Черти поневоле - Владимир Пучков

— Какую? — наивно заинтересовался Агафонов. — Я их много знаю! Например, Альдебаран…

— Сам ты баран! — разозлился Эдик. — Ты че, не вкурил, с кем базаришь?

— Не-а! — честно признался скульптор.

— Мы конкретные пацаны, — высунулся Колян, — а ты нам лажу гонишь!

Агафонов ничего на это не ответил, он жадными глазами разглядывал Серого и вдруг спросил:

— А можно я его увековечу?

— Чего? — опешили братки. — Ты чего лепишь-то?

— Нетленку, — простодушно отозвался Агафонов.

Бандиты переглянулись.

— Наверное, ненормальный, — зашептал Колян, оттаскивая Эдика в сторону. — Может, он сначала говорит, а потом кусаться начнет?

— Точняк! — согласился Эдик. — Все путем! Сейчас я его успокою.

Он снова подошел к Агафонову и осторожно улыбнулся:

— Все в порядке, мужик, все нормально, да? Ты, брат, ничего такого не думай. Мы просто гуляем, да? Отдыхать вот приехали. Хотели с Лисипициным пересечься, давно не видались!

Агафонов чутко уловил перемену в настроении братков и понял, что заманить их к себе не удастся. Он вздохнул:

— Сейчас объясню. Значит, так. Сейчас идете прямо, потом свернете налево. Там развилка. Потом направо, потом еще раз направо и прямо. Там переулок, но до конца не идите — тупик. Лучше как увидите в заборе дыру, так и лезьте в нее и выйдете, куда надо.

— Ты все запомнил? — спросил Эдик, повернувшись в Коляну.

— А чего тут запоминать? — легкомысленно отмахнулся тот. — Направо-налево, налево-направо, а потом тупик. И в дыру!

— Во! — сказал шеф. — Это самое главное — дыра. Про дыру не забыть! А ты, Серый, по верхам зырь, ты у нас теперя заместо впередсмотрящего, ха-ха-ха!

Серый насупился, тяжело задышал, но тем не менее послушно вытянул шею. Вскоре они дошли до развилки.

— Куда теперь? — спросил шеф.

— Налево! — сказал Колян, у которого все уже успело выветрится из головы.

— Не, направо, — возразил Толян, — точно говорю — направо!

— А может, прямо? — возразил Серый. — Там вон груши растут, бессемянка, сладкие!

При упоминании о грушах у бандитов заурчало в животе.

— Потом, пацаны, — сказал Эдик, — надо дело делать! — и шумно сглотнул слюну.

— Тогда направо, — сказал Толян.

— Нет, налево! — заупрямился Колян.

— Направо!

— Налево!

— Заткнитесь, дебилы! — рявкнул Эдик. — Где право, где лево?

Парни замерли, растерянно переглядываясь.

— Ну? — грозно набычился шеф.

Колян посмотрел на свои руки.

— Вот право, — сказал он, неуверенно пошевелив левой рукой.

— Ха-ха! — заржал Серый. — Ну деревня! Не знают, где право, где лево!

— А ты знаешь? — нахмурился шеф. — Знаешь, так скажи!

Серый почесал в затылке, но тут же вышел из положения:

— А мне все равно! Я обеими руками одинаково работаю.

— Ну и работай, а жрешь-то ты какой?

— Вот этой, — подумав, сказал Серый.

— Так это ж левая, левая! — завопил Толян.

— Значит, я левша, — нашелся Серый.

— Все, пацаны, — не выдержал Эдик, — идем, куда я скажу, — и повернул направо.

Через несколько минут шеф понял, что заблудился в зеленых переулочках, но не подал виду. В конце концов они действительно оказались в тупичке.

— Что я говорил! — торжествующе прохрипел Эдик, вытирая со лба пот. — Вот тупик. А вот дыра! Полезли, полезли!

И они полезли в чужой сад.

Сад был запущенный и дикий. Огромные яблони поднимались высоко в небо. Правда, две стояли отдельно и между ними был натянут гамак. Это был сад Евстигнеева, но знать об этом братки конечно же не могли.

— Пацаны! — завороженно прошептал Серый. — А это что? — Он ткнул пальцем в натянутый между яблонями гамак.

— Чур я первый! — обрадовался Толян.

— Заткнись! — сказал Эдик. — Сначала я, а там разбирайтесь, как хотите.

И Эдик, поджав ноги, завалился в гамак, который в общем-то был не гамаком, а катапультой. Как раз перед тем, как пойти к Шлоссеру, Евстигнеев взвел ее, чтобы избавиться от пары старых швеллеров, но события закрутились, и Евстигнеев про свою катапульту начисто забыл.

Итак, Эдик завалился в гамак. Под его весом спусковая скоба вышла из гнезда, и эластичные резиновые жгуты молниеносно сжались, посылая тяжелый груз по направлению к свалке.

Братки же увидели нечто невероятное: гамак вдруг свистнул, как натянутая тетива, и шеф с тоскливым воем взвился в знойное небо.

