Ледяная колыбель - Ярослав Гивиевич Заболотников

Принципиальная и умеешь драться. Только худая ширина твоего клинка говорит о том, что он родом из чужеземья…

— Трепаться будешь или атаковать? — холодно спросила Эрминия.

Гневно зарычав, та приняла ещё одну попытку пленить вражеское оружие топором, дабы располовинить его одним сильным рывком, а потом, точным взмахом, — и подбородок златовласой. Но меч снова не дал себя сломать: выскользнул из захвата и едва не ужалил бок. Увернувшись от колющего выпада, Кайлор ответила рубящей атакой — соперница отпрыгнула на метр назад.

— Я с тобой возиться до утра не собираюсь… — в свободной руке «совы» блеснул тесак.

Эрминия же молча проследовала к столу и, поддев лежащие на нём ножны остриём, облачила в них клинок. Затем она повернулась, выставив перед собой оружие, ныне совсем неопасное.

— И что это? — с недоумением усмехнулась Кайлор. — Думаешь, так он не треснет? Треснет, ещё как, разлетится, как моча на ветру. Дохлые мужланы снаружи не дадут соврать. Не веришь? Скоро спросишь у них лично! — крепко сжимая топор c тесаком, она рванула к сопернице.

Эрминия невозмутимо наблюдала за приближением сияющих лезвий, что были рады утолить жажду чужой кровью, измазаться в ней по самые рукояти. Однако, за секунду до гибели она вдруг крутанулась, уподобилась детской игрушке, — волчку, за одним лишь исключением: каждый оборот нёс разрушения.

С первым — слетевшие ножны устремились Кайлор в лицо, со вторым — сверкнувший меч перерубил топорище, а с третьим — высоко взмывший сапог настиг темноволосую голову.

«Сова» рухнула так же глухо, как упавший на пол обрубок топора. Зато звонко брякнул отпнутый к стене тесак. Искры в глазах и шум в ушах не давали Кайлор осознать случившееся — она стоически сжимала древко, ещё недавно бывшее верным оружием. Правда, холодное остриё под горлом отрезвило поверженную лучше ведра ледяной воды.

— Кто… Кто ты такая? — Кайлор пыталась сосредоточить взгляд на размытом силуэте победительницы.

— За «золотую масть» меня с рождения причисляли к выродкам, — сухо ответила Эрминия. — Но я всегда была из тех, кто мог дать сдачи, не жалея ни себя, ни врага. На севере меня прозвали Тигрицей в честь свирепого зверя, которого представляли только по зарисовкам чужаков и полосатым шкурам. А вот «белой»… «белой» нарекли позже. И не из-за долгой жизни в снегах — за сходство с белым, смертоносным солнцем пустыни… Потому спрошу лишь раз: сколько у меня поводов продырявить тебе глотку?

— На втором этаже три трупа. Ну, давай… прикончи меня! — рявкнула Кайлор.

— Лайла, освободи Джона, — спокойно сказала Эрминия, удерживая клинок под злобным лицом с новым красневшим на щеке пятном. — А мы прошвырнёмся наверх.

— Надеюсь, оно того стоило… — скинув с головы тряпьё, насупленная вампирша поспешила к колодкам. — Джон, как ты?

— Да вот… слушаю, что происходит, только разобрать ничего не могу… — отозвался следопыт.

— Подожди, сейчас я тебя вызволю.

— Так она всё это время… — пробормотала темноволосая и замолчала, не в силах понять, как пленница выпуталась из хитроумных узлов.

Подняв Кайлор за шиворот и приставив ей к горлу меч, Эрминия направилась к ступеням.

— Можешь не тратить ноги, — неохотно процедила та. — Живы твои спутники… А теперь убей меня. Я не вернусь в колодки.

— Солгала… Ожидаемо. Но зачем? И впрямь рассчитывала на быструю смерть? — голос Эрминии стал низким, будто гудевший за окном ветер: — Если бы ты знала, на что я способна в гневе, у тебя бы язык не повернулся ляпнуть подобное…

Кайлор ощутила удар в подбородок, и лестница перед её глазами померкла.

* * *

Пасмурные, словно осенняя погода, странники собрались за одним столом. Прямо по центру, где сражались длинными тенями два последних факела, лежало увесистое полено со следами крови.

— Как мы её не заметили?.. Надо ж было так налажать… — глядя на него, проворчал Рэксволд. — Башка трещит, будто неделю из таверны не вылезал… — он покосился на колодки, в которых теперь томилась темноволосая бестия.

— Не у тебя одного… — Джон прикладывал ком снега к шишке на затылке. — А я ещё выспаться надеялся…

— Не належался, что ль? — ассасин пронзил того пристальным взором. — Это мы с Эрми без передыха по лесам шарились, пока ты в могиле валялся. С тех пор всё как-то не до сна.

