Русь против Орды. Крах монгольского Ига - Виктор Поротников

– Я так и думал! – усмехнулся Якушка, хлопнув себя по колену. Он сидел на стуле за столом, где обычно восседал Михалко, проводя дознание. – Эта Матрена на деле никакая не Матрена! И уж тем более она вовсе не дурища деревенская!

Стоявшие перед Якушкой Михалко и Космыня молча переглянулись.

– Отыскал-таки я Ольгу-то, други мои, – с неким внутренним самодовольством продолжил Якушка, развалясь на стуле. – Бояре Щербатые удавили ее веревкой и закопали неподалеку от своего поместья. Челядинцы опознали труп Ольги. Вот и получается, что явно не от Ольги проведала Матрена обо мне и моих тайных похождениях, ибо Ольга так в Москву-то и не попала.

– От кого же тогда Матрена все это прознала? – спросил Михалко. – Может, от бояр Щербатых?

– Бояре Щербатые меня, конечно, знают, – задумчиво проговорил Якушка, – но о моих тайных свиданиях в доме попадьи Февронии они знать не могли. Стало быть, кроме бояр Щербатых у Матрены имеются еще тайные покровители в Москве. Поскольку братья Щербатые ныне у литовцев прячутся, значит, помощь Матрене оказывают эти пока еще неведомые нам заговорщики.

– А Матрена-то где? – невольно вырвалось у Космыни. – Нашел ли ты ее, господине?

– Конечно, нашел! – улыбнулся Якушка. – Матрена проживает на подворье Троице-Сергиева монастыря вместе с послушником Микифором, который пишет летопись о деяниях Ивана Васильевича и его отца.

– Так надо схватить эту стерву черноокую и выпытать у нее все о заговоре! – воскликнул Михалко, сжав кулаки.

– Ни в коем случае! – Якушка постучал пальцем по столу. – Заговорщики уверены, что Матрена вне подозрений. И нам сие на руку! Со временем Матрена, конечно же, попытается подобраться поближе к великому князю, благо красотой ее природа не обделила. Когда она уже приготовится подсунуть яд в питье или пищу государя, тогда-то я и схвачу эту красавицу за руку!

– Что же, заговорщики намерены убить Ивана Васильевича руками девицы?! – изумился Космыня.

– Что в этом удивительного? – пожал плечами Якушка. – Ежели Матрена проберется в государеву постель, то Иван Васильевич будет перед ней совершенно беззащитен. Сколько отравлений свершилось в прошлые времена именно через посредство смазливых наложниц! И сколько еще свершится!

– Я думаю, надо хватать Матрену прямо сейчас! – решительно проговорил Михалко. – Тогда заговорщики растеряются и…

– Не мели чушь, приятель! – прервал Михалку Якушка. – Заговорщики просто-напросто подыщут другую смазливую девицу вместо Матрены. И покуда мы будем ее выискивать, эта гарпия может опередить нас, подсунув яду великому князю. А так Матрена у меня под наблюдением, что бы она ни замыслила, я со своими людьми всегда смогу опередить ее на шаг. Нити заговора тянутся в Литву, и, значит, оттуда со временем пожалует гонец со смертельным зельем для Ивана Васильевича.

Михалко и Космыня вновь переглянулись.

– Для меня важнее поймать этого гонца, – сказал Якушка, – потом я потяну за эту ниточку и распутаю весь клубок заговора. – Якушка улыбнулся, деловито потирая руки. – В этом деле главное терпение и смекалка, други мои. Хотя вам, наверное, это трудно понять, ведь вы привыкли действовать плетьми и раскаленным железом, добиваясь скорейшего результата.

Глава восьмая

Ханская басма

Иван Васильевич пребывал в томительном ожидании известий из Великих Лук, куда уехал архиепископ Вассиан и на чью мудрость великий князь очень рассчитывал в этих затянувшихся переговорах с его мятежными братьями.

Неожиданно в разгар мая в Москву пришло известие о посольстве из Орды, которое уже миновало Рязань и остановилось на отдых в Коломне. Тамошний воевода немедленно сообщил в Москву о послах из Сарая.

Спустя еще два дня татарские послы объявились в Москве. Здесь уже все было готово к встрече с вельможами хана Ахмата.

В это же время в Москву вернулись из Великих Лук боярин Тучков и владыка Вассиан, привезя неутешительные вести Ивану Васильевичу. Мятежные братья великого князя отправили в Литву свои семьи, предложив польско-литовскому королю Казимиру стать посредником в их споре со старшим братом. Кроме того, Андрей Большой и Борис Волоцкий выдвинули еще ряд требований, в частности они настаивали, чтобы Иван Васильевич поделился с ними добычей, взятой в покоренном Новгороде.

