Тигр под наркозом - С Корыткин

Вместе с новыми веществами происходило, согласно воззрениям современной кибернетики, обогащение структурной информацией, которую нес расширяющийся набор потребляемой пищи. Как ни странно, с развитием цивилизации начался обратный процесс — сужение числа потребляемых веществ.

Человек отобрал для возделывания растения. Они содержали алкалоиды, яды в минимальном количестве. Культура земледелия, отрыв растений от естественных почв и условий произрастания повели к еще большему обеднению химического состава. Ведь в одном поколении пажитник на вятской земле потерял свой запах и цвет, а значит, изменился химический состав. Потом человек стал обрабатывать пищу. Варить, солить, вялить, коптить, сушить, вымачивать — все это также вело к изменению ее химического состава.

В массовом количестве человек потребляет изделия из муки тонкого помола, лишенной отрубей, полированный рис, рафинированные растительные масла, рафинированный сахар и многие другие продукты обедненного состава. Вместо трав, имеющих сложные составы, в качестве лекарств используют синтезированные соединения или выделенные в чистом виде из естественных продуктов. Как отмечает доктор Брехман, беднее стали растительные приправы, без которых раньше не обходились.

Не атавизм ли это? И так постепенно человек отошел от естества. Вместе с собой увел из дикой природы и одомашнил скот. Стал выбирать скоту пастбища сам. Наиболее удобные для выпаса, для управления стадом, а не те, что избирают животные. Стал сушить сено, отчего теряются некоторые химические свойства растений, так же, как и при силосовании. Потребляя мясо не диких, а домашних животных, которых вывел из естественных пищевых цепей, человек еще больше ушел от природы.

Исходя из этого, токсикомании, наркомании можно рассматривать как проблеск атавизма, возврата к пищевым цепям прошлого. Может быть, поэтому у закоренелых наркоманов потребляемые наркотики, например морфий, не выделяются совсем, что говорит о включении их в биохимические процессы организма.

Говорят, что новое — это хорошо забытое старое. Порывшись в литературе, можно найти предтечу любой новой идеи. Но чтобы идея овладела умами, должны созреть условия. Мысль о биохимической обусловленности наркоманий высказывалась и до открытия внутренних морфинов. Р. Уильяме в своей книге «Биохимическая индивидуальность», изданной у нас еще в 1960 г., выдвинул генетотрофный принцип, согласно которому многие наследственные заболевания связаны с тем, что данный организм в отличие от других организмов того же вида полностью или частично лишен способности образовывать какое-то необходимое для его нормальной жизнедеятельности вещество и вследствие этого нуждается в поступлении данного вещества извне.

Мозговые сейфы счастья. Когда у известного знатока патологии пьянства американца Д. Росса спросили, почему люди пьют именно спиртное, он ответил русским оборотом: «Спросите что-нибудь попроще». Наука сегодня неспособна дать исчерпывающее объяснение феномена пьянства. Пьющий человек не только привыкает к спиртному, но у него происходит перестройка всех систем организма. И более того, многие органы вообще теряют способность нормально работать без алкоголя. Почему же так хочется выпить закоренелому пьянице?

Известно, что у человека можно вызвать чувство беспричинного удовольствия электрическим раздражением одного из участков мозга. Это мозговое пятнышко, пятачок, физиологи в шутку называют раем. И хотя он всегда при нас, но почти всегда для нас же и закрыт. Называют его иногда банком положительных эмоций. Получить из него выплату по-хорошему — дело не простое. Для этого надо вести здоровый образ жизни, иметь сильную волю и, стремясь к поставленной цели, достигать успеха. Это честный способ получения положительных эмоций.

Но есть и криминальные способы. Например, морфин, подобно «медвежатнику» (так именуют воров — специалистов по вскрытию сейфов — их собратья), подбирает отмычку к замкам банковских сейфов мозга своим особым способом. Алкоголь очень активен в химическом отношении и, по-видимому, воздействует на те же «замки». Но работает он грубее и подобен не «медвежатнику», а громиле, вскрывающему сейф с помощью лома.

Передай в наследство трезвость. Пьющий человек, разворовывая собственные положительные эмоции, подрывает тем самым основу своего духовного мира. В конце концов сейфы пустеют, и тогда уже ничто не может принести радости, даже само вошедшее в привычку пьянство. Алкоголь, пробравшись в сейф положительных эмоций, дополнительно входит в контакты с ещё одной группой нейромедиаторов — катехоламинов, которые также отвечают за хорошее настроение человека.

