Рагу из лосося - Ирина Лобусова

— Ты не ошибся? Может, ты просто не расслышал?

— Нет. Он называл его по имени — Доминик. Он несколько раз повторил это имя.

— О чем был разговор?

— Они договаривались о встрече. Дима нервничал…

— Что произошло потом?

— Я незаметно выскользнул из туалета, стараясь, чтобы меня не было слышно. Через несколько минут вернулся Дима, злой, как черт, бросил пару резких слов музыкантам, сел в машину и уехал. Больше он в студию не возвращался. Ребята подождали его некоторое время и разошлись. А я остался поиграть — время ведь оплачено. Ри, я не хотел тебя так расстроить, но… Но я должен был тебе это рассказать! Именно тебе, понимаешь? Ты знаешь, как я отношусь к Диме. Я восхищаюсь его талантом. Когда я это услышал… Я недолго здесь, но прекрасно знаю, кто такой Доминик и для чего к нему ездят… Ри, скажи, вы ведь не ссорились, правда?

— Правда.

— И ты не ушла от него?

— Нет.

— Тогда зачем? Почему? Я просто не понимаю… Ты не думаешь, что все может начаться сначала, Ри? Он ведь погибнет, после лечения… Я слышал, что он лечился… Ты ведь что-то сделаешь, правда? Ты ведь не дашь ему погибнуть? Ты не допустишь, чтобы он опять… Ри!

— О Господи, да ничего я не знаю! Я… мне… знаешь, мне пора идти.

Я выскочила из студии, пробежала несколько шагов и прислонилась к какому-то дереву, росшему во дворе. Ноги подкашивались и голова мутилась. Это было более, чем страшно! Более, чем больно! Более, чем… Доминик был самым страшным именем во всей эстрадной тусовке. Самым страшным чудовищем… Я боялась этого человека. Каждый раз, случайно сталкиваясь с ним, я намеренно отводила глаза.

Доминик был негром, черным, как смола, иностранцем по паспорту, но жил в России столько лет и так говорил на нашем языке, что все считали его русским. Доминик объездил весь мир, подолгу жил во Франции, Италии, Америке, Бразилии, Колумбии… В Москве у него был какой-то бизнес (точно не помню, какой) для прикрытия. Последним его гражданством было американское, и американский паспорт придавал ему большой вес. Доминик был очень богатым человеком, любителем красивых женщин с любым цветом кожи и постоянным посетителем светских тусовок. И Доминик снабжал разнообразными наркотиками желающих эстрадных звезд.

Клиентуру Доминика составляли те, чьими лицами пестрели журналы, плакаты, концертные афиши разных городов — медийные лица. Доминик был утонченным человеком, он тянулся к искусству и любил артистов. Он был уникальным торговцем — продавал наркотики только людям искусства. И только тем из них, кто мог очень хорошо платить. Расслабиться, снять напряжение, взбодриться, миновать депрессию или творческих кризис-за всем этим шли к Доминику звезды эстрады и кино. И очень скоро он захватил монополию в своей области. Вся эстрадная тусовка покупала наркотики только у него.

Димка звонил Доминику, договариваясь о встрече…. Нервничал (разумеется, Доминик прекрасно знал финансовое положение Димочки, знал, что мистер Дима на мели). Доминик согласился его принять — очевидно, в расчете на будущие гонорары, которые он заработает в компании с Викторовым (в эстрадной тусовке новости распространяются мгновенно). А Дима все еще не подписал официально с Викторовым контракт. Вместо этого он поехал к Доминику. Крепко прижавшись спиной к дереву, я закрыла лицо руками. Господи, что же он с собой делает…

Дима употреблял наркотики давно, но несколько лет назад, когда карьера его была в самом расцвете, на взлете, он прошел курс своеобразного лечения от наркозависимости в одной из дорогущих частных клиник. Господи, сколько денег и здоровья стоило это лечение — и ему, и мне… Чародею — профессору удалось поставить Диму на ноги (не буду здесь уточнять, что он ему вколол). После клиники Димку перекосило в другую сторону — в сторону алкоголя, он стал пить. Но не запоями, просто залпом. Коньяк — стаканами, как пьют обычную воду. Так сильно, что начал меня пугать. И вот теперь… Если опять добавятся наркотики, все это быстро сведет его в могилу. И что тогда будет со мной? И все из-за того, что один ублюдок застрелил другого ублюдка! Разумеется, страх и депрессия. Над Димой висит меч на ниточке — смерть Сергея Сваранжи. В любой момент ниточка может оборваться и… Что теперь делать?! Что мне делать?! Димка… Мой милый светловолосый Димка… Мой храбрый и смешной Димочка… Мой слабый и мечтательный… Мой задиристый и забавный… руки дрожали… Димкино лицо расплывалось в радужные круги, которые, просачиваясь, стекали между моих пальцев… Я оплакивала не только себя и его… Я оплакивала весь разрушенный мир, единственными средствами борьбы в котором оставались безнадежность и мои слезы… Почему единственными? А если? Резко оторвав руки от лица, я выпрямилась. В голове гулко зазвучали чужие слова о том, что мне самой захочется выяснить правду, что выяснение обстоятельств будет в моих интересах… Что расследование будет выгодно и Диме, и мне… А к Доминику поедет дура Розалия и ей подобные, а не мой Дима! А что, если… Слезы прошли. Я гордо подняла голову. Потом вздохнула (представив семейный скандал) и поехала домой.