Иван Васильевич пребывал в раздраженном состоянии в день приема татарских послов, так как перед этим он почти два часа обсуждал требования своих мятежных братьев с боярской думой. Бояре постановили, что идти на большие уступки по сравнению с тем, что великий князь уже пообещал своим мятежным братьям, нежелательно и вредно для государства. К королю Казимиру было решено отправить посла с изворотливым умом и острым языком, дабы намекнуть ему про угрозу со стороны крымского хана, который с недавних пор дружен с московским князем.

Иван Васильевич понимал, что, несмотря на все его упреждающие шаги, Казимир, конечно же, не упустит возможности вмешаться в эту интригу. А любое вмешательство литовцев сыграет на пользу мятежным братьям великого князя.

Тронный зал был полон имовитых бояр, дворян и военачальников, которые расселись на длинных скамьях вдоль покрытых изразцами высоких стен справа и слева от государева трона, стоящего на небольшом возвышении. Сидящий на троне с подлокотниками Иван Васильевич был облачен в длинное распашное платно без воротника, с широкими рукавами. Платно было из пурпурного аксамита, цельнозолотной ткани. Вокруг жилистой шеи великого князя располагалось оплечье – бармы, украшенное драгоценными камнями. На голове Ивана Васильевича красовалась шапка Мономаха, также блистающая гранями алмазов, сапфиров и рубинов. На груди у великого князя лежал тяжелый окладень – золотая цепь из двуглавых орлов, в руках у него были скипетр и держава, круглый позолоченный шар, увенчанный православным крестом.

С той поры, как Иван Васильевич женился на Софье Палеолог, племяннице последнего византийского императора Константина Палеолога, весь церемониал великокняжеского двора, а также убранство великокняжеских одеяний обрели пышность, какая была присуща этикету блистательной Византийской державы в пору ее величия. В окружении великого князя появились знатные греки, съехавшиеся в Москву со всех уголков Средиземноморья, видя в московском государе новоявленного православного монарха, пытающегося в сердце Русских земель воздвигнуть град, хотя бы отчасти напоминающий великий Константинополь, где ныне хозяйничали турки-османы.

Татарские послы, вступившие в тронный зал, с невольным изумлением оглядывали высоченные закругленные своды, расписанные яркими фресками, мраморный узорный пол со вставками из яшмы и лазурита, длинный ряд небольших окон, утонувших в толще восточной и западной стен и забранных ромбами из разноцветного стекла. Стены обширного покоя радовали глаз различными лепными украшениями с позолотой.

Не менее ярки и впечатляющи были и наряды московских бояр и дворян, облачившихся в столь торжественный день в парчовые шубы с лисьими и соболиными воротниками, длинные кафтаны из дорогих тканей, сафьяновые сапоги с загнутыми носками…

Гости из Орды тоже постарались выглядеть великолепно. Послов было десять человек, все они были в длинных халатах из шелка и атласа самых ярких цветов, подпоясанных узорными поясами. Головы послов были покрыты у кого круглой шапочкой, у кого шапкой-кавуком, на которую наматывали чалму.

Возглавлял татарское посольство Идрис-бей, узколицый узкоглазый старик с седой бородкой и усами. Рядом с ним шли два бека в чекменях из бухарской ткани и желтых сапогах, которые с почтением несли на полувытянутых перед собой руках пергаментный свиток – послание хана Ахмата Ивану Васильевичу – и золотую пластину-пайцзу с изображением ханского лица. Русичи называли пайцзу басмой.

Среди московских вельмож прокатился гневный ропот, поскольку все увидели среди татарских послов важно вышагивающего Кутепа, совсем недавно набедокурившего в Москве и сбежавшего в Орду от гнева великого князя. Кутеп с издевательской усмешкой поглядывал по сторонам, зная, что неприкосновенен по неписаному обычаю, запрещающему трогать послов.

Не доходя до трона три шага, Идрис-бей громко проговорил по-русски, обращаясь к Ивану Васильевичу:

– Великий хан Ахмат, повелитель Белой Орды, владыка многих сотен степных родов и племен, блеск земного мира, величие ислама и мусульман… – Глава посольства сделал паузу, взяв в руки ханское послание и протянув его великому князю. – … Вручает московскому князю Ивану свое письменное изложение требований, без принятия которых невозможен мир между Русью и Белой Ордой.

В огромном гулком зале водворилась звенящая напряженная тишина.

Седобородый татарский посол в зеленом плаще и высокой шапке с загнутыми полями молча ждал, когда великий князь соизволит встать с трона и взять пергаментный свиток из его рук.