— Предлагаю не раздувать конфликт, — сдержанно промолвила Лайла. — Спите. Набирайтесь сил, — она посмотрела на темнокожего, сидевшего в углу и снова стеснённого путами. — Я прослежу за пленниками.

— Пленниками… — задумчиво повторил Рэксволд. — То есть их уже много? Хотя… чего бы нам не собирать весь разномастный сброд? Отличная идея. Только давайте сразу определимся, а? Мы коллекционеры или рабовладельцы?

— Рэкси…

— Нет, Эрми, этой гадине нужно было не ранение прижигать, а второе на горло добавить. Мало того, что всем головы поленом подрихтовала, так ещё додумалась примотать меня к белобрысому утырку. Я за такое готов её прям тут кончить, — выпалил ассасин и со злостью вонзил кинжал в стол.

— Утром бросим их здесь, — наконец смогла вставить фразу Эрминия. — Обоих. И двинемся дальше.

— Ну хоть у кого-то мозг присутствует… — взгляд Рэксволда заметался между Лайлой и Джоном. — А вы что скажете? Дерзайте, не стесняйтесь… — пропитанные едким сарказмом слова могли дать фору любой известной кислоте.

— Сказал бы я, что утро вечера мудренее, но это ничего не изменит: обуза переросла в угрозу, — следопыт отнял от головы подтаявший ком, увенчанный узором из алых пятнышек. — Возражать не стану.

— К сожалению, вынуждена согласиться, — лаконично ответила вампирша.

— Вот так сразу? — ассасин поочерёдно смотрел на спутников. — Ни упереться рогом, ни засыпать упрёками? Да вас, погляжу, вообще бить по котелку полезно: соображалку подстёгивает, — он изобразил слабое подобие улыбки. — На том и порешим. Я спать.

— Справишься одна? — серо-голубой взор застыл на Лайле.

— Не сомневайся, — без раздумий ответила та.

— Я это… — Джон вытер сырую руку о штаны. — Могу посидеть с тобой часок-другой, покуда глаза не слипнутся.

— Исключено, — замотала головой вампирша. — Не оглядывайтесь на моё мимолётное недомогание: я уже в полном порядке. Увидимся утром, — она строго посмотрела на пленников. — Ваш сон под надёжной защитой…

* * *

Вскоре, когда уставшие светить факелы обратились в обугленные палки, единственным источником света, тусклого, как надежда умирающего, была лишь печь. Она красила спящих возле неё странников в оранжевые тона и изредка напоминала о себе потрескиванием осыпавшихся дров.

Лайла же расположилась за дальним столом: одинокая, облачённая в темноту и тяжкие думы. Мясное пиво помогло забыться, но теперь они вернулись, — вампирша размышляла, насколько непредсказуема судьба. Впереди, на островке света, сопели те, за кого она готова сложить голову. И в то же время те, кого полтора месяца назад она даже не знала. Что за этим стояло? Любовь? Дружба? Страх остаться одной в чужом мире? А может, безумие? Каждый ответ казался правдивым…

Вновь обозначив взглядом серые контуры пленников, Лайла отвела погасшие глаза к очагу. Мысли обгоняли друг друга, словно стрекозы над искрящейся рекой, только на душе они ощущались неподъёмными валунами.

В сознании всплыл лик русого юнца… Интересно, удалось ли Алану открыть свою мастерскую? А если и удалось, не пал ли он уже жертвой какой-нибудь твари, возродившейся прямо посреди города?

— Твари… — облечённое в шёпот слово, неосторожное, проскочившее на эмоциях, загорчило на языке ветвью полыни. — А кто тогда я?..

Идеалы, возведённые под роскошными сводами много веков назад, осыпались, подобно руинам некогда родового имения. Над ними же, бросая тень на глыбы морали, развевалось бессмертное знамя эгоизма.

И Лайла ещё смела упрекать отца в жёсткости и фанатичном стремлении уберечь дочь от козней врагов, коих у первого правителя Эльтарона было немало, когда сама с лёгкостью бросавшего кости игрока швырнула человечество на плаху. Чудовищный, циничный поступок. Когда-нибудь за него придёт расплата. Даже сегодня она могла лишиться того, чью жизнь поставила выше тысяч других. И тогда сделанный выбор станет бессмысленным, как и жалкое существование под испепеляющими взглядами презрения, что будут окружать израненную душу подобно своре гончих, — сожаление вытекло из груди тихим вздохом.

* * *

Так уж завелось, что издавна ледяное королевство делили между собой одиннадцать воинственных кланов. Часть из них носила имена своих лидеров — «Гальдгорен», «Валос», «Йоргерберд». Другим приходилось по нраву воспевать оружие — «Смеющийся топор», «Молот Войны», «Плеть». Некоторые же вдохновлялись животными — «Стая», «Совы», «Хранители