Конан-варвар - Майкл Стэкпол

Конан бросил отрубленные головы пиктов к ногам отца, затем выплюнул совершенно целое яйцо.

— Единственная жажда, которую я знаю, это жажда крови. Единственный холод, который мне известен, — холодный край стали. Моя храбрость умерена. Я не боюсь смерти, но и не ищу безрассудно с ней встречи. Скорость и сила, хитрость и баланс. Я готов обучаться, как воин, — произнося это, мальчик не отрывал взгляда от лица Корина.

Его отец улыбнулся.

— Вижу, ты действительно готов, сын мой. Так сколько?

— Всего лишь четверо, — Конан пихнул одну из голов носком сапога. — При них не было запасов продовольствия. Думаю, где-то в округе расположен их лагерь.

Корин оглядел соплеменников.

— Я хочу, чтобы воины обыскали холмы. Вперед!

— А мне тоже идти, отец?

— Конечно, — кивнул Корин. — Я ведь обращался к воинам, не так ли?

— Да, отец, — Конан просиял, и его радостный вид не мог не тронуть сердце кузнеца.

Мальчик повернулся, собравшись тут же кинуться обратно в лес.

— Эй, Конан.

— Что-нибудь еще, отец?

— Зайди-ка сначала домой и прихвати с собой аквилонский меч. Теперь ты стал воином, — со значением сказал Корин. — Кром! Я сильно подозреваю, что к концу этого дня твой клинок вдоволь напьется вражеской крови.

Глава 7

Конан, держа в руке обнаженный меч, достиг холмов, что лежали к западу от деревни. Остальные посланные на разведку воины прочесывали южные склоны, но мальчик отправился к месту, где состоялась его схватка с пиктами. Он решил начать оттуда, выбрав после другое направление.

Грудь подростка распирало от гордости. Конан представлял себе расправу уже над целой дюжиной размалеванных дикарей, ведь та убитая им четверка, возможно, была лишь авангардом большого отряда! И все-таки в душе он признавал ошибочность этой версии, особенно если учитывать довольно плачевное состояние встреченных пиктов. Ему оставалось только сожалеть, что о его подвигах пока не сложат легенды.

Последняя мысль подействовала отрезвляюще. Хотя молодого киммерийца заботило в основном одно отцовское мнение, все же он не мог не заметить выражения на других лицах. Ардел с товарищами выглядели пристыженными и, скорее всего, затаили обиду. Они поддались панике, там где самый младший среди них проявил стойкость и отвагу. Несмотря на юный возраст, Конан допускал, что парни в конечном итоге забудут свой позор, и вместо этого будут упиваться воспоминаниями о том, что им довелось присутствовать, когда Конан с трофеями вернулся в деревню.

Реакция взрослых воинов также легко угадывалась. Кто-то просто отказывался верить. Некоторые участвовали в боях, но не могли похвастаться уничтожением врага. Другие, более опытные, сильно сомневались, что мальчик сделал это в одиночку. Правда, подавляющее большинство соплеменников помнило о предзнаменовании. Для них триумфальное возвращение мальчика только лишний раз послужило подтверждением его исключительности. Однако нашлись немногие, кто отводил взгляд. Эти полагали, что на месте Конана глупо не воспользоваться шансом, подаренным судьбой, и не прожить до старости в мире и благополучии.

Будь он постарше, то понял бы, что дело вовсе не в судьбе. Кром дает мужчинам храбрость. Кром наделяет их при рождении разумом, волей и силой рук. Но Кром больше ничего не гарантирует в дальнейшем. И уж точно не обещает никакого мира и счастья. Конан рожден киммерийцем, а значит должен вести жизнь воина.

Мальчик пробрался через лес к гряде скал, тянущейся до луга, где были расставлены его капканы. Едва вскарабкавшись на вершину и присев, чтобы перевести дух, он услышал бряцание оружия и скрип кожи, доносящиеся снизу. По тропинке к подножию утеса приближалось с полдюжины всадников, облаченных в кольчуги и кожаные доспехи. На их головах красовались стальные конические шлемы. Лица наполовину скрывались под кроваво-красными шарфами.

Конан притаился за корягой. Он никогда раньше не видел подобных людей, даже во время поездки с отцом на юг с целью посетить рынок приграничного городка. Тем не менее, смуглый оттенок кожи и форма шлемов казались смутно знакомыми. Похожие люди упоминались в рассказах деда. Замора? Зингара? Тогда все это выглядело чем-то далеким и экзотическим.

Доехав до скалы, всадники остановились. Их командир заметил цепочку следов, заканчивающихся у основания, и покачал головой. Затем его взор обратился в ту сторону, откуда они вели. Там был дремучий лес, холмы и глубокие снежные сугробы, что не предвещало отряду легкого прохождения. В конце концов, махнув рукой и отдав короткий приказ, он повел своих людей по следу на север, где на расстоянии примерно мили раскинулась родная деревня Конана.

Возмущение, презрение и тревога перемешались в душе мальчика. Мысль о том, что какие-то чужаки посмели запросто вторгнуться в Киммерию, приводила его в неистовство. Неужели они настолько глупы и беспечны? На миг в мозгу промелькнуло, что, возможно, пришельцы прибыли на север, чтобы свершить давнишнюю кровную месть над его дедом.

К счастью, старший всадник, пусть и потратив некоторое время на изучение следов, даже не потрудился посмотреть на вершину утеса. Тем самым, Конан укрепился в подозрении, что это люди не большого ума. Конечно, по размеру отпечатков и длине шагов можно было предположить, что здесь прошел подросток. Но придерживаться мнения, что по склону невозможно подняться — поистине верх глупости! Должно быть, они жители степей!

Плюнув с отвращением, Конан начал спускаться с противоположной стороны холма. Безусловно, спуск по ближнему склону вышел бы значительно короче, однако, вздумай чужаки вернуться, он обязательно угодил бы в ловушку.

Сначала Конан шел вслед за всадниками, затем, углубившись в чащу, свернул чуть к югу. Перейдя на бег, и не встретив на пути никаких проблем, мальчик мог бы достичь деревни прежде всадников и предупредить отца. Отметив, что ниоткуда не доносятся звуки сигнальных киммерийских рожков, он ощутил прилив отваги. Конан спешил не из-за желания прослыть героем, а потому что не хотел оставлять свою деревню без защиты.

Ему ни на мгновение не показалось, что пришельцы могли бы быть мирными путешественниками. Все они имели устрашающий вид. У них не было при себе никакой поклажи, и за ними не шли вьючные животные, тащившие на спинах тюки с вещами. Обнаружив свежие следы, чужаки не стали никого выкликать, чтобы продемонстрировать дружеские намерения. К тому же путь их лежал вдали от широкого торгового тракта на юге. А если двигаться прямо по нему, то попасть в деревню не составляло труда.

Нет, у него не осталось сомнений, что они являлись частью какого-то большого соединения. Или даже, в худшем случае, были частью заградительного кордона, задача которого удостовериться, что никто не ушел. Старый Коннахт в своих рассказах про таких порой упоминал. Но дед никогда не говорил слишком много или что-нибудь хорошее о них.