Шаг к звездам - Роман Злотников

По прибытии на Лузитанию любой эмигрант получал традиционный нулевой рейтинг социальной адаптации. Но, в отличие от большинства остальных планет, поднять этот рейтинг было очень сложно, зато опустить… Во-первых, эмигрантам практически наглухо были перекрыты пути традиционного для любых других современных государств галактики поднятия рейтинга — служба в армии и флоте и участие в программах колонизации. Исходя из местных традиций, защищать свою страну с оружием в руках либо нести свет цивилизации на дальние рубежи было для любого лузитанца немыслимой честью, право на которую имеют лишь лучшие из достойнейших…

Вообще-то традиционное воспитание лузитанцев выращивало из них очень странных для любого другого общества личностей, ближайшим аналогом которых в земной культуре являлись самураи. Причем смягчение нравов и адаптация лузитанского общества к реалиям галактической цивилизации, случившаяся после контакта Лузитании с галактической цивилизацией, в их случае сработала прямо противоположно тому, как это обычно происходило в других цивилизациях. Выразилось это в том, что мировоззренческие представления напрочь ушибленного на голову военного сословия, составлявшего верхушку лузитанской цивилизации до контакта с галактической, вместо того чтобы, как оно обычно случалось, серьезно ослабнуть, а то и вообще лишиться не то чтобы авторитета и влияния, а и вообще какого-нибудь смысла, наоборот, широко распространились среди всех слоев лузитанского общества и, неожиданно для всех, заняли место главного культурного идентификатора. То есть если ранее, до контакта с галактической цивилизацией, культ чести, доблести и верности слову, но так же и силы, иерархичности и социумной сплоченности был распространен только лишь среди где-то трех-четырех процентов лузитанцев и попытки следовать ему кому-то из низших, а уж тем более рабских каст строжайшим образом преследовались, то едва только в лузитанской культурной парадигме возникла и прописалась идея изначального равенства всех разумных, как все низшие касты мгновенно и в первую очередь потребовали для себя права свободно исповедовать мировоззрение высших. Что было, в принципе, довольно объяснимо и даже логично. Мол, ежели высшие столь ревностно защищают именно эту свою привилегию, значит, именно она и является самым важным из того, что у них есть. А начинать следует именно с самого важного… И лишь затем, получив право на это, принялись отвоевывать у высших каст всяческие экономические и политические права, возможности и привилегии. Так что к тому моменту, как лузитанское общество окончательно прошло через ломку, неизменно сопровождающую серьезные изменения сложившейся общественно-экономической и, естественно, соответствующей ей культурной формации, где бы и в каком обществе, государстве, цивилизации они ни происходили, лузитанское общество сформировалось в довольно странном для любого другого развитого государства виде… То есть, как и в средневековом японском сегунате, где самураи были не только, а во многом даже, и не столько военными, но и личными слугами, управляющими поместий, чиновниками, а так же поэтами, художниками, архитекторами и так далее. Вследствие чего главным для самоидентификации самурая было не непосредственное дело, которым он занимался в данный момент, а набор ценностей, в соответствии с которыми он и строил свою жизнь. Так и на современной Лузитании самоидентификация лузитанцев оказалась связана с неким вариантом кодекса воина. Короче, аналогия с Японией просматривалась настолько явно, что Ник даже предположил, что известный всей обитаемой галактике перфекционизм лузитанцев, благодаря чему все, вышедшее из-под их рук, ценилось куда дороже своих аналогов, произведенных вне Лузитании, в основе своей имеет именно их мировоззрение. В конце концов, японцы на Земле тоже считались законченными перфекционистами. И мысль о том, что причиной этому является именно такое военно-феодальное мировоззрение, вполне имеет право на существование. Ибо вряд ли в какой еще сфере человеческой деятельности цена ошибки или небрежности более высока, нежели в бою и вообще в войне. Там за ошибки платят жизнью…

Во-вторых, именно из-за этого формируемого традиционным воспитанием мировоззрения для эмигрантов становилось довольно сложно даже просто поддерживать свой нулевой рейтинг. Так, например, непременной частью любого праздника — от обычного Дня принятия имени до любого государственного — обязательно являлись «дружеские бои». Когда родственники, друзья, знакомые, просто соседи или вообще никак не известные друг другу люди выходили «в круг» и наслаждались трех-четырехминутными поединками друг с другом. Причем это было для лузитанцев чем-то вроде танцев. А теперь представьте, как окружающие будут расценивать того, кто, скажем, на свадьбе или, например, на Дне рождения напрочь игнорирует всеобщее веселье? То есть сидит себе такой букой в углу, пьет и портит всем настроение своей грустной или испуганной рожей… И если для женщин подобное хоть как-то допускалось (хотя молодые лузитанки участвовали в боях практически поголовно), то для мужчин неучастие в этом развлечении без значимых уважительных причин являлось прямым нарушением местных традиций, а то и тянуло на прямой и наглый вызов общественности. А к своим традициям лузитанцы относились о-очень уважительно.