Однако никакого скандала не было. Минут за десять до приезда Димы раздался телефонный звонок.

— Здравствуй, красавица, — сказал мужской сочный голос с едва уловимым не русским акцентом, — так я и знал, что рано или поздно тебе позвоню! Догадываешься, кто говорит?

— Догадываюсь. И как мне тебя называть, гад?

— Так же, как и все. У меня красивое имя — Доминик. Очень красиво!

— Мне не нравится. Я буду называть тебя на свой вкус — гад. Так что, гад, тебе нужно?

— Зря ты обижаешь меня, красавица! А я думал тебя пригласить в гости. Тебе ведь так трудно живется, милая. А я тебе помогу. Не хочешь расслабиться, солнышко? Насладишься и расслабишься… Забудешь обо всем…

— Убирайся к дьяволу, гад!

— Как хочешь. Ты ведь ко мне придешь. Рано или поздно — все приходят. Ты не выдержишь сама, не сможешь… Ладно. Если пока не хочешь общаться со мной, позови — ка мистера Фалеева.

— Его нет.

— Нет или ты не хочешь звать?

— Его нет. Что тебе от него нужно?

— Передай ему, что у меня нет для него ничего нового. Передай так, как ты слышала, милая. Ничего нового нет. Так и передай. А хочешь, я тебя успокою? Сразу улучшу твое настроение? Он ведь ничего у меня не покупал. И не собирался. Просто так приехал, поболтать об общих знакомых. Думаю, проблем у него слишком много, а ты не делаешь ничего, чтобы их облегчить. Но если он захочет, чтобы я помог, я всегда готов, ты знаешь…

Когда щелкнул замок и Дима вошел в комнату, я все еще стояла так, с трубкой в руке. Застывшая, как мраморное изваяние, у безмолвного телефона. Дима ворвался, как вихрь, раскрасневшийся, бурный… Попытался начать со скандала:

— А, ты здесь! Да ты… Да я… как ты посмела… я. я… я… — и осекся мгновенно, увидев мое лицо. Замолчал.

— Ри, что-то случилось?

Мне хотелось разбить об его голову телефон. Хотелось броситься ему на шею и заплакать. Я не сделала ни того, ни другого. Просто молча продолжала стоять.

— Ри, что-то случилось? Ты меня пугаешь! Что происходит?

Теперь в его голосе была уже настоящая истерика, а не скандал.

— Тебе звонили.

— Кто звонил? Что-то передали?

— Доминик.

Димка рухнул на стул, как подкошенный.

— Это совсем не то, что ты подумала, честно! Честное слово, я и не думал возвращаться к прошлому! Просто один из моих музыкантов задолжал ему большую сумму денег. Доминик стал угрожать неприятностями, и парень попросил меня помочь. Неужели ты думаешь, что я способен так… после всего, что было… Ри, неужели ты сомневаешься…

— Дима, заткнись.

— Ри, я никогда…

— Заткнись. Ты хоть понимаешь, кому врешь? Дима, я же знаю тебя, как облупленного! Знаю о тебе все! Почему? Почему ты это сделал?!

— Я еще ничего не сделал.

— Доминик так и сказал. Он просил передать, что у него нет для тебя ничего нового. Что ты искал? Что ты хотел принять?

— Ничего. Я уже все тебе сказал. Я… я не знаю, зачем туда поехал…. Больше не осталось никаких сил… думал, может, найдутся какие-то мягкие таблетки… чтобы все забыть… Что ты от меня хочешь? Ты хоть понимаешь, что у меня больше не осталось никаких сил? Я не могу жить нормально. Не могу работать. Я даже петь не могу! Когда я смотрю в окно, я не вижу ни дня, ни деревьев, ни окружающего пейзажа! Все, что я вижу, это возможность из него выброситься! Когда я смотрю на гитару, мне хочется разбить ее о стену! Когда я вижу людей, мне хочется вцепиться им в глотку, чтобы меня оставили в покое! Хоть это ты понимаешь? Ты понимаешь, что меня считают убийцей? За глаза и в глаза, абсолютно все? Шушукаются за спиной и делают ставки, посадят меня или не посадят. А Викторов пока не хочет подписывать со мною контракт. Сегодня мне об этом сказал Вал. Евг. А если Викторов в ближайшее время не подпишет этот контракт, все, что мне останется, это действительно выброситься из окна потому, что со мной будет покончено! От моей карьеры не останется ничего! А ты спрашиваешь, зачем…