Редкая монета - Анатолий Отян

Придя домой, Тая сказала мужу:

— Васёк, а Васёк?

Василий возился со сломавшимся будильником и, не поднимая головы, ответил:

— Слушаю Вас, Таисия Григорьевна.

— Давай купим машину. Школе «Жигули» выделили. Я ответ должна завтра дать, а то Серная Кислота заберёт.

Василий знал, что за глаза все в школе так называли учительницу химии. От неожиданного предложения жены он даже будильник из рук выронил.

— А деньги? Где мы деньги возьмём? У нас только на полмашины есть. Может мотоцикл купим, это и есть полмашины.

— Ты сам говорил, что смерть мотоциклиста неизбежна, как гибель капитализма. А я серьёзно говорю — давай купим.

— Нам дадут за полцены? Догонят и ещё дадут.

— Васёк, когда я была у мамки, мне братуха Сенька предложил одолжить денег.

— Ты же знаешь мой принцип — ничего и ни у кого никогда не одалживать. А тут почти три тысячи.

— А Сеня сейчас бригадир механизаторов. Он сказал, что в страду возьмёт тебя на комбайн, он помнит, что ты хорошо работал у него, и ты за отпуск сумеешь вернуть ему половину долга. Ну и мы сократимся, сколько сможем.

Василий очень обрадовался предложению жены, но боялся влезать в кабалу. Они долго говорили, но никак не приходили к решению. Твёрдо сказать «ДА» никто из них не мог, и когда в дом зашёл сын, Василий спросил его:

— Сергей Васильич, мы с мамкой решаем и не можем решить — покупать нам «Жигули» или нет?

— Конечно покупать!

— Значит решили — будем покупать.

Прошёл ещё год. Советская пропаганда трубила на весь мир о колоссальных успехах в экономике, науке и во всех областях жизни громадной страны. Фактически же это были годы застоя, как их назовут через двадцать лет. Жизнь бурлила, как бурлит гнилое болото, выпуская на поверхность смрад и вонь.

Произошли некоторые перемены в жизни наших героев, и хотя их должностной статус изменился, на их материальном благополучии он никак не отразился.

КГБ поймало и засудило светловодского учителя, осмелившегося обвинять их основателя в казни сотен тысяч, а может и миллионов невиновных людей, составляющих цвет нации. Об этом рассказывали на партийных конференциях, тем самым давая повод задуматься над тем, что может и правда Дзержинский был палачом. Платиновую монету доставили в Москву на Лубянку, и рассказывали, что её показывали самому шефу охранки Андропову. Он повертел её в пальцах, бросил на стол и молвил.

— Отметьте в приказе отличившихся.

По этим двум случаям присвоили звание подполковника майору Синельнику, а Ивану Синице присвоили звание капитана и направили служить в районный центр начальником отделения КГБ по району. Отдел насчитывал аж два человека в подчинении Синицы, и он этим гордился так, как не гордился, наверное, Наполеон Бонапарт, став императором.

После того, как Дзюба не появился несколько дней на работе, Петра Алисова сделали бригадиром, добавив ему в бригаду парня, пришедшего из армии, где он служил в Строительных войсках. Парень, по фамилии Брыгарь, поступил в вечерний институт и каждый вечер торопился на учёбу. У Алисова теперь не оказалось постоянного собутыльника, и он почти не пил, чему очень радовалась его Катерина.

Петро считал, что Дзюба присвоил тогда монеты себе и сбежал с ними к своим друзьям уголовникам, чтобы они помогли сбыть монеты по их настоящей цене. «Гуляет сейчас Бугор где-то за мой счёт» — думал Алисов, но сказать кому-то об этом не смел.

Василий Млынарь, приобретя «Жигули» ВАЗ-2101, самые дешёвые из всей сери выпускаемых моделей, никак не мог вылезти из денежного долга, несмотря на все предпринимаемые им усилия. Осенью он свой отпуск провёл на уборке хлебов в колхозе, работая комбайнёром, но урожай в тот год оказался низким и таким же оказался и заработок.

Работа комбайнёра не просто тяжёлая — она адски тяжёлая. День и ночь, сидя в кабине комбайна, необходимо тщательно следить за многими параметрами: направлением движения, высотой подъёма ножа, посторонними предметами, могущими сломать комбайн, а также за всевозможным зверьём, попадающим под нож. Один раз он успел заметить зайчонка, которому ножом отхватило заднюю лапу. Василий подобрал его, сделал перевязку, вечером отнёс к брату домой и по возможности до конца страды наведывался к своему пациенту.

