, что Блондин не стал рассказывать истории о случайно проходящем мимо рыцаре, говорило в его пользу. Он и сам не дурак, и Комарову дурой не считает. Более того, о случившемся, наверное, отчитается своим руководителям. А это даёт шанс, что третья сторона пока поостережется повторять попытки ликвидировать Сашу.

На следующий день она вернула Льву Ивановичу ключи от квартиры и переехала в коммуналку.

Глава 8

В которой я пытаюсь сложить пазл, но в нем очевидно по-прежему не хватает деталей

— А вот у меня вопрос…– Я внимательно изучал Александру Сергеевну, которая сидела напротив с каменным выражением лица. Сама невинность. Причем, оскорбленная. — Нельзя было рассказать это сразу? Про историю знакомства с нашим белокурым следопытом. Он, оказывается, склонен защищать слабых дам.

При слове «слабых» мы с Комаровой одновременно усмехнулись. Лично я, потому что, естественно, это был сарказм. Комарова — потому что она, естественно, разбирается в сарказме, как никто другой. При ее-то сволочном характере и стервозной натуре.

— Встречно могу поинтересоваться, Максим Сергеевич. А нельзя было сразу рассказать о сложности Вашей ситуации? Например о том, что Вы, уж простите, не совсем Вы. Равноценная претензия.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Комарова посмотрела в сторону двери, желая удостовериться, наверное, что она на месте, и никто этой фразы не услышал. Затем уставилась на меня, всем своим видом демонстрируя справедливое негодование. В итоге мы просто сидели и пялились друг на друга. С той лишь разницей, что я — за столом, а Комарова –на диванчике. И пожалуй, наше отличие заключалось еще в том, что Александра Сергеевна изначально говорить всю правду не хотела, а я, как бы, не мог. По причине отсутствия полной картины в своей голове. Невозможно рассказать, чего сам не знаешь.

К тому же, память Максима Сергеевича вообще в последнее время предпочитала отмалчиваться. Видимо, решила, достаточно того, что есть. Своими силами как-нибудь разберусь. Мол, самое необходимое она мне выдала, эта память, а дальше крутись, Максимка, как хочешь. Вот тебе — факт работы на вражескую разведку, вот тебе — заказ на лидера дружественного государства, вот тебе — девица под бок, которая, вроде, весьма интересная особа, но тоже не совсем кристальной души человек.

Жаль, что Александре Сергеевне это не объяснишь. Боюсь, едва начну вещать ей про будущее, Федеративный уклад и торжество капитализма, она меня быстренько оприходует в психушку. А быть психом сейчас гораздо неприятнее, чем шпионом.

— Мы с Вами уже обсуждали. Были причины, по которым я молчал о своем прошлом. Знаете ли, ходить по Союзу и всем направо-налево рассказывать правду — ну, не совсем ведь я идиот. Хотя Вы, Александра Сергеевна, упорно продолжаете в данный тезис верить. Про мой возможный идиотизм. Даже обидно как-то.

— Это, да. Принимается. Но и я не знала, как Вам рассказать о Вадиме. Крайне сомнительно выглядит история, в которой внучка Ершова вынужденно взаимодействует с агентом ЦРУ. И потом…в тот день он действительно мне помог. Не знаю, чем руководствовался. Честно. Думаю, ему просто велено следить за мной и, наверное, оберегать. Я для американской разведки — особо ценный экземпляр. — Александра Сергеевна развела руками, мол, вот такая вышла оказия.

— И Вы с ним после этого больше не пересекались? Имею в виду, встречи, разговоры и так далее.

— Ну…иногда, шутки ради, я приглашала его на чай. Он такой юмор не оценил.

Я решил, что белобрысый точно не любитель комедии положений. Впрочем, это понятно. На кой черт ему чай Комаровой. Ему список агентов подавай. Но факт вмешательства, конечно, выглядит несколько необычно. То есть он, словно рыцарь на белом коне, только без коня. Забежал, врагов раскидал и убежал. А дальше? Столько времени просто продолжал отираться рядом?

В общем, после рассказа Александры Сергеевны, выходило следующее. Вадим работает именно на ЦРУ. Его основная цель, основной объект внимания — Комарова. Попутно он вербует людей, готовых за перспективу покинуть Союз, трудиться в интересах врага. Значит, тогда, в парке, я ошибся. Когда впервые подошел к нему и завел разговор. Он не собирался причинить вред Александре Сергеевне. Соответственно, скорее всего, хотел догнать ее и поговорить. Вопрос — о чем? Кроме того, я, конечно, выслушал рассказ Комаровой внимательно. По ее словам выходило все очень здорово, но непонятно.

Марков должен был наблюдать за обозначенным ему объектом. Ок. Это вполне логично. Значит, реально, спустя немалое количество времени црушники вспомнили о том, что у них под боком ошиваются нелегальные агенты Союза. Думаю, тут действительно постарался кто-то из завербованных сотрудников либо Комитета, либо другой серьезной структуры. Может, разведка, может, контрразведка. Хрен его знает. Достаточно вспомнить того же Пеньковского. Так-то полковник Главного Разведывательного управления Генерального штаба. Вот прямо совсем не последний человек. И сколько еще таких товарищей работают на врага. Уверен, если их и не десятки, то уж парочка точно найдётся. Скорее всего, отсюда и пошла волна. Кто-то напомнил американцам о списке нелегалов, фигурировавшем в начале 50-х. И, естественно, о Викторе Николаевиче Ершове, который, собственно говоря, этих агентов и отправил. Причем, взгоношились црушники не так давно. Ибо по всем законам логики, убили бывшего чекиста семь лет назад не они.