Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет, — покачала головой Аня. — И здесь, и там не получится. Впрочем, и здесь не получится тоже. Теперь уж только там. Я, возможно, пожалею потом. Даже наверняка пожалею. Но это будет потом. А пока…
— Да ты подожди горячиться! Такие решения на холодную голову принимают. Остынь сначала. Вон тебя как колотит!
Но остыть Аня не успела, потому что хлопнула входная дверь и Стася, выскочив из своей комнаты, закричала:
— Папа! Папочка пришел!
Аня взвилась, словно отпустили сжатую до предела пружину, сжимая в руке замороженное мясо, как пролетариат булыжник, — свое единственное оружие.
— Аня, не надо! Не надо при Стасе! — пыталась остановить ее тетя Галя, но та как фурия выскочила в коридор и чуть не сшибла Артема с ног.
— А-а, — буркнул тот, не поднимая глаз. — Привет! — и отстранил ее, пытаясь обойти и скрыться в спасительных недрах квартиры.
Но Аня цепко ухватила его за рукав и держала крепко, не отпускала.
— Пришел взглянуть, как мы тут корчимся от боли? Бери свои манатки и убирайся отсюда к едрене фене!
— Ну что ты мелешь? — поморщился Артем, пытаясь высвободиться. — Дай мне пройти! Я устал.
— Устал?!
И она ударила его мясом. Изо всей силы. Прямо в лоб.
Он потрясенно взглянул на нее, достал из шкафа большую дорожную сумку и стал кидать в нее свои вещи — все, что попадалось под руку, не разбирая.
Аня молча смотрела, как он мечется по квартире. И Стася тоже ошеломленно молчала, стояла рядом, зажимая рот ладошкой, как скорбная деревенская старушка, придавленная неподъемным, не поддающимся пониманию горем. И только когда за Артемом захлопнулась дверь, спросила:
— Ты больше не любишь папу?
— Нет! — злобно ответила Аня. — Не люблю!
Стася зарыдала так громко и отчаянно, что из носа хлынула кровь.
— Тогда я тоже тебя не люблю! — закричала она, отталкивая соседку тетю Галю, пытавшуюся приложить к переносице злополучное мясо. — Я уеду с папой на море, а ты живи здесь одна!
И тогда Аня тоже заплакала, прижимая к груди зареванное, залитое кровью личико дочери.
Соседка тетя Галя Соколова, глядя на них, тоже всплакнула. Над своей поруганной когда-то любовью, над жгучей, так до конца и не изжитой обидой, которая капля за каплей точила ее всю долгую жизнь. Над тем, что не сумела простить ото всей души, от широкого сердца, а значит, так и не простила, потому что нельзя этого сделать наполовину. И над сомнительным итогом всех этих страданий и борьбы — за возлежащее на диване бесчувственное тело, которое надо обстирывать, кормить и ублажать, ничего не получая взамен, кроме раздражения, претензий и руководящих указаний. Жила бы сейчас одна, как королева. Сын вырос — сама себе хозяйка. Хочешь пельмени ешь, хочешь — яичницу.
А еще она плакала от ужаса, от холодящего душу предчувствия, что, вторгшись самонадеянно и незвано в чужую жизнь, сломала ее и обездолила ребенка. Вот эту маленькую девочку, подвывающую от свалившегося на нее непосильного горя. А вдруг бы все обошлось?..
— Прости меня, Аня! — взмолилась она, заламывая руки. — Но ведь ты же все равно бы узнала! Живем-то в одном подъезде…
— Все правильно, тетя Галя. Не переживайте. Я тоже предпочитаю знать правду, чтобы потом не чувствовать себя идиоткой. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца…
Она уложила Стасю, пометалась по квартире и позвонила Вере.
— А помнишь, ты говорила, что заблудшего человека надо простить? Толстого цитировала. И тогда, мол, он, благодарный, образумится и пересмотрит всю свою жизнь? — осторожно спросила подруга.
