Крестовые походы. Священные войны Средневековья - Джеймс Брандедж

Однако существовало и другое мнение и среди мирян, и среди церковников, сопровождавших армию. Некоторые считали, что единственным подходящим правительством для Святого города будет церковное, в котором чисто мирские представители власти, такие как король, будут четко и постоянно подчиняться духовному правителю.

Иными словами, крестоносцев тянули в разные направления те же чувства, которые разделяли их современников в Европе. Понимание, что сильный светский правитель необходим для решения гражданских проблем, сохранения мира и порядка в государстве, вступило в противоречие с идеей, что духовенство и церковь, слуги Господа на земле, больше других подходили для осуществления как светской, так и церковной власти. И в Европе, и на Востоке европейцы в XI и XII веках оказались между двух огней.

Надвигающиеся на новые восточные территории вполне очевидные опасности убедили большинство лидеров крестоносцев в том, что сильная светская власть здесь жизненно необходима. И через неделю после взятия Иерусалима лидеры крестоносцев приступили к выбору монарха.

Годфруа Буйонский становится «защитником Гроба Господня»

[104]

Когда Святой город милостью Божьей был возвращен и положение стало более или менее спокойным, армия провела семь дней, ликуя, исполненная духовной радостью и страхом перед Богом. На восьмой день[105] лидеры собрались, чтобы милостью Святого Духа заняться выбором одного их них, кто станет править территорией и выполнять королевские обязанности в провинции. Собрались и отдельные представители духовенства. Последние были исполнены духовной гордости. Они искали своего, но не пользы Иисуса Христа[106]. Они заявили, что имеют тайное послание, которое должны передать князьям, участвовавшим в конклаве. Представитель духовенства, допущенный в помещение, сказал: «Было объявлено священнослужителям, что вы собрались, дабы избрать одного из вас королем. Ваше предложение представляется нам справедливым и полезным, и его стоит исполнить, если только в деле будет соблюдаться должный порядок. Представляется бесспорным, что духовные вопросы занимают более высокое положение, чем светские дела, поэтому то, что занимает более высокое положение, несомненно, должно доминировать. Поэтому нам кажется, что прежде всего должен быть избран религиозный человек, угодный Богу, который знает, как править церковью Бога. Именно это, а не избрание светской власти должно быть сделано в первую очередь. Если вы последуете этому порядку, мы будем довольны и присоединимся к вам телом и душой. Если же нет, мы будем судить и объявим, что все, вами уготованное, недействительно и не имеет силы среди людей…»

Князья, однако, сочли упомянутое выше послание несерьезным и не имеющим веса… Говорят, что, дабы перейти к выборам, угодным Богу, с учетом личных достоинств человека, князья призвали домашнюю челядь великих лидеров, заставили их дать торжественную клятву и расспросили о поведении и привычках их господ. Люди говорили правду безо всякой примеси лжи. Это было сделано для того, чтобы выборщики были более полно и достоверно осведомлены о достоинствах кандидатов. Те, кто был допрошен выборщиками под действием данной клятвы, были вынуждены указать пороки их господ, а также перечислить добродетели, так чтобы стало очевидно, какие люди их господа. Когда среди прочих были допрошены люди герцога[107], они сказали, что больше всего раздражает его слуг одно: когда он входит в церковь, даже после окончания литургии его оттуда невозможно увести. Он требует от священнослужителей и лиц, кажущихся сведущими в таких вопросах, подробного рассказа о каждой иконе и статуе. Его друзья, интересующиеся подобными делами, находят такое поведение скучным и неприятным. Кроме того, его пища, которую готовят к определенному часу, стынет и становится несъедобной из-за этих длительных задержек. Выборщики, услышав это, сказали: «Да будет благословен человек, у которого недостатками считаются те черты, которые у другого считались бы достоинствами». Наконец, посоветовавшись друг с другом, после тщательных размышлений они единогласно выбрали герцога. Они привели его к святому Гробу Господню, благочестиво распевая церковные гимны.

