Трудная миссия - Николай Харламов

Одна из важных задач, которая была поставлена перед Голиковым, - это выяснение позиции американских политических деятелей. Мы знали, что обстановка в США была сложной. На Рузвельта и других лидеров сильное влияние питались оказать изоляционисты, реакционеры всех мастей, в том числе фашиствующие элементы из числа осевших в США немцев и итальянцев. Мы с большим удовлетворением прочитали в английских газетах заявление государственного секретаря США о том, что правительство Соединенных Штатов будет радо приветствовать советскую делегацию.

Итак, я остался фактически главой миссии. Роль для меня, признаться, была непривычной. Особенно на первых порах, когда я еще не совсем ориентировался в расстановке политических сил Великобритании. Иногда меня обвораживала любезность Идена, его сочувствие нашему народу. Но скоро я понял, что Иден - не более как рупор идей Черчилля и что огромное влияние на министра иностранных дел оказывает Кадоган, который вовсе не отличался прогрессивными взглядами.

Мы, например, очень часто встречались с командующим бомбардировочной авиацией Великобритании маршалом авиации Артуром Харрисом. Он вроде с охотой шел на бомбардировку крупнейших промышленных центров Германии.

Однако, когда мы указывали на скопления немецкой военной техники танков или авиации, наши просьбы не всегда удовлетворялись. Я не мог отделаться от ощущения, что нам противостоят влиятельные силы, которые не хотят выполнять союзнические обязательства.

Среди военной верхушки эти силы группировались вокруг первого морского лорда адмирала Дадли Паунда, чье лицемерие раскусить не представляло труда. Но об этом еще пойдет речь.

3. ВТОРОЙ ФРОНТ: СТОРОННИКИ И ПРОТИВНИКИ

Впервые вопрос о втором фронте Сталин поставил в своем послании Черчиллю от 18 июля. Приветствуя установление союзнических отношений и выражая уверенность, что у обеих стран найдется достаточно сил, чтобы разгромить общего врага, Сталин писал: "...военное положение Советского Союза, равно как и Великобритании, было бы значительно улучшено, если бы был создан фронт против Гитлера на Западе (Северная Франция) и на Севере (Арктика).

Фронт на севере Франции не только мог бы оттянуть силы Гитлера с Востока, но и сделал бы невозможным вторжение Гитлера в Англию. Создание такого фронта было бы популярным как в армии Великобритании, так и среди всего населения Южной Англии. Я представляю трудность создания такого фронта, но мне кажется, что, несмотря на трудности, его следовало бы создать не только ради нашего общего дела, но и ради интересов самой Англии. Легче всего создать такой фронт именно теперь, когда силы Гитлера отвлечены на Восток и когда Гитлер еще не успел закрепить за собой занятые на Востоке позиции" [Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. (Далее - Переписка Председателя Совета Министров СССР...). М., 1976, т. 1, с. 19.].

Я находился как раз в кабинете И. М. Майского, когда пришло это послание. Доводы главы Советского правительства нам показались неотразимыми.

- Неужели и это не подействует на Черчилля? - невольно вырвалось у меня, едва я кончил читать письмо.

- Кто знает,- пожал плечами Иван Михайлович, - во всяком случае, отвертеться Уинстону будет трудно.

Мы с нетерпением ждали, что скажет премьер-министр.

Наконец вечером 21 июля Майский показал только что полученный и переведенный ответ Черчилля. Он гласил:

"С первого дня германского нападения на Россию мы рассматривали возможность наступления на оккупированную Францию и на Нидерланды. Начальники штабов не видят возможности сделать что-либо в таких размерах, чтобы это могло принести Вам хотя бы самую малую пользу" [Переписка Председателя Совета Министров СССР..., т. 1, с. 20.].

Свой отказ Черчилль мотивировал тем, что на территории одной только Франции немцы якобы располагают сорока дивизиями и все побережье сильно укреплено. "Предпринять десант большими силами, - писал он, - означало бы потерпеть кровопролитное поражение, а небольшие набеги повели бы лишь к неудачам и причинили бы гораздо больше вреда, чем пользы, нам обоим" [Там же.].

Послание премьера произвело на нас с Майским удручающее впечатление. А тут еще безрадостные сводки с фронтов: несмотря на их скупость, военному человеку нетрудно было догадаться, что положение наших войск на западном направлении продолжало оставаться исключительно тяжелым. Английские газеты на первых полосах крупным шрифтом помещали сообщения немецких информационных агентств, безусловно тенденциозные, а сводки Совинформбюро - на внутренних полосах и мелким шрифтом. Такая позиция редакторов газет союзной нам державы была непонятна работникам миссии и посольства. Но видимо, желание доставить читателю сенсационное чтиво у английских журналистов было выше союзнического долга.

В эти дни мы с Майским почти ежедневно встречались с представителями парламентских, военных кругов и, естественно, с членами кабинета, убеждая наших собеседников в необходимости немедленного открытия второго фронта.

Мы находили сочувствие и понимание. Английские официальные лица обещали "поставить вопрос", "изучить его", "рассмотреть со всех сторон".

Вообще, состав правящих кругов Великобритании был далеко не однородным. Опыт показал, что к оценке должностных лиц нельзя подходить с одной меркой - чем ближе человек к рабочему происхождению, тем вероятнее прогрессивность его взглядов. В действительности политическая расстановка сил в верхних эшелонах английского общества была куда сложнее. Например, Уолтер Ситрин, генеральный секретарь Британского конгресса тред-юнионов, занимал явно враждебную позицию по отношению к Советскому Союзу. Особенно это проявилось в период советско-финской войны. Правда, после нападения Гитлера на Советский Союз он начал перестраиваться, был даже инициатором прямых контактов между советскими и британскими профсоюзами.

Но это уже случилось позже. Во всяком случае, он не ратовал за высадку десанта в Европе. Зато аристократ лорд Бивербрук и сэр Александер, далеко не разделявшие наших политических взглядов, оказались в числе людей, выступавших публично за открытие второго фронта.

Нужна была определенная гибкость, чтобы привлечь на нашу сторону возможно большее число сторонников, чтобы не отпугнуть ни консерваторов, ни лейбористов, ни либералов, ни просто частных граждан, откровенно сочувствовавших нам. Мы вынуждены были учитывать, что различные политические группировки преследуют свои, иногда узко партийные цели, забывая при этом главную стратегическую цель - разгром фашистской Германии. Им приходилось об этом напоминать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});