— Помню, — сказала Аня. — Но я не говорила, что я могу простить. Я не могу…
7
ВЕРА
— А я могу! — истово сказала Вера. — Могу! Знаешь, раньше я везде фотоаппарат с собой таскала. Жизнь казалась такой прекрасной, что хотелось запечатлеть каждое ее мгновение. А теперь мне все немило. Просто я, наверное, собственница. Не понимаю, что у него есть право на личную жизнь. Не могу себе представить, что мой муж и отец моего ребенка может стать еще чьим-то мужем и отцом. Для меня это так же дико, как если бы мои рука, нога или желудок сказали мне: «Извиняйте, хозяйка, но вон та королева красивее, моложе и может подарить нам более острые ощущения. Поэтому корячьтесь тут, как хотите, а мы пойдем служить ей верой и правдой».
Они сидели за столиком в летнем кафе. По дорожкам парка носились дети и чинно прогуливались пенсионеры. Молодые мамы катили коляски. Играла музыка, и никому не было никакого дела до чужого горького горя.
— Тебе-то хорошо, — вздохнула Вера. — Артем ушел, а ты зализываешь раны. Залижешь — и начнешь строить новую счастливую жизнь.
— Да, мне очень хорошо, — сардонически усмехнулась Аня. — Ну просто лучше не бывает. А главное, Артем-то недалеко ушел — всего-то поднялся на два этажа.
— Все равно, он принял решение, а значит, самое страшное уже позади. А Лешка торчит, как гвоздь в табуретке, — ни туда ни сюда. Что это за мужик?
— А как он вообще?
— Да как арбуз, — злобно ощерилась Вера. — Живот растет, а хвостик сохнет. Хотя я уже и не помню, когда в последний раз видела его хвостик.
Они невесело посмеялись.
— Ты хотя бы ничего не знаешь об этой сучке. А у меня все на виду. Так тяжело… — вздохнула Аня.
— Да все я о ней знаю! У нас же народ отзывчивый. Воспринимает чужую боль как свою собственную. Знаешь, когда она мне позвонила, я чуть умом не тронулась. Хорошо, свекровь вернулась — держала меня за руки. А я все думала, как же мы с ним объясняться будем? Ведь расплачусь, как последняя дурочка. И решила я написать ему письмо. Мы теперь только так и общаемся — в эпистолярном жанре.
Ну и написала, что, мол, позвонила мне некая Катя и поведала, что у вас с ней большая и светлая любовь, вы мечтаете жить вместе, а я мешаю вашему счастью, особенно теперь, когда она, то бишь Катя, глубоко и невозвратно беременна. Не могу поверить, что все это время была так слепа! Чего только не придумывала себе! Кризис среднего возраста, обиду, усталость. А оказалась обычная грязь и похоть. Никогда, мол, не думала, что ты унизишь меня так жестоко. Представляю, как веселились вы с Катей над глупой бабой, которая глотает лживую чушь и гладит тебе рубашки.
Написала, что была, наверное, не самой хорошей женой, но любила его и не заслужила циничной возни за своей спиной. Что он вовсе не мачо, каким, видимо, себя воображает, а всего лишь фантом, на который нельзя опереться ни женщине, ни ребенку. Что, судя по Катиному звонку и тону, которым она со мной говорила, пошлая девица станет ему идеальной парой, правда, ненадолго. Да он и сам это знает. Что, конечно, нам с Машей будет поначалу трудно. Но мы справимся, потому что рядом наши близкие, которые не предадут и не бросят, не ударят в спину. И мне жаль его, несчастного человека. И Катю его мне тоже жалко — за детские слезы дорого платят.
- Инна Туголукова - Инна Туголукова Инна Туголукова - Современные любовные романы
- Когда не все дома (СИ) - Болдина Мария - Современные любовные романы
- Сказка для взрослой принцессы - Дария Россо - Современные любовные романы
- Полюбить Рождество - Елена Богданова - Современные любовные романы
- Замуж — никогда - Винк Таня - Современные любовные романы
- Фаворитка для Короля (СИ) - Эва Эверли - Современные любовные романы
- Лжец. Мы больше не твои - Анна Гур - Периодические издания / Современные любовные романы
- Ты мне (не)нужен! - Андромеда Васечкина - Остросюжетные любовные романы / Периодические издания / Современные любовные романы
- Осколок - Диана Мортеньес - Современные любовные романы
- Эволюция чувств - Диана Морьентес - Современные любовные романы