В комбайнах дышать было совершенно нечем. Пыль забивалась во все щелочки одежды, лезла в нос и гортань, слюны не хватало, чтобы сплёвывать её постоянно изо рта, и при всём этом пот заливал глаза, тёк по спине и в пах.

Но больше всего изводили частые поломки. Хотя технику и готовили всё лето к уборочной, постоянно докладывая «наверх» о её готовности, но это было равносильно тому, чтобы старику-инвалиду поставить новые протезы и отправить его на Олимпийские игры. Ремонтировать комбайн приходилось в поле, иногда ночью, но через некоторое время он опять останавливался.

Потратив свой отпуск на непосильную работу, Василий заработал чуть больше пятисот рублей, а это почти три его месячные зарплаты и отдал их Семёну. Долг, таким образом, сократился, но оставалась ещё значительная сумма, которую негде было взять. В свободное от работы время Млынарь ремонтировал чужие машины и занимался извозом в качестве таксиста или, как говорили, «таксовал», что запрещалось законом.

Однажды во дворе к Василию подошёл председатель недавно организованного комитета профсоюза треста, бывший главный механик одного из управлений, Анатолий Фёдорович Меньшов и сообщил, что есть туристическая путёвка в Японию, и не хочет ли Василий туда съездить.

— Сколько стоит?

— Вся поездка обойдётся около двух кусков.

— Чокнуться можно! Я ещё за машину не рассчитался!

Меньшов и Млынарь во многом походили друг на друга. Оба одинакового телосложения, оба круглолицые и, самое главное, характеры у них были схожие. Между ними давно сложились доверительные отношения, поэтому Меньшов позволил себе дать Василию совет:

— На те деньги, что вам поменяют, купишь в Японии музыкальный центр и ковёр. Центр толкнёшь здесь за пару тыщь, и окупишь поездку, а ковёр себе оставишь.

— Нет, Толя, не могу, да и дел у меня дома сейчас невпроворот.

— Ну, как знаешь. Я объявление повешу, может кто и захочет.

Василий давно уже не думал о монетах. Вернее, постоянно не думал.

Иногда вспоминал, как вспоминают о давно прочитанной книге, стоящей в на полке в шкафу только в связи с возникшей ассоциацией. Вот и сейчас подумал, что можно было бы продать в Японии одну монетку и рассчитаться с долгом. Но сколько настоящая её цена он не знал, да и как в Японии он найдёт покупателя, если и слова не знает, а посвящать кого-то в свою тайну он не мог.

Да, говорят, и шмонают сейчас на границе и в аэропортах. Так и стёрлась возникшая мысль о продаже монеты. Но, видимо, не надолго и тем более не навсегда.

Жил через несколько домов от Млынарей Богуславский Игорь Львович.

Он несколько лет назад купил себе развалюху и на её месте построил в течении года добротный дом. Своей машины он не имел, но его ежедневно привозили на легковых машинах после работы домой. Работал Игорь Львович заведующим складом областной базы Рыбторга. С соседями он не дружил, но и не ссорился, здоровался и проходил дальше.

В пятницу, придя с работы, Василий копался в двигателе очередной ремонтируемой машины и услышал, как хлопнула калитка. Во двор заходил Игорь Львович.

— Здравствуй Василий, можно войти?

— Можно, конечно. Здравствуйте.

— Я, собственно по делу.

— Слушаю Вас.

— Мне надо в воскресенье съездить с женой в Одессу на толчок.

Скоро дочку замуж отдаём и нужно кое-что прикупить. Я тебе нормально заплачу. Только в Одессе надо быть не позже девяти. Сколько туда езды?

— Минимум четыре часа.

— Так когда выезжаем?

— В полпятого.

Никогда раньше Василию не приходилось бывать на легендарном одесском толчке. В Одессе он бывал до этого в командировках много раз, знал хорошо Привоз — одесский продуктовый рынок, но всегда на выходные уезжал домой, а толчок работал только по воскресеньям.

Василий никогда не задавался вопросом, почему вещевой рынок называется толчок. Сейчас он понял. Народу сюда набивается так много, что пробиться сквозь толпу можно имея солидное здоровье.

Такая давка бывает только в переполненном автобусе, но в него входит только около сотни человек, а здесь толкаются десятки, а может и сотни тысяч. Если толпа разделяет двоих человек, как правило, держащихся за руки, то найти они друг друга могут только за пределами толчка, если договорятся о месте встречи.

Когда они вышли из машины, к ним подошёл мальчишка лет пятнадцати и предложил свои услуги.

— Дядя, если Вы хотите, чтобы Вашу машину не угнали и не обокрали, дайте три рубля, и я буду её охранять.

Игорь Львович дал мальчишке деньги, и когда они отошли от машины, сказал Василию: