Медовый месяц с врагом - Наталья Перфилова

– Но откуда им знать такие подробности?

– Эти люди принимают прислугу за мебель. Горничные знают все и про всех. Даже ты смогла подслушать телефонный разговор Костика. Что уж говорить о служанках… Кстати, практически все, работающие в доме, в отличие от Лилианиных подруг и родни, заметили разительные перемены, произошедшие с их хозяйкой после возвращения. Говорят, Лили стала намного мягче, терпимее, кричит раза в два, а то и в три меньше. Горничная по секрету сообщила мне грандиозную новость…

– Что за новость?

– Ранение так подействовало на хозяйку, что она стала самолично закрывать зубную пасту и мыть за собой щетку… Потом, ты спишь не на том боку, простыни не сбиваешь в кучу и ни разу не пользовалась ароматическими солями для ванны… Как ты думаешь, мог такой человек не заметить агрессии в поведении Константина, особенно если учесть, что он лицемерит только в твоем присутствии?

– А почему, зная такие подробности, они не заявят куда следует?

– Ты что? Кому это надо? Такой работы лишиться – почти трагедия. Никто ведь потом болтливую прислугу не возьмет.

– Ясно, давай дальше рассказывай.

– В этом особняке Макс с сестрой жили еще с 1995 года. После появления в доме Костика он переехал в городскую квартиру. Клара работала еще на Владимира Николаевича и Свету, знала их очень хорошо. Нас ночью, когда подняли, согнали всех в кухню. Сидим, зубами стучим от страха, вот и развлекали друг друга сплетнями. За разговорами и бесконечным чаепитием время пролетело значительно быстрее.

– Интересно, как собирался мой благоверный выйти из этой щекотливой ситуации? Ведь Лилиану он убил, и точно об этом знал…

– Время тянул.

– Но не бесконечно же! У него должен был быть какой-то план. Константин не такой уж дурак, чтобы решиться на убийство, не имея запасного аэродрома. Он не мог не понимать, что, пока Лили будет считаться живой, деньгами он воспользоваться не сумеет.

– Может, планировал убить Макса?

– Тогда он точно не воспользовался бы ничем. Если он имел возможность устранить деверя, начинать надо было с него. Нет, у него, видимо, другие планы. Только вот ума не приложу – какие.

– Чего гадать-то? Если у него есть козырь в рукаве, мы рано или поздно об этом узнаем.

– Лучше рано, чем поздно.

Я переоделась в привезенную Ниной одежду, мы вызвали такси и добрались до моей машины. Пересев в «восьмерку», поехали по адресу, где, согласно данным роддома, двадцать пять лет назад проживала Светлана Зиновьева. На пользу от этой поездки я не рассчитывала, но больше занять время было нечем.

Мы долго звонили в дверь, но нам не открыли. Когда уже собрались уходить, открылась соседняя дверь.

– Ой, Лилечка, здравствуйте! Квартиру проверить пришли? Продать-то не надумали? У меня и покупатель есть…

Я растерялась. Приехав вместе с Ниной на своей машине, я не рассчитывала встретить людей, знакомых с Лили. К счастью, собеседница оказалась дамой словоохотливой и трещала без умолку.

– Зачем вам эта халупа? С тех пор как бабуля умерла, вы здесь и были-то от силы пару раз. За жилплощадью ухаживать надо, иначе все придет в негодность: и трубы, и газ. Вы уж поверьте мне, Лилиана Владимировна. Как там сейчас? Все нормально?

– Мы ключи забыли, – торопливо вставила Нина, видя мою растерянность.

– Так я могу свои дать, – предложила соседка. – Не возвращаться же вам. – Она ушла, и через минуту появилась со связкой ключей. – Все, как и оставлено с прошлого раза. Я открывала, когда счетчики менять приходили, еще потоп был на пятом этаже, я тоже проверила, до нас, слава богу, не дошло.

– Спасибо.

Мы с Ниной вошли в квартиру. Ничего особенного не увидели, обычная двушка стандартной планировки. Маленькая кухня с убогим гарнитуром, в зале – стенка советского образца. Единственное, что сразу заинтересовало меня, это коробка, стоявшая на столе в центральной комнате. Видимо, Лили собрала в нее то, что хотела оставить себе после смерти бабушки. Тут были фотографии, письма и другие документы. Мы с Ниной стали просматривать их без особой цели, просто из любопытства. Даже если бабушка знала о происхождении внучки, вряд ли хранила бы документы, подтверждающие это. На фотографиях я впервые увидела отца Лили. Здесь же попадались изображения маленького Макса, Светланы и конечно же «меня». Только я до недавнего времени, особенно в детстве, не щеголяла в таких шикарных платьицах и шляпках. Игрушки, которыми играла Лили, могли мне только присниться. Нина смотрела, открыв рот.

– Поразительное сходство. И сейчас, и тогда вы с сестрой были совершенно одинаковыми.

– Письма будем читать?

– Давай просмотрим, чем черт не шутит. Торопиться все равно некуда.

Перебрав письма, мы разложили их по датам и начали с самых ранних. По-настоящему нас заинтересовали только два письма. Одно, датированное 1977 годом, написала Светлана:

«Здравствуй, мама!

Прошу тебя, съезди в Семенов сама. Я просто физически не могу снова там оказаться. Как вспомню, что, случись это в цивилизованном месте, все могло быть по-другому… Расплатись сразу, дай денег сверх договоренности, пусть создадут для сироты нормальные условия и обязательно отправят в другой город, куда-нибудь подальше.

Света».

Второе письмо, вообще без даты, оказалось просто листом бумаги без начала и конца. Здесь Нина вычитала обрывок фразы, показавшийся ей интересным:

«…думаю, вы ошиблись. Вторая девочка живет в Иркутске и видеть ее в магазине вы никак не могли. Ее с этим городом абсолютно ничего не связывает…»

Собственно, все было так, как мы думали. Что-то случилось со Светланой в Семенове. В Нижнем Новгороде ребенка, наверное, спасли бы, а в этом захолустье, где не было даже приличной аппаратуры, случилось непоправимое. Потеря ребенка для женщины означала крушение планов и надежд. Владимир Николаевич не только не женился бы на ней – мог и обвинить в легкомысленном поведении, которое привело к трагедии. По случайности в это же время в роддоме оказались два брошенных ребенка. Видя, как убивается несостоявшаяся мать, кто-то из персонала предложил произвести обмен, естественно, за деньги. Взять обоих детей Света не смогла. Ее мать дала денег на то, чтобы меня отправили в другой город и устроили в приличное место. Это должно было обезопасить нас с сестрой от неожиданной встречи. Но тот, кто получил деньги, предпочел просто оставить их себе или не смог выполнить обещание. В результате случилось то, что случилось. Смешно только, что «нашлась» я в далеком Египте, хотя столько лет ходила прямо под носом своей «родни». Видно, пути у нас были совершенно разные.

Мы отдали соседке ключи, письма Нина положила в свою сумку.

Глава 10

Машину поставили на стоянку недалеко от дома Максима и пошли пешком. «Брат» ждал меня у подъезда.

– Где ты была? – грозно спросил он, хватая меня за руку.

– Ты чего вцепился, как клещ?

– Сколько раз запрещал тебе заниматься самодеятельностью, а ты опять?

– Что случилось? – опешила я.

– Костика нашли с простреленной башкой, вот что случилось!

– А кто его? – дрожащим голосом спросила Нина.

Максим обернулся к ней, будто только что увидел.

– Это твоя прислуга? Ей можно доверять?

Я молча кивнула.

– Так, вот тебе ключи. Иди в квартиру и сиди там, – приказал он подруге. – Будут спрашивать, ты никого не видела, ничего не знаешь. Поняла? Нам пока придется скрыться. А то засадят в ментовку, клопов кормить, оттуда не разрулишь ситуацию. Пашка придет, передай, что мы на даче. Он знает. Телефон у него чего-то не отвечает. Пусть сам позвонит, когда проявится. Надеюсь, он не загостится в своей больнице.

Нина взяла ключи и мышкой юркнула в подъезд.

– Это ты его убил? – спросила я «брата» по дороге к машине.

– Ты издеваешься? – Он резко остановился и повернулся ко мне лицом. – Заварила кашу и в кусты? Не могла подождать? Сказал же, все устрою. Несчастный случай для ментов выглядит намного привлекательнее, чем дырка во лбу. Спешка знаешь где полезна?

– Ты думаешь, что это я ему голову прострелила? – изумилась я. – Я стрелять не умею, да и пистолета у меня нет… – начала отбрыкиваться я от нелепых подозрений.

– Хоть выбросить догадалась, и то спасибо, – пробурчал Максим. – Ты пойми, после вчерашнего, кроме нас с тобой, подозреваемых у ментов быть не может.

– Но я не убивала…

– Пошли в машину, нечего разборки посреди улицы устраивать.

По дороге на дачу мы продолжили разговор.

– Где вы были?

– На квартире у бабушки.

– Ну и чего ты там забыла?

– Письма, фотографии…

– Где они?

– У Нины в сумке остались.

– Ясно. – «Брат» посмотрел на меня с подозрением.

– Нас соседка видела, – начала оправдываться я.

– Что об алиби позаботилась – молодец, но в целом все равно – дура. Мне теперь тоже придется в спешном порядке чего-то соображать.

– Ты меня вообще слышишь? Я говорю, что я его не у-би-ва-ла! – в отчаянии выкрикнула я.