Утверждают, что большинство представителей знати договорились относительно лорда Раймунда, графа Тулузского. Когда же они поняли, однако, что королевство не будет дано Раймунду и он немедленно отправится домой, то, ведомые своим желанием получения собственных родовых земель, они изобрели причины для того, чтобы дерзко объявить его неподходящим, и даже пошли ради этого против голоса собственной совести. Граф Раймунд тем не менее отверг свою родовую землю и не возвратился домой, но вместо этого еще более преданно последовал за Христом. Он продолжил свое паломничество, не имея с собой никакого достояния, и следовал ему в добровольной нищете до конца…

Так герцог стал главой королевства, и после того, как утихли все споры, его королевство возрастало в мире и добром правлении. Он правил, однако, всего один год[108], ибо по причине грехов человеческих королевство было лишено того, чтобы и далее иметь утешением такого принца. Он обустроил недавно созданное королевство и дал ему защиту против назойливости нападавших. Он был вырван в расцвете сил, чтобы его сердце не было поражено злом, ибо сказано: «Праведник умирает, и никто не принимает этого к сердцу»[109].

Герцог Годфруа был рожден во Французском королевстве, в провинции Реймс, в городе Булонь, что у Английского моря. Он происходил от прославленных и благочестивых предков. Его отец был старшим лордом Евстафием, знаменитым и прекрасным графом этой местности, чьи многие незабвенные труды по сей день памятны старикам соседних провинций, и воспоминание о нем как о благочестивом и богобоязненном человеке благословенно в набожной памяти людей. Мать герцога Годфруа была знаменита в среде благородных матрон Запада столь же своим образом жизни, сколь и своей благородной щедростью. Ее звали Ида, и она была сестрой великого герцога Годфруа Лотарингского, известного также как Годфруа Горбатый. Этот герцог Годфруа, как не имевший детей, принял своего племянника Годфруа как родного сына и отписал все свои владения в наследство молодому Годфруа. Так что, когда старый герцог Годфруа умер, молодой Годфруа наследовал ему как герцог.

Юный герцог Годфруа имел трех братьев, которые по причине их достойных жизней и отличительных добродетелей были истинными братьями этому принцу. Это были лорд Балдуин, граф Эдессы, который унаследовал королевство после Годфруа, и лорд Евстафий, граф Булони, который носил то же имя, что и отец, наследник своего отца как граф и преемник отеческого достояния… Третьим был лорд Уильям, знаменитый человек, не менее добродетельный и энергичный, чем его отец и братья. Из этих трех первые два последовали своему господину и брату герцогу Годфруа в его походе, тогда как третий остался дома.

Годфруа был старшим из них по рождению, а также предводительствовал в своих душевных качествах… Он был верующим человеком, простым в обращении, добродетельным и богобоязненным. Он был справедлив, избегал зла, правдив и верен во всех своих начинаниях. Он презирал тщеславие мира, качество редкое в этом возрасте, и особенно среди мужей воинской профессии. Он был усерден в молитвах и благочестивых трудах, известен своим обхождением, любезно приветливый, общительный и милосердный. Вся его жизнь была похвальна и угодна Богу. Он был высок ростом, и хотя нельзя было сказать, что он был очень высок, однако он был выше, чем люди среднего роста. Он был муж несравнимой силы с крепкими членами, мощной грудью и красивым лицом.

Его волосы и борода были русыми. По общему мнению, он был самым выдающимся человеком во владении оружием и в военных операциях.

За избранием Годфруа Буйонского иерусалимским королем, или, как он сам предпочитал себя называть, «хранителем Гроба Господня», последовали выборы латинского иерусалимского патриарха, главного церковного чиновника нового государства. Годфруа и патриарх через несколько дней после избрания возглавили крестоносцев в их последней экспедиции: атаке на египетскую армию, которую поспешно собрал аль-Афдаль, великий визирь Египта, для отпора западным солдатам.

Крестоносцы атаковали египтян возле Аскалона 12 августа 1099 года и достигли полного успеха. Египтяне были обращены в бегство, и крестоносцы вернулись с богатой добычей. Теперь новое государство было в безопасности в руках латинцев, по крайней мере на данный момент. В конце августа 1099 года крестоносцы начали отбывать домой, за исключением относительно небольшого числа рыцарей, решивших обосноваться на Востоке.

II

Те, кто остался, чтобы защищать Иерусалим и другие латинские государства, оказались перед серьезной проблемой. Они находились в окружении многочисленного и потенциально враждебного населения, в то время как число западных солдат резко сократилось. К счастью, мусульманские соседи новых латинских государств не стремились немедленно помериться силами с новыми поселенцами. В действительности разногласия в рядах мусульман были ничуть не менее крупными и серьезными, чем между мусульманами и их новыми западными соседями. Точно так же, как отсутствие единства у мусульман помогло крестоносцам достичь своей конечной цели, разобщенность мусульман сделала возможной сравнительно спокойное существование латинских государств.