Ну и в-третьих, вследствие как раз таки собственных традиций, в жизни лузитанцев очень большое значение имело низовое социальное образование, именуемое «дрок», самым ближним аналогом которого на земле являлась швейцарская община. Любой, кто не входил в нее, автоматически получил минус 0.2 к рейтингу социальной адаптации. А вот вступление в нее, наоборот, могло принести до 0.7 к индексу. В зависимости от рейтинга самой общины. Однако сама община могла своим собственным решением, безо всякой полиции, суда и всего такого прочего, понизить или повысить этот рейтинг еще на 0.2 любому, проживающему на ее территории, даже если он не являлся ее членом. Но чтобы стать полноправным членом «дрока», недостаточно было только лишь время от времени заходить «в круг» и давать возможность знакомым и соседям получить удовольствие, набив тебе морду. Это был просто самый яркий пример. Если бы дело ограничивалось только этим, то наилучшим образом устроившимися эмигрантами были бы всякие дебоширы и отмороженные типы, способные как врезать сами, так и выдержать чужой удар. Но это было не так. Как раз дебоширам и отмороженным типам приходилось на Лузитании тяжелее всего. Они, внезапно для себя, вместо привычной обстановки, когда подавляющее большинство окружающих их людей при встрече с ними боязливо отводит взгляд и, завидя их издали, торопливо переходит на противоположенную сторону улицы, оказывались в ситуации, когда не то что за любое неосторожное слово, но даже за неподобающий взгляд приходится отвечать. Причем по полной. Впрочем, остальным приходилось не намного легче. Ибо лезть «в круг» требовалось часто, не менее пары раз в неделю, а там следовало показать себя достойно и держаться стойко. А вот с этим у подавляющего большинства эмигрантов в первом поколении как раз и были большие проблемы. Нет, очень многие из них были вполне не против пару раз в неделю получать по морде, если это поможет иметь нехилый доход и обеспечит семье высокий уровень жизни, но вот насчет «показать достойно» и «держаться стойко» были проблемы. Вследствие этого порядка девяносто процентов эмигрантов в первом поколении очень быстро влетали на минусовой рейтинг социальной адаптации и теряли право проживать на девяноста семи процентах территории Лузитании и иных территориях и орбитальных конструкциях, имеющих ее юрисдикцию. То есть везде, кроме территорий «специального административного статуса», одной из которых как раз и был Бовэ.

Впрочем, судя по информации, которую Ник нарыл в Сети, большая часть жителей Бовэ из числа эмигрантов уже давно подняла свой рейтинг социальной адаптации до положительной величины. Причем не столько даже вследствие каких-то особенных заслуг, а просто потому, что, как, впрочем, и везде, год, прожитый дееспособным разумным, имеющим право легально проживать на некой территории, без каких-то замечаний и претензий со стороны правоохранительных органов, работодателей, органов опеки, саннадзора и так далее, автоматически увеличивал рейтинг социальной адаптации на 0.1. Так что они имели все права на то, чтобы покинуть этот город и отправиться в куда более благоприятные для жизни места. Но не делали этого. Поскольку в тех местах их снова ждали имевшиеся даже в самой маленькой деревеньке на десяток жителей «дрок», а следовательно, «дружеские бои» и все остальные «сумасшедшие лузитанские традиции». И зачем уезжать, если скоро снова придется возвращаться, да еще и с побитой мордой?

Большинство живописных подробностей всего этого Ник выяснил уже гораздо позже. Изначально же он отправился в Бовэ именно потому, что, судя по информации Сети, там, во-первых, была самая большая колония эмигрантов в первом поколении, и, во-вторых, именно на джоб-портале Бовэ имелось самое большое количество вакансий, в требованиях которых непременным пунктом не стояло «подданство Лузитании» или хотя бы «вид на жительство»…