— А-а-а! — заорал Эдик, потому что слов, способных выразить ужас, который он испытал, не было ни в одном языке Земли. Он осознал, что летит, а еще через пару секунд был атакован стаей ворон, принявшей Эдика за сову-переростка. Теперь все его внимание переключилось на злобных птиц, одна из которых ухитрилась клюнуть его прямо в нос.

— Убью! — прорычал Эдик и шлепнулся прямо в корыто с раствором.

Работяги проявили явную халатность, но именно она спасла шефу жизнь. Строители, замесив раствор, удалились на перекур, который плавно перетек в распив. Поэтому никто не видел, как из корыта тяжело поднялся человек, с ног до головы облепленный раствором.

Отплевываясь и фыркая, он сделал несколько шагов и застыл, увидев перед собой табличку: «Завод пластмассовых изделий».

«Вот оно!» — понял Эдик, не обращая внимания на схватывающийся раствор. Он тут же вспомнил разговор с братком, у которого они отняли золотую монету. Тот с самого начала что-то говорил про завод.

Эдик промедлил всего несколько мгновений, но этого хватило, чтобы замечательный калиновский раствор схватился на нем, как броня. Он попытался пошевелить рукой и не смог. Он попробовал шагнуть, но ноги не слушались.

«Ерунда, — подумал Эдик, — сейчас кто-нибудь придет и отколотит!»

Однако прежде чем появились строители, ему пришлось простоять минут двадцать.

Вначале работяги не обратили на Эдика внимания, а сразу же подошли к корыту с раствором.

— Мать моя женщина! — ахнул один из них и схватился за голову. — Застыл раствор!

— А ты чем думал-то?! — обозлился второй. — Чего теперь делать?..

— Отколачивать надо, мужики! — отозвался третий.

— А может, завтра? — предложил первый. — Ну его!

— Точно, завтра! — обрадовались строители. — Домой пора!

— Хр-р-р! — подал голос Эдик, пытаясь привлечь к себе внимание. И привлек. Работяги как один повернулись к нему.

— Смотри-ка, статуя! — обрадовался тот, что пришел первым.

— Это Агафонов смастачил! — уверенно сказал второй. — Вот здорово, как настоящий!

— А помнишь, он тебя лепил, а получилась обезьяна? — вспомнил третий. В следующую минуту строители подняли головы и уставились на козырек перед входом.

— Болтай поменьше, — прошептал первый, — а то обезьян вылезет!

— Он днем спит, — сказал второй, и они снова уставились на козырек.

— Хр-р-р! — закряхтел Эдик, чувствуя, как цементный панцирь сжимает его все туже.

— Пойдем отсюда, — сказал первый, — статуя какая-то ненормальная!

Стараясь не оглядываться, строители быстро покинули площадку.

А в это время Серый, Колян и Толян метались по саду в поисках Эдика.

— Шеф, ты где? — кричал Серый.

— Ау! — звал Толян.

— А может, он того, смылся по тихой? — предположил Колян, и друзья замерли, осененные неожиданной мыслью.

— Ты думаешь…

— Я ничего никогда не думаю, — сердито отрезал Колян. — Вот вижу: был шеф, и не стало его!..

— Он на небо улетел, — уверенно сказал Серый.

— Ха-ха-ха! — зло рассмеялся Колян. — Тоже мне, нашел святого!

— А я видел, — заупрямился Серый.

— Молчи, жираф! — рявкнул Колян, теряя остатки терпения. — Без тебя тошно… Шеф, ау!

— Погодите, — сказал Толян, — он, наверное, за забором. Его этот гамак заплюнул куда подальше, точно вам говорю!

— А подальше — это куда?

— Да вон туда, — ткнул пальцем Толян. — Пошли скорей, а то шеф небось уже рвет и мечет!

Прямиком, через заборы и огороды, они двинулись в том направлении, куда улетел шеф. Через двадцать минут взмокшие и растрепанные братки стояли возле завода.

— Ну и где шеф? — спросил Серый, оглядываясь по сторонам.

— А вон! — сказал Колян, указывая на хрипящую статую.

— Ты что, тупой? — терпеливо возразил Серый. — Это же статуй. Ты видишь, что он белый!

— А чего же он хрипит? — возразил Колян. — Может, шеф того… от испуга побелел? Такое бывает.

Колян подошел к Эдику и осмотрел его со всех сторон.

— Майка его, шорты тоже. Он!

— Шеф! — тихонько позвал Толян, глядя в красные, мученические глаза статуи.

— Хр-р-р! — запел свою песню Эдик.

— Ну вот! А я что говорил! — горделиво приосанился Колян. — Пошли домой, шеф!

Эдик напрягся что есть силы, дернулся и упал плашмя. От удара цементная скорлупа раскололась, и братки бросились поднимать шефа на ноги. Наконец он поднялся, потряс головой, выколупнул кусок штукатурки из уха и зарычал:

— Это кто, сволочи, меня так подставил? Кто подлянку кинул, я спрашиваю?!

— Шеф, это не мы! — затрясся Серый.

— Знаю, — смягчился Эдик. — Все равно найду гада, он у меня полетает! Отвечаю!