Пьянство определяется не только привычкой, но также индивидуальными генетическими особенностями организма. Короче говоря, среди людей два лагеря: те, кто любит пропустить рюмку, и те, кому она противна. Между ними помещается бесчисленнее количество разновидностей. Их, центристов, больше, чем первых и вторых. Ученые в разработке способов борьбы с пьянством смотрят с надеждой на тех, кого рюмка отвращает. И тщательно изучают их.

Точно такое же расслоение в отношении к пьянству и среди животных, например, среди лабораторных мышей и крыс. Часть из них — стойкие трезвенники, которых не соблазнить ни вином, ни пивом. А другие мыши скоро привыкают к спиртному и становятся натуральными алкоголиками.

Медведи любят выпить. Они легко приучаются к пьянству. В книге знаменитого клоуна и киноартиста Юрия Никулина «Почти серьезно» рассказана следующая история. После войны по маленьким городам гастролировала небольшая «левая» цирковая группа, состоявшая из трех артистов и одного медведя. Были трудности с его перевозкой. Каждый раз медведя поили до бесчувствия вином и везли в мешке, который засовывали в вагоне под лавку, чтобы не видел кондуктор и пассажиры. Глава этой цирковой компании, вздыхая говорил: «Жалко медведя — вместе с нами спивается...»

Там, где растет финиковая пальма, местное население делает из ее сока вино. К надрезам подвязывают сосуды. Так же, как мы собираем березовый сок. Сладкая жидкость бродит и делается хмельной. Медведи-губачи, живущие в южных странах, любят посещать эти пальмы. Забравшись метров на восемь к верхушке дерева, где висят сосуды с соком, зверь нагибает лапами один из них и выпивает содержимое. Множество кувшинов при этом бьется. Повеселевший медведь не затрудняет себя спуском на землю, а прямо падает вниз.

Некоторое количество алкоголя медведи получают с перезревшими фруктами, в которых начались процессы брожения. В желудке добытого в Приморье белогрудого медведя было так много винограда, что при вскрытии чувствовался сильный запах винного брожения.

Зимой 1985 г. в США, в штате Монтана, на границе двух заповедников сошел с рельсов товарный поезд и рассыпалось большое количество (400 т) кукурузного зерна. Подмоченная кукуруза с приходом весеннего тепла начала бродить, издавая винный запах, который привлек вышедших из берлог медведей. Они стали пастись здесь, мешая движению поездов. Пожирая хмельное зерно, медведи регулярно опьянялись, становясь натуральными алкоголиками. Фотография такого подгулявшего валяющегося медведя приведена в шестом номере журнала «Наука и жизнь» за 1989 г. Железнодорожники пытались воспрепятствовать пьянству животных, собирая зерно, а также засыпая его землей и негашеной известью, но ничего не помогало.

Медведь в борьбе с самогоноварением. В «Журнале министерства внутренних дел» за 1847 г. в статье о Восточной Сибири сообщалось: «Медведей очень много между Якутском и Охотском; летом везут по этой дороге верхами припасы для Охотска, Камчатки и Америки. Часто лошади погибают от сибирской язвы и в таком количестве, что на оставшихся нет возможности навьючивать поклажу с лошадей павших; тогда бросают на дороге и сумы с мукой, и фляги с водкой. Жителей здесь нет, одни медведи пользуются правом находки. Флягу с водкой, обшитую сырой кожей, медведь умеет раскупорить: одним ударом лапы он вышибает дно и, опустив рыло в бочонок, тянет водку, могущество которой он знает или по прежним опытам, или по инстинкту. Пьяный валяется по земле, кувыркается; берет цельную флягу, начинает ее раскупоривать и при малейшей неудаче разбивает вдребезги. Праздник оканчивается тем, что медведь, обессилев от водки и неумеренных движений, засыпает».

Зная склонность медведя к выпивке, в старину на Руси ловили их следующим образом. В корыто или деревянную колоду наливали водку и выставляли это угощение в том месте, куда топтыгин часто наведывался. Напав на такую «благодать», медведь напивается и засыпает крепким сном. И, как пишут в милицейских протоколах, «в состоянии сильного опьянения» попадает в руки ловцов.

В Западной Сибири в окрестностях Каргасока медведь набрел на сооружение самогонщика, выпил всю сахарную брагу, а посуду с хлебной бардой разбил и раскидал. После, этого захмелевший зверь тут же лег спать. Подобных случаев гораздо больше, чем мы узнаем о них. В 1923 г. в результате усилившейся борьбы с пьянством в деревнях России насчитывалось около 10 млн. самогонных аппаратов. Особо привлекательно спиртное для бурого медведя при добавлении в него меда. Соответственно и брага-медовуха.